Леонид Влодавец - Грешные души
Кряхтя, Заур встал, ощущая гудение и боль во всем теле, отряхнулся и заковылял прочь. Жизнь, такая прекрасная после победы над Сутолокиной, показалась ему ничтожной, ужасной и гнусной. Он жалел, что его не убили до смерти. Валлаги, его избивали, а он только стонал и пытался увернуться. Вот что значит расслабиться и разгуливать здесь без кинжала! Посмотрим, как бы тогда вели себя эти сволочи! Заур с удовольствием представил себе, как он всаживает большой, острый как бритва кинжал в живот Колышкину, и ему стало полегче. Месть! Вот о чем следовало думать мужчине! Надо смыть позор со своего рода! Привезти сюда всю родню, подпалить этот проклятый курятник и р-рэзать!
Однако стали приходить и более трезвые мысли. Он представил себе большую, хорошую, гибкую резиновую дубинку, которой его лупили в отделении милиции, когда он в первый раз, по дурости, решил пожаловаться на Колышкина. "Да ты пьяный!" - заорал дежурный. "Какой пьяный, слушай!" Заур был еще молодой, это два года назад было. Тут ему и всыпали. Нет, надо идти к Мурату. Обещать ему любые деньги - только бы отомстил. Он земляк, он поймет. Да, но ведь Мурат ему сказал: "Не ходи на вокзал, слушай! Там своя компания. Торгуй у нас, базар хороший, слушай. Плати только - все о'кей будет!" Пожалел денег, вах! Сейчас пойдешь к Мурату, а Мурат скажет: "Тебе говорили, Заур. Старших слушать надо! Ты земляк, да, но мне тут надо и дела делать. Был бы со мной - я бы тебя не дал в обиду. А ты решил умным быть и дураком остался. Нет, дорогой, крутись как хочешь. У меня времени нет тобой заниматься. Твои долги для меня - тьфу, понял?" Вариант мести с привлечением родственников тоже был неприемлем. Отец и дед еще не простили женитьбы на Вале, но еще больше - ее побега. "Ты не джигит! - сказал дед. Ты баба! Такой жене, которая уходит, голова резать надо!"
Заур доплелся до общежития, поднялся, постучал в комнату Вали.
- Открой! - крикнул он громко. Валя отперла не сразу, что-то там у нее заворочалось, зашуршало. Встала на пороге, перегородив широкой фигурой вход в комнату.
- Что пришел? - спросила она с явным намерением не пускать его.
- Поговорить надо, плохо мне...
- Здесь говори, все свои!
- Пусти, женщина, а?!
- Я тебе сейчас пущу... - угрожающе прошипела новоявленная Гюльчатай.
Заур был довольно массивный, хотя и низкорослый, но Валю сдвинуть с места не смог. Ответным толчком она отбросила его от двери.
- Говори, чего надо, и вали отсюда!
- Тебя надо, слушай.
- Все сказал? Что, вторую жену нашел?
- Нашел, да. Саша зовут, тридцать второй комната, как говорила.
Валя несколько оторопела. Заур воспользовался этим и проскользнул в комнату. Здесь было несколько предметов, которые сразу насторожили его. Например, мужские брюки, висевшие на спинке стула. Да и задернутые шторы, сквозь которые чуть пробивалось солнце, тоже о чем-то говорили. Заур понял: свершилось нечто страшное и позорное.
- Где он? - В глазах кавказца сверкнул кинжальный булат. - Говори! Где мужик?!
Валя тем временем пришла в себя и тут же поняла, что лучший вид обороны - это наступление.
- Ты сам себе нашел! - заорала она так, что задребезжала люстра. - Я пошутила насчет второй жены, а ты и рад стараться?! У-у, кобель черножопый!
Этого Заур вынести не мог и набросился на Валю с кулаками. Впрочем, его слишком эмоциональный удар пришелся куда-то в мягкий бок, а вот ответная оплеуха, которой наградила его бывшая супруга, оказалась рассчитана точно: по носу, а заодно и по глазам. Ослепленный и разъяренный Бубуев всей массой бросился на Валю, свалил на пол, а затем попытался вцепиться в горло. Валентина, однако, ухватилась за его запястья и заорала что есть мочи: "Помогите, насилуют!" - сопровождая это таким истошным визгом, что никто не мог бы усомниться в справедливости ее слов.
К счастью для Валентины и к несчастью для Бубуева большую часть персонала составляли женщины. Человек пять здоровенных теток вломились в комнату и, дружно вцепившись в Заура, потащили его, осыпая градом ударов. После одного, нанесенного электроутюгом по макушке, Заур вырубился...
Пришел он в себя спустя час, не меньше, за решеткой в "уазике". В Новокрасноармейском отделении милиции разморенный жарой лейтенант спросил:
- Ну что, Бубуев, на "клубничку" потянуло?
- Я, начальник, с женой разговаривал...
- Чистая сто семнадцатая твой разговор. Ну как, оформлять будем? А?
- Сколько? - прохрипел Бубуев. По лицу его, распухшему и исцарапанному, пробежала тревожная волна.
