Мария Брикер - Босиком по снегу
– Галина Владимировна, после того как мать отказалась забрать Ларису, вы не пытались найти каких-нибудь ее родственников?
– Пыталась, естественно, – это моя работа. Только никаких близких родственников у девочки не было, кроме матери. Отец убит, родители его умерли, ни братьев, ни сестер у него не было. Со стороны матери – та же картина. Вот такая печальная история, Сергей Петрович, – тяжело вздохнула Галина Владимировна и посмотрела на часы. В кабинет вошла помощница и положила папку перед директором.
– У меня последний вопрос. В последнее время никто не приходил, не интересовался Ларисой? – спросил Анин и встал.
– Да нет, – развела руками Коржикова.
– Интересовались, – неожиданно вставила помощница.
– Как это? Почему я не в курсе? – растерялась директор.
– Так не было вас, Галина Владимировна. Вы уезжали на два дня. Помните, перед Новым годом? Я хотела вам сказать, но у меня из памяти все выпало. Сначала женщина пришла, очень приятная высокая блондинка средних лет. А буквально следом за ней мужик явился. Приличный такой, лет сорока. Коробку конфет мне подарил, чтоб я, значит, адрес Ларисы Головиной ему дала.
– И ты, как я понимаю, дала, – нахмурилась Коржикова.
– Ну да, разве ж это тайна? Не должна была давать, да? Так я не знала, что нельзя…
– Как их звали, помните? – спросил следователь.
– А они не представлялись. Женщина сказала, что она – дальняя родственница. Он тоже что-то в этом роде говорил. Ну, я адрес и дала. А что, я не должна была этого делать? Я-то подумала, вот повезло Лариске – богатая родня ее ищет. Ну, я адрес-то и дала. Так что, я не должна была его давать, да? – застрекотала девушка.
– Хватит болтать, – недовольно проворчала Коржикова. – Иди, я потом тебе объясню, что ты должна, а что не должна.
Помощница вышла за дверь, и Сергей Петрович тоже встал. Все, что ему было нужно, он выяснил. Он поблагодарил Галину Владимировну и, получив у нее адрес матери Ларисы, простился и направился в сторону Киевского вокзала. На душе у него было скверно и тошно. Ему предстояло взглянуть в глаза женщине, совершившей преступление, не обозначенное в Уголовном кодексе, но тем не менее самое кощунственное и отвратительное из всех существующих на земле – потому что любая мать, бросившая на произвол судьбы своего ребенка, была для Сергея Петровича в миллион раз хуже самых отъявленных негодяев, насильников и убийц.
Но поговорить с матерью Ларисы было необходимо. Любовник Головиной, как только протрезвел, сообщил следователю, что Лариса на шее никогда ничего не носила: ни цепочек, ни кулонов, ни нательных крестиков. Девушка вообще не носила украшений, хотя Владимир пару раз дарил ей недорогие колечки и серьги, которые она хранила в шкатулке. Было ли у Ларисы то, что могло представлять хоть какую-то ценность?
Из показаний Симакова Анин выяснил еще несколько деталей. Подтвердилась версия относительно того, что преступник украл все фотографии девушки, которые она хранила в фотоальбоме. Зачем – Сергей Петрович пока не знал, но предполагал, что на какой-нибудь из фотографий запечатлен сам убийца, и таким образом он избавился от улики. Еще одна маленькая деталь заинтересовала следователя. Оказалось, что незадолго до своей смерти Лариса оформила загранпаспорт, которого не нашли при осмотре квартиры. Но если по поводу фотоальбома Анин хоть что-то мог предположить, то по поводу паспорта – терялся в догадках. Опять же, родственники, появившиеся внезапно? Вопрос этот могла разъяснить только мать Ларисы.
О матери, по словам Симакова, Головина говорить не любила, больше ругалась и называла ее сумасшедшей рыжей тварью. Впрочем, Ларису ее мать, похоже, мало интересовала, девушка была озабочена только тем, чтобы выиграть миллион и разбогатеть.
В этих размышлениях он доехал до деревни, где обосновалась Вероника Ивановна Кочкина, в прошлом Головина, и, как только вошел в дом, сразу понял, почему Лариса называла свою мать сумасшедшей рыжей тварью.
Она была действительно рыжей, огненно-рыжей, конопатой, злобной, неухоженной и, судя по животу, – беременной. Под глазом у Вероники Ивановны красовался фингал, примерно недельной давности, а на лбу была глубокая ссадина, замазанная зеленкой.
Дом Кочкиной благоухал кислой капустой и селедкой, сама же Вероника Ивановна источала во все стороны интенсивный запах пота, до такой степени ядреный, что у Анина заслезились глаза и сперло дыхание.
– Проходите! – изучив его удостоверение, рявкнула она и проводила Анина в комнату.
