Марина Серова - Старые амазонки
— Нет. Какой-то неопределенный. От шестнадцати и старше. Передача такая есть.
— А время? Когда это было?
— Нет, время я вообще не знаю. У нас и часов-то нет. Одни были, да дед продал. А зачем они нам? Счастливые часов не наблюдают, — заулыбался он.
— Слушай, и не страшно вам тут жить? — начала я поглядывать в сторону Мишки.
Кто-то уже успел сходить в ларек, и на «столе» стояла уже вторая бутылка — «Губернаторская». Про «Трою» все забыли. Похоже, здесь сегодня праздник, Мишка уже обнимался с обоими и казался абсолютно пьяным. Интересно, он что-нибудь узнал?
— А что страшного? Кому мы нужны? Вот только вы забрели. А как вы сюда зашли?
— Что значит, как? В дверь и вошли.
— Она что, не закрыта? Мы вообще-то закрываем с этой стороны, когда все приходят.
— Будем считать, что нам повезло.
— Если хотите, оставайтесь здесь. Тебя никто не тронет, не бойся.
— Да нет уж, мы пойдем. Мне теперь быстрее к подруге добраться надо. У него надо спросить, — я кивнула на Мишку.
— Да ему, по-моему, уже все равно, где спать и с кем, — усмехнулся мой собеседник.
Но тут вдруг Мишка как бы очнулся и посмотрел на меня. Я едва заметно кивнула.
— Может, пойдем, а то ты что-то увлеклась общением с молодым, человеком. Или мне показалось?
— Да, пойдем, — ответила я кротко.
Дед начал уговаривать остаться с заверениями, что меня никто не тронет.
Но судя по тому, какие взгляды бросал его сосед со шрамом, тот не давал таких гарантий.
Я тихонько обратилась к моему собеседнику:
— А тебя как зовут?
— Саша Суворов, — он слегка ухмыльнулся, — полководец такой был. А может, и из меня еще что-нибудь получится.
— Конечно, получится. Пока. Держи визитку моей подруги. Позвони ей. Она поможет.
Он быстро взял и спрятал кусочек картона с моими инициалами и номером телефона. Мне стало его жалко. Может быть, и правда из него что-нибудь получится. По крайней мере, уже хорошо, что он не попал в колонию для несовершеннолетних.
Мы с Мишкой вышли, причем он еле стоял на ногах. Закрыв за нами дверь, он с облегчением вздохнул:
— Господи, как я устал! И я, кажись, на самом деле пьяный.
— Пойдем ко мне. У меня есть отличная таблетка. Мне она не раз помогала. И очень мне интересно, что ты выяснил?
— Мне тоже очень интересно, о чем это ты так ворковала с парнем?
Молодежь совращаешь.
— Да? Неизвестно, кто кого совращал. Меня пожалели, что я беременная.
Кстати, здорово придумал. А то бы…
Мы засмеялись.
— Представляю, беременная каратистка, — не мог успокоиться Мишка.
— А все-таки жалко их. Очень страшно, по-моему, не иметь своего дома.
— Да уж, пожалел волк кобылу… Они бы тебя не пожалели, если бы встретили в темном переулке. Огромное число преступлений совершают именно вот эти несчастные люди.
— Ой, — я даже поморщилась, — ты не на совещании. Мне твоя статистика не нужна. Может быть, и по собственной глупости они стали тем, кто они есть, но не специально они совершают те самые преступления.
— Тань, — Мишка даже запыхтел от возмущения, — уж не знаю, что мог наговорить тебе твой «ухажер», что ты так яростно их защищаешь, но и под дулом пистолета их никто не выгонял из своих квартир.
— Слушай, ну а если мы бы с тобой действительно куда-нибудь ехали и потеряли документы, билеты, деньги. Что же нам делать? Я сомневаюсь, что у вас мы бы нашли помощь.
— Я не знаю. Я занимаюсь другим. А бомжами занимаются специальные люди.
У меня своих дел полно, чтобы еще вникать в чужие.
Благодаря нашей полемике мы поднимались, наверное, часа три и наконец-то достигли моей квартиры.
Глава 8
— По-моему, мне уже не нужна твоя таблетка. От твоих разговоров я протрезвел.
— Кстати, этого мальчика незаконно выгнали из квартиры. Он же несовершеннолетний. Как его отец мог продать квартиру, непонятно. Может, ты выяснишь это? Ему надо помочь.
— Тань, у тебя дел мало?
— Мало.
— А у меня полно.
— Хорошо, я найду, к кому обратиться по этому поводу.
— А кто у него отец?
— Ты с ним пил, между прочим, тот со шрамом.
— Что? Это он тебе сказал? А мне, представь, совсем другое.
— Да? И что же?
— Что этого мальчика он подобрал как-то на улице. Вернее, отбил у какой-то местной банды. Теперь ходят вместе. Твой мальчик, как я понял, очень хороший карманник.
