Елена Руденко - Детективная Игра. Сборник детективов
— Ты простишь мадемуазель Реми? — спросил Михаил Лизу.
— Я не злюсь, — кивнула она. Хотя ночное путешествие и не доставило ей удовольствия; но Реми так искренне раскаивалась.
— Спасибо, — улыбнулась Адель. — Я должна отдохнуть, простите, мне дурно.
— Как ты? — спросил Михаил Лизу. — Будешь завтракать?
— Да, пожалуй, — кивнула она. — Только приведу себя в порядок.
У Лизы ещё было время, чтобы принять ванну и немного передохнуть.
В обеденный зал Михаил и Лиза спустились вовремя. Все уже собрались, даже отец Аугуст и его сестра Анна, которые обычно с ними не завтракали.
— Мисс Адель сегодня будет завтракать? — спросил Джереми. — Нет? Хотя бы раз мы не будем выслушивать её феминистские бредни.
— Моя кузина хотела бы вам рассказать одну историю, — сказал Владимиров.
Лиза вздохнула и начала рассказ. Как она и опасалась, на неё тут же посыпались слова сочувствия — это навязчивое всеобщее внимание казалось хуже бандитов.
— Бедное дитя! — ахнула Анна. — Эта ужасная женщина чуть не погубила тебя.
Девушка в этот момент готова была провалиться. Однако вскоре стало ясно, что сейчас будет ещё хуже.
— Можно поинтересоваться, леди? — спросил лорд Томпсон. — А откуда вы узнали, где собираются слуги Шайтана?
Лиза похолодела. Как она раньше не подумала, что об этом обязательно спросят!
— Я ей сказал, — выручил Михаил Лизу.
Ответ удовлетворил Томпсона. Однако вмешался отец Аугуст.
— Но, дитя моё, зачем вы отправились с этой ужасной женщиной?
— Она назвала меня трусихой, и мне было стыдно, — пояснила Лиза. — Но не будьте так строги к мадемуазель Реми! Ей сейчас очень плохо!
— Представляю, как она злится, — усмехнулся Скотт.
— Нет, — возразил Владимиров. — Когда я сегодня утром видел мадемуазель Адель, она была так подавлена. Она очень раскаивается, что подвергла мою кузину опасности. Мадемуазель Реми нездоровится. Я велел вызвать врача.
Джереми Скотт опустил взгляд. Весь завтрак он просидел молча.
После завтрака Михаил подошёл к нему.
— Сегодня вечером навестите мадемуазель Реми, — посоветовал он.
— Зачем вы мне это говорите? — удивился Скотт.
— Я знаю, вы этого хотите. Вы любите Реми! Вот и скажите даме о своих чувствах.
— Люблю? — Джереми вздрогнул. — Да. вы правы. Она красива! Но у нее отвратительный характер! Иногда я готов её убить! Не понимаю, почему я в неё влюбился? Я просто кретин. Но я ни за что не женюсь на такой нахальной пиратке. А как вы узнали, что я люблю Адель?
— Ваша агрессия по отношению к ней была слишком наиграна, — пояснил Владимиров. — Вы постоянно твердили о вашей ненависти к этой особе.
— Я пойду к ней сейчас!
— Сейчас не стоит. ей надо выспаться.
Джереми кивнул.
— Не говорите пока никому о ваших догадках. Я вас прошу! — взмолился он.
— Обещаю.
«Ты слишком горд, и не хочешь, чтобы в случае отказа Адель об этом стало известно всем, — подумал Владимиров, — я тебя понимаю.»
— Как вам кажется, Адель мне не откажет? Она примет мои ухаживания?
— Вам незачем волноваться, — улыбнулся Михаил. — Все её феминистические глупости — от недостатка мужского внимания.
Джереми с блаженной улыбкой удалился.
К Михаилу подбежала Лиза.
— Как ты думаешь, — спросила она, — Адель изменится?
— Надеюсь, — ответил он. — Встряска должна пойти ей на пользу.
«Только так стерва может стать хорошей женщиной, — подумал Владимиров. — Если, конечно, она не остервенела окончательно».
— Как продвигается твоё расследование? — спросила Лиза. — Моя информация тебе помогла?
— Да уж, — вздохнул Михаил. — Помогла.
По его тону девушка поняла, что её поведения он не одобряет.
— Зачем ты ездила ночью в пустыню с Кристианом и Эдвардом? — спросил Владимиров. — Это ведь стало причиной шантажа Реми.
— Я хотела узнать, правда ли что Ка фараонов возвращаются в свои гробницы по ночам, — ответила она, понимая, что это звучит глупо — как она с друзьями вообще до такого додумались. — Эта была идея Кристиана и Эдварда… Хотя… я тоже сыграла свою роль…
— Ну и как вам беседа с Ка фараона? — хмыкнул Михаил.
