Андрей Курков - Город для отдыха героев враждующих армий
 - А слова какие должны быть?
 - Ну такие... - генерал сжал кулак, подняв его над бутылкой. -
 Жесткие слова, цепкие, мобилизующие и в меру воинственные... Вот так я
 думаю!
 Я, к его сожалению, думал иначе. По-моему, в мире уже написано
 излишне много воинственных, мобилизующих и не в меру цепких гимнов. Мне
 хотелось чего-нибудь другого. Я подумал даже, что во многом именно слова
 гимна определяют мораль и ценности государства, именно слова гимна
 показывают, что является главным для народа и страны. Гимны, которые мне
 приходилось слышать, ну там типа: "славься отечество наше свободное" или
 "еще Польска не сгинела" обманывали и продолжают обманывать граждан
 стран-певиц этих гимнов. Ротечество оказывается давно не свободным, и
 Польска, как вдруг понимает кто-нибудь, давно уже "сгинела". Нет, надо
 было искать что-то совершенно другое, что-то более человеческое и менее
 государственное, но как это найти? Как написать главную песнь государства,
 которая, исполняясь, не напрягала бы мускулы своих граждан для будущей
 обязательно кровавой защиты отечества от кого-угодно, думающего посягнуть
 на святость границ?!
 - А что, если вот так... - заговорил вдруг после паузы генерал - он в
 это время, должно быть, тоже думал, тоже подыскивал нужные слова. "Гордись
 народ свободный великою страной..." и так дальше?..
 Я скривил губы. Где же здесь великая страна?!
 - Не нравится?! - сразу же отреагировал генерал и тоже скривил губы
 уже в мою сторону.
 - Очень похоже на остальные существующие гимны, - ответил я.
 - А-а-а, - протянул генерал и снова задумался.
 Понимая, что мыслительный процесс генерала вряд ли мне поможет, а
 скорее всего приведет к тому, что мы рассоримся, я предложил старому вояке
 выпить еще по полстакана его виноградного вина. Он живо согласился и
 печать думы мгновенно сошла с его лица.
 - Так стать президентом или нет?! - выпив вино, спросил он.
 - А почему нет?! - удивился я. - Вы когда-нибудь были президентом?
 - Нет! - отрезал он.
 - Так надо же когда-нибудь попробовать?! Не каждому улыбается такая
 удача!
 Он опять напряженно глянул на меня, но не найдя в моей мимике
 признаков ехидства, вернул свой взгляд на бутылку.
 - Я же человек военный... как командовать знаю, а как управлять...
 - Зря беспокоитесь, - перебил его я. - Президент - это лицо
 государства. Он, обычно, ничего не делает. Только подписывает указы, ездит
 с официальными визитами. А делают все министры, премьер-министры и прочие
 деятели, так что вам нечего бояться...
 - Бояться?! - гневно сверкнул глазами генерал и я тут же понял свою
 ошибку. - Я никогда ничего не боялся! Те, кто боялся, давно уже лежат в
 братских могилах!!! Рздесь я говорю с вами не потому, что мне совет
 нужен, а потому, что скучно тут!
В - Рзвините, генерал! - РїРѕРїСЂРѕСЃРёР» СЏ прощения. - РќРµ то слово употребил.
 Конечно, это слово не подходит...
 - Ну ладно, - генерал был как всегда быстро отходчив. - Так думаешь,
 мне стоит попробовать?!
 - Да.
 - Наверно, ты прав. Президент Казмо... Ничего, хорошо звучит.
 Я поддакнул кивком головы.
 - А можно называться еще - президент генерал Казмо?! - предположил
 он, вслушиваясь в произносимые им самим слова.
 Я не согласился.
 - Не стоит, генерал.
 - Почему это?!
 - Президент - это гражданский генерал или даже маршал, поэтому если
 вы себя так называете, получается "генерал-генерал Казмо" или
В "маршал-генерал Казмо". Что-то РІСЂРѕРґРµ звания РљРёРј РСЂ Сена выходит: "РґРѕСЂРѕРіРѕР№
 папа-маршал РљРёРј РСЂ Сен"...
 - Да?! - переспросил старик. - Тогда пусть будет просто президент...
В Рнтересно, что РєРѕРіРґР° генерал соглашался СЃРѕ РјРЅРѕР№ - РјРЅРµ это было
 чрезвычайно приятно. Не знаю, возникло ли это из-за моей долгой бытности
 рядовым или же попросту от моего уважения к Казмо.
 - А не плохо было бы стать президентом в двух странах одновременно! -
 мечтательно произнес генерал. - Ртого ведь, пожалуй, еще РЅРµ было РІ
 истории!
 - Кажется, не было... - сказал я.
 Взгляд генерала ушел куда-то высоко, туда, где видел он себя
 президентом двух, а то и трех государств. Воспринимая Казмо совершенно
 серьезно, я то и дело ловил себя на мысли, что этот человек, в принципе,
 доверчив как ребенок. Так, может, он и добр, как ребенок, и ласков по
 отношению к миру?! Во всяком случае, зла он в городе никому не причинял.
 Но это было и естественным - в городе мира никто никому не причинял зла,
 это исходило из пяти правил поведения. Рхотя он имел права нарушать все
 эти правила, то, что он нарушал их, тоже не причиняло никому зла. Да и
 нарушения эти казались дозволением ребенку шалить, словно люди, писавшие