Комната, к немалому удивлению следователя, была чистой и уютной. Яркие занавески на окнах, стол, покрытый старомодной скатеркой, цветной телевизор, новый диван. На диване сидели три рыжих подростка, две девочки и мальчуган, и с увлечением смотрели телевизор, не обращая на гостя ни малейшего внимания.
– Пошли вон, – злобно фыркнула Вероника Ивановна, и дети безропотно подчинились, гуськом вышли из комнаты, засуетились в прихожей и выскочили во двор. – Ну? Что вам надо? – надменно спросила она, тяжело усаживаясь на стул. – Я же забрала заявление. Не виноват он ни в чем. Подумаешь, треснул меня по морде глушителем от «Запорожца». Случайно он!
– Я по другому поводу, – объяснил следователь.
– По какому же? – удивилась Вероника.
– У вас была дочь, Лариса, – сказал следователь и мгновенно уловил в лице женщины сильное напряжение.
– Ну, была, – кивнула головой Вероника Ивановна, – была, да сплыла.
– Откуда вы знаете, что Лариса умерла? Кто вам сказал? – насторожился Анин.
– Умерла все-таки – вот суки! – воскликнула Кочкина, заламывая руки. – Я так и думала, а они мне лапшу на уши вешали! В покое меня никак оставить не могли. Но меня не проведешь. Явилась – сатанинское отродье! Мама, мамочка, мамуля – я быстренько ее взашей выкинула.
– Кто? – растерялся Анин.
– Дед Пихто, в поношенном пальто! – крикнула Вероника Ивановна и вскочила со стула. – Подставу организовали – суки! Ты иди, начальник, разберись во всем. Отмсти за дочь мою! О, горе-то какое! Произвол и беспредел! Чужое пытались навязать – сподручники дьявола. Думали, породу свою не узрю и нечисть их на своих плечах взращивать буду. Рыжие мы все! Рыжие! А-а-а!!! – завыла Вероника Ивановна, легла на пол, сложила руки на груди и затихла.
Продолжать разговор, если это вообще можно было назвать разговором, не имело никакого смысла, и Сергей Петрович пулей вылетел из помещения на воздух. Он шел к станции и не мог избавиться от ощущения тревоги. Что-то липкое и неприятное поселилось в груди и мешало дышать. Выяснился вопрос, почему мать Ларисы отказалась забрать ребенка. Если отбросить в сторону бред сдвинутого сознания женщины, то получалось, что Вероника Кочкина искренне считала, что ей пытались навязать чужого ребенка вместо родного. Но это же было бессмысленно! «Допустим, – рассуждал Сергей Петрович, – ребенка действительно подменили, но с какой целью? Если бы матери Ларисы пытались подсунуть больного ребенка вместо здорового, а здорового за определенную плату удочерила какая-нибудь крутая семейка, это еще можно было бы понять. Но здоровье у Ларисы Головиной, по словам патологоанатома, было отменным, в детстве она ничем не болела, да и внешностью ее бог не обидел. Здоровая, красивая девочка. Вот только не рыжеволосая, как мать. Неужели в этом было все дело, и сумасшедшая баба не признала своего ребенка из-за цвета волос? Идиотизм! Дети растут и меняются на глазах, а Вероника Ивановна не видела свою дочь три года, за это время девочка могла измениться до неузнаваемости. Шизофреничка она, а я анализирую ее неврастенический бред! Зачем? Затем, что все-таки что-то тут не так. Опять же непонятные родственники, проявляющие интерес к девушке незадолго до ее смерти. А вдруг действительно Лариса Головина – совсем не Лариса Головина? Но кто же тогда жил и умер вместо нее и куда делась настоящая Лариса?»
В прокуратуре Сергея Петровича ждал Олейников.
– Что случилось? – устало вздохнул следователь, заметив в лице оперативника странное возбуждение.
– Два дня назад в Москве-реке случайно нашли труп какого-то забулдыги. Огнестрел в голову. Думали, бомж. Алкоголя в крови немерено. Но огнестрел ведь был, поэтому дело на особый контроль взяли, – задыхаясь, сообщил Кирилл. – Так вот, Сергей Петрович, товарищу этому башку из того же самого пистолета пробили, что и Ларисе Головиной! Сегодня эксперты сообщили.
– Кто он такой?
– Документов при трупе не было никаких, но в кармане штанов обнаружен чек из продуктового магазина. Магазин установили. Я подумал, раз он алкаш был законченный, можно бы…
– Так действуй, Кирилл. Опроси местное население…
– Уже…
– Что – уже?! – разозлился Анин.
– Алкаши по описанию указали на Комарова Константина Ивановича, продавщица в магазине тоже склоняется к тому, что это он. Говорит, давно не заходил. Я выяснил, что он пенсионер и нигде не работал. Живет в коммуналке. Но дома – никого. Соседка по лестничной клетке сообщила, что Комаров в новогоднюю ночь уехал в Саратов со своим троюродным братом. Брата она видела в первый раз и раньше о нем ничего не слышала. Мне бы квартирку осмотреть, чтоб достоверно убедиться…