— Мы видели не умерших фараонов, а живых и пребывающих в добром здравии бандитов, — вздохнула Лиза. — Испугались. особенно, я. Всех святых вспомнила и в грехах покаялась. думала, живыми не выберемся.
Владимиров рассмеялся и обнял сестру. Он поражался, как Лиза умудряется попадать в передряги, вроде бы и осторожна, и рассудительна, но любопытна не в меру — в этом, наверно, и причина её приключений.
Ближе к вечеру, когда Лиза отдохнула, они с Михаилом отправились прогуляться по городу. Жара уже начала спадать, и лавочники вовсю расхваливали, навязчиво предлагая свой товар.
Уличные торговцы бежали за ними несколько кварталов, призывая купить то ковёр, то бусы, то благовония. У Лизы от этого мелькания начала кружиться голова, и она очень боялась потеряться в толпе.
Вдруг им резко преградил путь молодой араб.
— У меня есть несколько вещиц, которые вас заинтересуют, — произнёс он с акцентом по-английски. — Артефакт времён фараонов.
Опыт офицера Охранного отделения помог Владимирову определить, что незнакомец не врёт. Они зашли в соседнее кафе, в котором в основном обедали европейцы. Лиза взволнованно озиралась по сторонам, держа Михаила за руку.
— У меня есть уникальный папирус! — шёпотом сказал незнакомец, когда они сели за столик.
Владимиров кивнул. Араб протянул ему товар. Граф внимательно рассмотрел папирус. На подделку не похоже. Слишком кропотливая работа для подделки. Граф задумался, получается, что он покупает краденый артефакт, но ведь это — для отечественной египтологии.
«Всё равно досталось бы какому-нибудь коллекционеру» — подумал он и начал торговаться.
Когда они сторговались, араб сообщил, что у него есть вторая часть папируса, и что он отдаст её за такую же сумму. Владимиров знал, что торговцы древностями разрывают папирусы на части, чтобы продать каждую отдельно. Пришлось согласиться,
Михаил профессионально изучал продавца. Странное лицо, не совсем похож на араба, и слишком сильный акцент, какая-то карикатура. Он заметил, что Лиза тоже украдкой поглядывает на незнакомца.
— Я видела его на шабаше ночью, — сказала она по-русски, придав своему тону весёлость. — Он европеец! Он отдал какие-то распоряжения, а потом исчез!
— Я тоже так думаю, что европеец, — улыбаясь, кивнул ей Михаил. — Значит, это тот тип с шабаша. Лизонька, ты права — это он. только загримированный под араба. Мы с Фарухом тоже видели его.
Граф принялся соображать, как бы не упустить этого типа.
— Ещё какие артефакты вы готовы предложить? — спросил Владимиров «араба». — Как вы понимаете, безделушки меня не интересуют! Можете рассчитывать на постоянного покупателя в моём лице, а также на новую клиентуру. В России сейчас очень интересуются Древним Египтом.
— Хорошо, — кивнул торговец древностями. — Завтра жду вас здесь в шесть вечера. У меня есть что вам предложить. Но никакой полиции, иначе ничего не получите! Всё равно обвинить меня в воровстве древностей будет трудно, закон в этом деле так слаб.
«Почему он заговорил о полиции? — подумал граф. — Неужели ему известно о моём знакомстве с Фарухом? Откуда? Неужели работники гостиницы так быстро разнесли эту новость?»
— Его надо немедленно арестовать! — воскликнул Фарух, когда граф рассказал ему о своей прогулке по городу. — Немедленно! Когда у вас завтра встреча?
— В шесть вечера, — ответил Владимиров. — Только надо действовать осторожно. У меня идея. Вы арестуете его как европейца, переодетого в араба, цель ареста — выяснить, не разыскивает ли его английская полиция. Нам просто нужно выиграть время.
— Разве у нас недостаточно доказательств?! — вскричал полицейский. — Ваша кузина даст показания.
— Их оспорит любой адвокат.
— Адвокаты, — зло вздохнул Фарух. — Харам!
Он ненавидел адвокатов — эти европейские болтуны могут доказать любой абсурд, из-за них столько негодяев разгуливает на свободе! Нет, на востоке всё гораздо честнее! А этих европейцев из-за подлых адвокатов никак нельзя призвать к ответственности за преступления.
По правде сказать, Фарух не очень любил европейцев. Он с грустью слушал рассказы стариков, которые застали ещё правление его деда Мухаммеда Али, защищавшего национальные интересы. После его смерти влияние европейцев усилилось, особенно при хедиве Измаиле, благодаря Нубар-паше — первому министру. Он учился во Франции и поэтому был ярым сторонником французских преобразований. С его помощью Франция расширила своё политическое влияние в Египте, но при этом Британия не уступала Франции во влиянии экономическом.
