Анатолий Безуглов - Прокурор
- Ваша? - коротко спросил Зарубин.
Это была обыкновенная пуговица, металлическая, с гербом, какие пришиваются на обшлага. Измайлов невольно посмотрел на рукава своего форменного пиджака.
На левом одной пуговицы не хватало...
- Возможно, моя... - растерянно сказал он.
А ведь вчера она была. И Галя никогда не допустила бы такой неряшливости в костюме мужа.
И вот эта безделица, в другое время - пустяк, явилась последней точкой.
"Ну и дурак же этот Белоус! - подумал со злостью Захар Петрович. Выставлять на позор жену..."
- Все было не так, - глухо сказал он.
- Когда мне передали это, - брезгливо кивнул на заявление Зарубин, я подумал: клевета... Скажите, вы действительно ночевали у этой Хижняк-Белоус?
- Ночевал.
- Мужа дома не было?
- Не было.
- Значит, вы были с ней только вдвоем?
- Почему! Ночевать остался и этот самый Альберт Ростиславович.
- Выходит, Белоус врет, что застал только вас?
- Понимаете, и в самом деле, когда Белоус пришел утром, Альберта Ростиславовича уже не было...
- Значит, все-таки не врет...
- Не врет, - сказал Измайлов растерянно.
И эта растерянность не прошла незамеченной.
Зарубин взял заявление, положил в сейф. Посмотрел на часы, на Измайлова.
- Придется вам писать объяснение, - сухо произнес он.
- Объяснение?! - вырвалось у Захара Петровича. - На это... на этот... - Он никак не мог подыскать нужного определения.
- Да, объяснение, - раздраженно сказал облпрокурор. - Мы должны выслушать и другую сторону.
Он положил в сейф и пуговицу.
"Я уже - другая сторона", - с горечью и недоумением подумал Измайлов.
- Не знаю, поверите ли вы мне, - глухо сказал он.
Степан Герасимович чуть усмехнулся.
- Презумпция невиновности распространяется и на прокуроров...
- Когда представить? - спросил Захар Петрович.
- Чем скорее, тем лучше. - Он подумал и закончил: - Разобраться в этой истории я поручу Авдееву. Считайте это служебной проверкой...
* * *
Ольга Павловна Ракитова, помощник прокурора Зорянска, пошла на машиностроительный завод в воскресенье. Это было 30 июня. Вчера "самсоновские" трудились, так сказать, по закону: последняя суббота месяца всегда была рабочей на предприятии. А вот сегодня...
День стоял жаркий. На небе выплеснулись редкие перья облаков. Легкий ветерок колыхал кроны деревьев, гонял по дорогам и тротуарам тополиный пух. Лето наливалось солнцем.
Уже подходя к воротам завода, Ольга Павловна заметила, что стоянка личного транспорта, огороженная железной сеткой, заставлена машинами, мотоциклами, велосипедами.
На проходной ее встретили без всякого удивления. Словно в простые будни.
- Какие цеха работают? - спросила она у охранника, предъявляя свое удостоверение.
- Да почитай все, - ответил тот, скользнув профессиональным взглядом по книжечке.
Ракитова прошла на территорию и в нерешительности остановилась, размышляя, отправиться ли в административный корпус, чтобы поговорить с кем-нибудь из начальства, или же прямо в цех.
Она вспомнила наказ Измайлова: "Побеседуйте с людьми..."
Главный, сборочный цех находился далеко. Дорога, залитая гладким асфальтом и обсаженная молодыми яблонями, казалась бесконечной оттого, что была пуста. Где-то впереди, возле громады бетонной коробки, двигались автопогрузчики.
Ольга Павловна зашагала вперед. Территория сверкала чистотой. Недавно прошла поливальная машина. От асфальта парило.
"Даже поливалка сегодня работает, - отметила про себя Ольга Павловна. - Хозяйственный мужик Самсонов..."
Сзади зашумел мотор. Ракитова оглянулась. Из боковой аллеи выехал пустой автокар. Молоденькая девушка в комбинезоне, со сбившейся косынкой на голове, остановила свой транспорт возле Ольги Павловны.
- Куда вам?
- В сборочный, - ответила Ракитова.
- Давайте подвезу, - сверкнула белым рядом крепких зубов хозяйка автокара.
Ольга Павловна колебалась. Удобно ли? Все-таки представитель прокуратуры... Но предложение было таким сердечным и бесхитростным, что она решилась ступить на железную платформу.
- Держитесь, - посоветовала девушка.
Ольга Павловна взялась за металлическую доску сзади водителя.
Когда они таким образом подкатили к главному корпусу, кар лихо развернулся около огромных дверей и стал. Кто-то окликнул девушку. Возле красного щита с противопожарным инструментом стояла группа парней, куривших возле бочки с песком.