- Цены поднялись... - вздохнул лейтенант. - Довели страну, сволочи!
- Начальник! - заранее взмолился Бубуев. - Нет денег таких... Я "Волга" покупал только-только. Дай поторгую - отдам!
- Не, так не пойдет, - отрицательно покачал головой милиционер, - пока ты там наторгуешь, эти деньги вполовину меньше стоить будут.
- С собой нет, начальник. Отпусти, а? Соберу!
- На, - милиционер пододвинул телефон к задержанному, - звони Мурату.
С колотящимся сердцем Заур ухватился за трубку и трясущейся рукой набрал знакомый номер.
- Мурата можно? Заур Бубуев говорит.
- Подожди... - ответили из трубки. Потрескало, затем тихий голос спросил:
- Заур? Чего хочешь, а?
- Муратик, дорогой, я в милиции, платить надо, иначе все, хана...
- Какой ты нехороший, Заур! Дай трубочку лейтенанту, пожалуйста.
У Заура на какое-то время отлегло от сердца. Он передал трубку милиционеру. Тот сказал:
- Слушаю. Так, понял. Так... Ага... Угу... Будет. Все, бывай здоров!
- Ну? - Заур с надеждой всматривался в улыбчивое лицо лейтенанта.
- Да как тебе сказать... - вздохнул лейтенант. - Не хочет он за тебя платить. Придется оформить по сто семнадцатой.
- Какой сто семнадцатый! - взвыл Бубуев, теряя самообладание. Он вскочил, но в это время сзади оказались два сержанта с красивыми, большими резиновыми дубинками. Били они не очень сильно, но очень больно, тем более что многие удары приходились по тем местам, которые уже пострадали от рэкетиров.
- В общем, так, - подытожил лейтенант, - ты, Заурчик, сядешь в КПЗ и подумаешь на досуге, как и каким способом отмазываться будешь. Если думать отчего-то разучился или борзота напала, это нестрашно. В КПЗ тебя думать научат. Ну а если случайно забыл, куда деньги положил, тебе помогут вспомнить, будь уверен. Конечно, если и впрямь обеднел, то придется тебя все-таки по этапу. Тогда признавайся поскорее, не мучай себя и других.
... Когда Заур, прихрамывая, вошел в двери КПЗ и сержант с лязгом закрыл за ним дверь, из провонявшей полутьмы донеслось:
- Привет, корешок, это не ты Заур Бубуев будешь?
- Я! - обрадованно воскликнул несчастный, надеясь, что тут окажется кто-то знакомый.
Тут же со всех сторон с нар, из темных углов повыползли обитатели этой страшной норы, по сравнению с которыми горьковские ночлежники из "На дне" смотрелись вполне интеллигентно.
- Староват, - прогнусавил кто-то разочарованно.
- Ничего, сойдет, - успокоил другой, и не меньше десятка рук вцепились в Бубуева. Он отбивался, брыкался, царапался, его били очень сильно и очень больно. Потом кто-то объявил:
- Приступим, господа!
И бедного Бубуева растянули на полу со спущенными штанами...
СТАРОСТЬ - НЕ РАДОСТЬ
Валя Бубуева, после того как ее искорябанного бабьими когтями мужа увезли в милицию, а подруги-защитницы, порассуждав насчет бесчинства "чурок", разошлись, наконец-то смогла выпустить из туалета обладателя брюк, висевших на спинке стула. Надо сказать, что он был совсем не посторонним человеком в доме отдыха, но, к сожалению, предпочел не появляться ни перед Зауром Бубуевым, ни перед заступницами Вали, ни перед вызванной ими милицией. Во-первых, официально он находился в Новокрасноармейском (Старопоповском) райисполкоме или, как теперь чаще говорили, в "администрации района". Во-вторых, он был директором дома отдыха С.Т. Забулдыгиным, а в-третьих, он приходил к Вале Бубуевой вовсе не с целью контроля за жилищными условиями сотрудников. Светозар Трудомирович был женат, числился - согласно всем характеристикам прошлых лет - прекрасным семьянином и не хотел, чтобы в характеристику с этого места работы были внесены какие-либо уточнения.
- Светик, - выпуская "узника совести" из сортира, попеняла Валя, - что ж ты, миленький, штанишки забыл, а?
Всовывая ногу в штанину, Забулдыгин внес предложение:
- Мне кажется, что нам пора немного изменить наши отношения. По-моему, мы ведем себя слишком вызывающе. Знаешь ли, этот твой бывший муженек может там наговорить лишнего...
- Это как "изменить"? - подбоченясь, потребовала уточнений Валя. Завязать, что ли?
- Ну... - замялся Светозар Трудомирович, - можно перенести наши встречи в другое место...
- К тебе в кабинет, например? Или домой, к супруге? А может, в комнату дежурной по корпусу? Ловкий ты как сто китайцев!
- Ну ладно, ладно... - попытался погасить назревающий конфликт директор, окончательно застегнувшись. - Не сердись!