Я была слегка удивлена. Я не верила, что рассказ Саши был от начала до конца ложью. Нет, такого не может быть.
— А ты уверен, что «отец» тебе сказал правду?
— Да нет, конечно. И какая разница? Что ты узнала?
— Подожди, сначала умоемся, выпьем кофе, а потом рассказы.
Но только я успела смыть грим, как в дверь позвонили. Открыв ее, я очень удивилась, увидев Светину маму.
— Простите, поздно уже, но я на минутку.
— Конечно, проходите, никаких проблем. Да для меня и не поздно.
— Просто у каждого свой режим. Мы, например, все очень рано ложимся, но и рано встаем. Поэтому по вечерам к малознакомым людям я не люблю ходить.
— Ко мне вы можете прийти даже ночью. У меня работа такая.
Мы все еще стояли в прихожей.
— Да вы проходите, — спохватилась я. Мы прошли в комнату. Мишка находился в ванной и почему-то притих. Тоже мне конспиратор.
— Я на минутку. Сегодня, почти сразу после вашего ухода, в ящике я нашла еще одно письмо. Тут указывается конкретный день — понедельник.
Я взяла конверт и внимательно рассмотрела со всех сторон: ничем не отличается от других своих собратьев. Отличался текст. Я принесла имевшееся у меня письмо Лины и сличила со Светиным. Те же буквы, вырезанные и наклеенные, но стиль несколько другой, хотя и очень приближен. Но у меня не было Машиных писем. Надо бы к ней сбегать. Я посмотрела на часы — не было еще и девяти.
Можно и сходить. Просто у меня возникло подозрение, что писал другой человек, как бы подстраиваясь под того, предыдущего. Может, это действительно кто-то другой, поэтому и ошибка вышла со Светой. Но с другой стороны, условия были те же: положить деньги в камеру хранения номер 60, и дается код. Интересно, Лине уже пришло такое письмо?
Я задумалась, а моя гостья явно хотела что-то сказать.
— Простите, — обратилась я к ней, — я отвлеклась немного. Вы что-то хотите рассказать еще? И, похоже, важное.
— Да, вы знаете меня очень беспокоит Света.
— С ней что-нибудь случилось?
— Нет. После вашего ухода она была совершенно спокойна. Я даже удивилась.
— Она знала уже.
— Да? Но вот после этого последнего письма она стала какой-то нервной, раздраженной до невероятности. Никогда я ее такой не видела. По-моему, она даже плакала у себя в комнате. Я ничего не могу понять. И меня это очень пугает.
— Да, нас часто пугает то, чего мы не знаем.
— Но что теперь делать? Я просто с ума схожу. Может, мне в милицию обратиться. Хотя пока они вникнут в суть дела, понедельник кончится. К тому же у вас уже есть одно дело, такое же. Я очень на вас надеюсь. Мне даже негде занять денег. Даже если мы все продадим — все равно не наберется такая сумма.
Да и кто купит эту мебель?
— Не беспокойтесь. Вам не придется платить никаких денег. А вы можете мне конкретно описать реакцию Светы на письмо?
— Я спустилась посмотреть газеты.
— Вы выписываете газеты?
— Нет, мы получаем только те, которые приносят всем, но никак не запомню, по каким дням. В ящике ничего не было, кроме этого письма. Я взяла его и принесла домой. В дверях столкнулась со Светой. Она куда-то собралась одна и совершенно не слушала никаких доводов. Но, увидев у меня в руках конверт, она по-моему, забыла, что куда-то собралась. И даже побледнела. «Что это?» — спрашивает. Я ей ответила, что очередное письмо пришло. А она покачнулась и так тихо-тихо, я еле услышала, сказала: «Не может быть! Мама, этого не должно быть!» Я ее начала успокаивать, говорить, что все скоро кончится, нам помогут.
Но она, по-моему, меня не слышала. Ушла к себе и весь день молчит. Господи, скорей бы все это кончилось!
— Могу вас уверить, что, похоже, это действительно скоро кончится.
— Да? Вы знаете — кто это?
— Почти, вернее — не совсем. Максимум еще дня два, а может быть, и один.
— Спасибо вам, я пойду, хорошо?
— Да, если что-нибудь случится, приходите.
— А что может случиться? — Валентина Ивановна даже в дверях задержалась.
— Да нет, я думаю, ничего, просто вот сейчас же вы пришли?
— Ах да, — она вздохнула с облегчением.
Дверь закрылась. У меня голова пошла кругом. Бывает, что факты копятся, копятся и ничего нельзя понять. И вдруг все эти факты приобретают смысл и выстраиваются в логический ряд. Сейчас в такой ряд у меня все и начинало выстраиваться.
— Ты что? Заснула? — я даже вздрогнула. Я все еще стояла у двери, держась за ручку. А мой «конспиратор», видно, проснулся.
— Так, дела.
— Я что-то ничего не понял. Какие письма?
