Самид Агаев - Ночь Волка
— Надо еще сказать, что весь остальной народ в общежитие, каким-то непостижимым образом знал об этой любовной истории, и это знание косвенно давило на Олега.
Потом ему случилось уехать на неделю. Находясь в отсутствии, не имея под рукой жены, для ежедневного самоутверждения, он вновь ощутил приступ самой черной ревности. Когда он вернулся, то сразу понял, что в комнате был чужой, помните, как в сказке про медведей: "Кто спал на моей кровати". На этот раз он ничего не сказал Дине, не желая, чтобы она развеяла его подозрения. Первый на кого он подумал, был естественно Роберт, потому что мужья обычно с подозрением принимают мужчин, с которыми их знакомят собственные жены. Кстати говоря, свидание, произошедшее в комнате Дины глубокой ночью, было чистейшем безумием, потому что общежитие было квартирного типа и в этой квартире было еще две комнаты, в которых проживало еще две семьи, восемь человек, риск натолкнуться на кого-то из соседей, был чрезвычайно велик, но к счастью обошлось.
Развязка наступила в один из дней, когда Олег, сославшись на недомогание, не пошел на работу; он лежал на диване, смотрел телевизор, по которому шла передача из цикла «Природоведение», что-то про рыбок и старался понять, нервничает Дина или нет. Он лежал в комнате, Дина возилась на кухне, затем он услышал, как открылась входная дверь. Олег выглянул. Жены на кухне не оказалось. Он выскочил в коридор и бросился к лифту, но ему не хватило каких-то секунд. Дина уже возвращалась, но он услышал, как захлопнулись двери лифта, и кто-то поехал вниз.
— Где ты была, — быстро спросил он.
— Мусор выбрасывала, — пролепетала Дина, едва живая от страха.
— А кто вошел в лифт?
— Девчонка знакомая, — нашлась Дина.
Но Олег выскочил на лестничную клетку, выглянул в окно и увидел Роберта, выходящего из подъезда. И тут началось…
В принципе — доказательств никаких не было, но Дина сломалась, потому что психика ее была на пределе. Скандалу предшествовали несколько месяцев тайной жизни, вынужденная ложь, постоянная угроза разоблачения, страх. Она стойко держалась, примерно в течение часа, пока Олег поднимал и бросал на пол единственный имеющийся у них стул, но как только он заехал ей по морде, она взорвалась и с вызовом призналась во всем. Правда тут же об этом пожалела, потому что ожидала дальнейшего избиения, а Олег сел на стул и заплакал. Слезы сменились приступом бешенства, в течение которого стул был окончательно доломан, затем настала очередь косметики, Олег сгреб все пузырьки и коробочки и выбросил в окно, затем он изорвал пару платьев, правда, самое дорогое почему-то не тронул. Время от времени Олег спускался к Роберту, но того к счастью не было дома, — возвращался и продолжал скандалить. Угомонился, только когда настало время идти в сад за ребенком. Когда стемнело, Олег принял решение, он полез под супружескую кровать, выволок оттуда свой чемоданчик и достал из него две собственноручно изготовленные на заводе финки. Увидев это, Дина перекрестилась и, прижав к себе ребенка, закрыла глаза.
— И не надейся, — сказал ей на это Олег, — и ты, и твой сын будут жить. За вас умрут другие люди, или я, или он, — Олег ткнул указательным пальцем в пол, — но перед этим я его спрошу, любит он тебя или нет? Если любит — пусть женится на тебе, тогда я его не трону.
… То есть, как понимаете, дорогие мои, трагедия стала слегка отдавать фарсом.
— Ты его любишь? — вдруг спросил Олег.
Дина задумалась. Вопрос, конечно, был очень интересный. Сказать да — задеть самолюбие мужа, сказать нет — признать себя падшей женщиной. Она сказала — да. Тут же последовал новый вопрос. "А меня". Этот вопрос был еще интереснее, на него ответ был также положительный.
— Как же, это, получается? — взвился Олег.
Дина пожала плечами. В девять малыша надо укладывать. Дина покормила его и в начале десятого, вместе с ним заснула на диване.
Хоть какая-то защита.
Олег достал из закромов семьи бутылку водки, и, ужасно мучаясь, одолел стакан. Тошнота вскоре прошла, и он почувствовал себя способным на многое. В начале двенадцатого, — чтобы наверняка, он спустился к Роберту и вызвал его тройным звонком. Так было написано на двери. Роберт выглянул и сразу все понял.
— Нам надо поговорить, — сказал Олег.