Ольга Павловна даже не успела поблагодарить - водительница соскочила со своего места и пошла к парням. А Ракитова - в цех.
Да, работа шла вовсю.
По воздуху, поддерживаемые железными руками, двигались агрегаты. Десятки людей были заняты в различных операциях.
- Вам кого? - перекрикивая шум, спросил у помпрокурора молодой парнишка. На шее у него, как праздничная гирлянда, висели на проволоке какие-то детали.
- Начальника цеха, - так же громко ответила Ольга Павловна.
- Щукина? Вон он, у себя, - показал куда-то наверх паренек.
Почти под самым потолком виднелось нечто вроде домика, державшегося бог знает на чем.
Ракитова искала глазами, как до него добраться. Молодой рабочий без слов пошел вперед, жестом предложив двигаться за ним.
Шагая вслед, Ольга Павловна отметила про себя, до чего же юн этот внимательный рабочий.
- Ты из этого цеха? - спросила Ракитова, хотя вопрос мог показаться и глупым: что ему делать в чужом цехе.
- Да, - кивнул паренек. И указал Ольге Павловне на лестницу, ведущую под самый потолок.
- А фамилия?
- Бойко! - крикнул он.
И зашагал прочь, как бы давая понять: болтать праздно некогда, надо работать.
Кабинет начальника цеха оказался довольно большим. На столе селектор. Перед глазами хозяина кабинета - ряд телевизионных экранов.
Щукин, седой, высокий, со шрамом на переносице, был в чистой синей рубашке с короткими рукавами и отложным воротничком. Он, видимо, помнил Ольгу Павловну по прошлым посещениям, потому что протянул ей сильную загорелую руку с наколкой-якорем выше запястья и предложил:
- Присаживайтесь, товарищ Ракитова.
И хотя внешне начальник цеха выглядел спокойно, но, кажется, приход помощника прокурора его все-таки насторожил.
- Ну как? - спросила Ракитова. - Все у вас сегодня вышли?
Разговаривать здесь можно было не повышая голоса: шум из цеха почти не проникал.
- Почти все... Есть, конечно, отдельные несознательные... А большинство вышли.
- И кто же эти "несознательные"? - поинтересовалась Ольга Павловна.
Включился селектор. Щукин нажал кнопку, и из микрофона раздался женский голос:
- Когда же, наконец, подвезут изоляцию, товарищ Щукин?
- Уже везут, везут. Работайте, - ответил начальник цеха.
- Что я, юбкой своей буду обматывать?
- Не базарь, - урезонил Щукин невидимую собеседницу и прервал связь. - Вот видите, - обратился он к помпрокурора. - Из-за несознательных страдает производство. Кто-то не вышел на складе, а наши бригады простаивают.
- А у вас в цехе сколько человек не вышло? - поинтересовалась Ракитова.
- Четверо.
- Почему?
- Один квартиру получил. Переезжает. Как будто это нельзя в другой день... Я бы отгул потом дал. Хоть на три дня!
- Еще?
- Другой автомобиль чинит... Вот так и получается, своя рубашка ближе к телу. На завод, на план плевать. Не понимают, что конец квартала.
- А как профсоюзная организация?
- Что скрывать, сам член профкома. - Щукин вздохнул. - Да, мало мы еще воспитываем в людях сознательность...
Ольга Павловна хотела пояснить, что имела в виду, как относится профсоюзный комитет к сегодняшней работе. Но передумала.
А Щукин продолжал:
- Не волнуйтесь, меры примем... Не понимаю я таких. Завод им - жилье, путевки, ясли, а они? Психология какая: побольше взять, поменьше отдать...
Снова позывные селектора. И, когда послышался голос Самсонова, Щукин, хотя и сидел на стуле, словно бы вытянулся по стойке смирно.
- Как идем? - спросил директор.
- По графику, Глеб Артемьевич. - Начальник цеха пододвинул к себе бумажку с колонкой цифр: - Уже триста восьмой вышел...
- Уложишься?
- Разобьюсь...
- Разбиваться не надо. Уложись.
В динамике что-то щелкнуло.
- Вот вам ответственность! - сказал начальник цеха, кивая на селектор. - Директор работает, а слесарь, видите ли, прохлаждается на рыбалке...
"Между прочим, еще неизвестно, кто прав", - хотела возразить Ольга Павловна. Но снова ничего не сказала. И спросила:
- У вас в цехе парнишка работает. Бойко...
- Ну? - подозрительно посмотрел на Ракитову Щукин, видимо, соображая, что бы такое мог натворить подросток.
- Сколько ему лет?
- Семнадцать, кажется. - Начальник цеха все еще выжидал, что же скажет помощник прокурора.
- Еще кто-нибудь из подростков сегодня трудится? - спросила Ракитова.
До Щукина, кажется, начало что-то доходить. Он поерзал на стуле, переложил зачем-то бумаги с места на место и осторожно произнес:
