Андрей Молчанов - Ядерные материалы
Внезапно ему показалось, что из этого морского похода он уже сюда не вернется, поход будет последним.
То ли от выпитой водки, то ли от нервного прошедшего дня к нему пришло впечатление, словно его настигла и теперь уносит от берега властная, горделивая волна. И вдруг показалось, будто он давно знал, что будет сидеть в этой гостиной в предчувствии, будто видит ее в последний раз, и захочет отказаться от плавания, от предложенной работы, а человек, сидящий напротив, скажет, что это глупость, а он будет упорствовать, что никуда завтра не пойдет, но, покинув этот дом, сдастся и отправится в проклятый офис.
- Завидую, - говорил Борис, вновь наполняя рюмки. - Мне бы кто предложил прошвырнуться по морям-океанам...
- А я вот думаю отказаться, - проронил Забелин.
- И дурак! Здесь хочешь сгнить?! У меня - ладно, гиря семьи на ноге, умею только баранку крутить, поскольку имею две левые руки и башку, в которой одни хохмы, да и те про себя самого... Я даже не еврей, а так... просто устал. А у тебя - профессия!
- Да поздно уже... - покривился Забелин. - Вышел запал.
- Ну, чувствую, ты устал больше меня... - Борис укоризненно покачал головой. - Тебе же серьезную протекцию устроили! Молчание - золото, слово серебро, а замолвленное словечко - брильянт! Отвергни его - обидишь солидных людей. А придешь к ним снова - они тебя пошлют... Иди, скажут, к господу богу, у него своих забот нет...
Забелин посмотрел в потемневшее окно.
- Пойду. - Тяжело приподнялся из кресла. Вновь ударила боль в бедро, спиралью спустилась ниже, кольцом охватив колено.
- Да погоди, жена придет, ужин сготовит... Посидишь между двух лиц противоположного пола с синяками на рожах, желание загадаешь...
- А ей-то как синяк пристроился?
- Да сплю беспокойно, двинул ей локтем... Шипит, говорит, теперь на работе не появиться, пудрится...
- Почему? Бьет - значит, любит. Или - ревнует, тоже неплохо.
- У нее другой аргумент, - вздохнул Боря. - Не ревнует - значит, уважает!
- Давно я уже позабыл такого рода диалоги, - сказал Забелин. - Но впрочем, сегодня с хозяйкой своей объясниться тоже придется...
- Относительно несостоявшегося брака по расчету? - спросил Борис.
- М-да, - буркнул Забелин, надевая пальто. - Жених уходит в солдаты, так что надейтесь и ждите, свадьба откладывается.
- Представляю восторг невесты, - сказал Боря. Поднявшись скрипучей деревянной лестницей, заваленной пакетами с мусором, на свой этаж, Забелин, открыв хлипкую входную дверь, сбитую из фанерных листов, вошел в коридор, куда незамедлительно выглянула невеста Нина.
Она уже собралась ложиться спать, и на ней был ситцевый халат, из-под которого выглядывала ночная рубашка.
- Ужинать будешь?
Забелин отрицательно качнул головой. Сказал, усаживаясь за обеденный стол в гостиной:
- У меня новости. Нашел работу.
- Прекрасно! - воодушевленно произнесла она, присаживаясь напротив него со сложенными на коленях руками.
Забелин размеренно поведал о предстоящем ему морском походе неопределенного по протяженности срока, отмечая, как на лице сожительницы явственно проступает унылое разочарование.
- Значит, - вывела она резюме, - вступив в гражданский брак в начале осени, мы прожили в мире и согласии до самого ее конца, так? Результат, достойный Книги рекордов. - В голосе ее звучал вызов.
- А что делать? - спросил он равнодушно. - Отказаться от работы и сесть тебе на шею?
- Я же сказала, что куплю тебе машину!
- Таксист - не моя специальность, - отрезал Забелин. Она поднялась из-за стола, нервно подошла к плите, включила под чайником газ и тут же его выключила, с силой крутнув обратно ручку регулятора.
- Почему-то только проходимцы мимо меня не проходят - подытожила с чувством. - В общем, все ясно: сделал дело - бабу с воза.
- И получил землетрясение в пять баллов. - Беспечно улыбаясь, Забелин встал, обнял ее за плечи.
От волос ее тянуло горьковатыми дорогими духами. Он почувствовал активную работу желез внутренней секреции - всех сразу, словно невидимый дирижер взмахнул палочкой и такой же невидимый оркестр грянул боевой марш.
- Да пошел ты! - зло оттолкнула она его локтем. - Нашел... дуру на общественных началах!
- Но, Нина...
- Ишь ты, умник! - Лицо ее исказила гримаса ненависти и отвращения. Запахнув халат, она, передернувшись от негодования, отступила от него к стене. - Решил хорошо устроиться! Дуру нашел! Ага! Поцелуй меня в задницу!
- С удовольствием! - оживленно отозвался Забелин. Не найдя подходящей для ответа колкости, она яростно выдохнула воздух через нос - и скрылась за дверью своей комнаты, щелкнув задвижкой запора. Затем дверь открылась вновь, и последовало напутствие:
- Обращайся в Красный Крест, там все бесплатно! - После чего вновь сработала задвижка.
Забелин, посмотрев в настенное зеркало, озорно себе подмигнул, подняв кверху большой палец.
Что же... Вот он, оскал капитализма. Вот те клыки, которые рано или поздно вцепились бы ему в горло. Избежал-таки. Сумел.
И выбор теперь стал очевиден и прост: отныне он живет в своей комнате, спит на бугристом матраце старой кровати, очевидно, притащенной сюда с какой-то негритянской помойки, завтра идет на работу и начинает потихонечку собирать походную сумку.
Все в порядке, капитан! - шепнул он себе под нос, пытаясь удобнее устроиться между выпирающими пружинами своего сиротского ложа и вспоминая удобную, в полкомнаты, постель разобиженной на него хозяйки. - Именно в полном порядке, как при боевом расчете! Туман рассеялся, орудия противника стали видны отчетливо расчехленными... А вот бы влип, а?!
КАМЕНЦЕВ
Сначала было ощущение солнца, покоя и воздуха с щемящим, чуть горьким ароматом каких-то цветов, чей высохший букет стоял в вазе у изголовья.
Он раскрыл глаза.
И тут же, охваченный внезапным страхом, судорогой перехватившим горло, подскочил на постели, замер, одичало глядя на ведущую в комнату дверь.
Внизу явственно звучали голоса - мужские, грубые.
Неужели нашли? Неужели кто-то увидел, как он забирался в этот дом, и сообщил в милицию?
- Ни фига у тебя, капитан, тут нет, ни поленьев, ни пилы... - донеслось приглушенно. - В лес надо было заехать, говорил же! Зацепили бы за трос какое-нибудь бревно поядреней...
- У котла посмотри, сбоку, - откликнулся второй голос.
- И там - хрен ночевал!
- Значит, прошлый раз все пожгли. Ну и хрен с ним! У соседа возьмем, он тут главный специалист по шашлыку... Нальем ему, всего и делов!
Каменцев, надев старые разбитые ботинки, стоявшие в углу комнаты, прибрал за собой постель и, осторожно приоткрыв чердачную дверь, проскользнул в спасительный полумрак, присев на жесткий засып керамзита.
Утер со лба испарину, глубоко дыша, постарался утихомирить трепыхающееся сердце.
- А хлеб-то ты взял? - продолжил голос, принадлежавший, видимо, приехавшему к хозяину дома гостю. - Э-эх, кирпич, а не хлеб! И нож у тебя ни хрена не режет... А-а, другой стороной надо...
Затем послышался третий голос - в дом заглянул сосед.
- Петрович, - сказал хозяин, - вот, знакомься, мой начальник - Антон Евсеевич... Решили, понимаешь, отдохнуть, подсоби с шашлычком...
- Отчего ж... Мангал-то в сарае?
-Ага, вот ключ...
- Сева, ты с техосмотром-то мне поможешь? Осень, срок выходит, а мне бабку с внуками в город отправлять...
- Да привез я тебе талон, не боись!
- А печать? У меня ж техпаспорт старого образца...
- И печать забабахаю, она в бардачке у меня... Ты давай с шашлыком шустри, я только с дежурства, голодный, что твой цепной пес!
- А чего не был-то так давно?
- Служба, Петрович, служба...
Голоса стихли.
Каменцев, подобравшись к чердачному пыльному оконцу, выглянул во двор. Увидел лысоватого сутулого старика в рабочем комбинезоне - видимо, искомого Петровича - и двоих мужчин в черных милицейских куртках из кожзаменителя капитана и подполковника. За штакетником забора стоял бело-голубой гаишный "жигуленок".
Вскоре в мангале заполыхали сухие березовые дрова, горький дымок полетел в чердачные щели, и Каменцев, глотая слюну, думал, что ему вновь повезло, ибо приехавшие развеяться на природу гаишники, застань его врасплох, едва ли пригласили бродягу, позаимствовавшего из гардероба вещички, разделить с ними хлеб-соль и водочку с пивом.
Милиционеры пировали до позднего вечера.
Наконец вдребезги пьяный Петрович, нелепо выбрасывая ноги, зигзагами двинулся к своему дому, оставив настежь распахнутой калитку, а стражи порядка после его ухода еще с час усердно прикладывались к стаканам, и с улицы в дом их загнал лишь начавшийся дождь.
Милиционеры переместились в комнату, включили телевизор, звук которого то пропадал, то внезапно прорывался, но скверный прием передач дачников не волновал, ибо они всецело посвятили себя горячему обсуждению вопросов профессиональной деятельности.
Слушая беседу представителей власти о служебных делах, а вернее, злодеяниях, Каменцев чувствовал, что его коротко остриженные тюремным парикмахером волосы ощетиниваются колким бобриком - кого, по его мнению, и надо было сажать, так это находившихся рядом с ним бандитов с погонами. Пожизненно, на особый режим.