— Я сейчас выйду, — ответил Роберт, — только завещание напишу.
Последние слова, естественно он произнес про себя. Одел на себя что похуже и вышел. Олег ждал его у лифта.
— Я все знаю, — сказал Олег, — Дина во всем призналась, пойдем на пустырь, поговорим, как мужчина с мужчиной.
Роберт спорить не стал, на пустыре Олег достал обе финки и честно предложил Роберту любую, на выбор. Они долго кружили, точь в точь, как в кино, но ни один не решился ударить первым, потому что, на самом деле, даже свинью зарезать жалко, а тут все-таки были нормальные живые люди. С другой стороны все было красиво и правильно, условности были соблюдены, почти как у Пушкина с этим инородцем, как его? Мартыновым. Вру, с Данте, Дантесом. Видя, что дело застопорилось, Роберт предложил начать дело с мордобоя, то — есть с рукопашной, мол, разогреемся, потом перейдем на ножи. Это был бы хороший выход, но Олег отверг его с негодованием, потому что в его понимании заурядная драка понижала уровень, превращала трагедию в фарс, его же оскорбленное самолюбие требовало именно трагедии. Он сделал выпад и порезал Роберта. Пролившаяся кровь окончательно перевела происходящее в статус трагедии. Роберт, рассвирепев, ответил на удар, и началось форменное смертоубийство. Олег остался на пустыре, а Роберт дотащился до подъезда и там умер от потери крови. Понятное дело, жены их разыскивать не стали, одна из страха, другая из равнодушия. На Роберта утром наткнулся любитель собаки, который рано утром вывел свое животное на утренние процедуры. Вот такая история…
— Ну и ну, — перебил ее Шилов, — страху-то нагнала; какие ты страсти нам рассказываешь, у меня даже мороз по коже побежал, а с виду такая тихоня.
… могла бы произойти, — продолжила Галя, — если бы я писала драму в стихах, типа "Ромео и Джульетта", но на самом деле все было не так.
Шилов даже задохнулся от возмущения.
— Ты сушеная змея, — закричал он, — да как ты смела, играть нашими чувствами; Мы же поверили е — мое, мы же переживали ё, какое коварство, а-а, у-у… Нет, ты видел, Марат Иванович. Она же просто глумится над нашими организмами, а ведь они у нас тонкие, особенно у меня. Я же нежный, Галя, нельзя так.
— Как же было на самом деле? — спросил Марат, а Вероника добавила, — Галя не томи.
— На самом деле Роберт вернулся в тот день очень поздно, примерно в час ночи. Естественно Олег не мог ходить и звонить в соседскую квартиру до часу ночи, неловко было, сами понимаете, а просто ждать его у подъезда он тоже не мог, ему было необходимо держать свою жену в поле зрения. Рано утром Роберт благополучно ушел на работу, в течение дня он встретился с Диной, и она ему все рассказала. Между ними произошел следующий разговор.
Дина: Теперь ты все знаешь
Роберт: (растерянно) Да, теперь мне все ясно.
Дина: Но мне от этого не легче, что мне делать?
Роберт: Я не готов так сразу ответить.
Дина: Когда же ты будешь готов?
Роберт: Сейчас, через несколько минут. Мне надо задать тебе несколько вопросов.
Дина горько усмехнулась.
— Задавай.
Роберт долго молчал, затем осторожно спросил.
— Почему ты призналась ему во всем.
— Да потому, что он все понял. Я поняла, что он все понимает, и поняла, что скрывать все бессмысленно.
— Понимать и знать это разные вещи, то, что я выходил из подъезда в это время, еще не является доказательством.
— Ты боишься? — тихо спросила Дина.
— Нет, — резко ответил Роберт, — я не боюсь, но все это очень неприятно, мы ведь живем в одном доме, в одном подъезде.
— Что теперь говорить. Все уже произошло. Он сказал, что уйдет, если скажешь, что готов на мне жениться.
— Ты хочешь, чтобы я на тебе женился?
— Я об этом не думала, но разве об этом надо спрашивать?
— Прости, я не так сформулировал вопрос, скажи если он уйдет, то я смогу прийти к тебе и жить с тобой, а под нами будет жить моя бывшая жена, с моим ребенком, а вокруг нас будут жить люди, знающие каким образом я попал туда.
— Нет, это невозможно, — ужаснулась Дина, на миг, представив себе эту ситуацию.
— Мне негде жить, кроме, как в этом проклятом общежитие, — с тихой ненавистью произнес Роберт, — тебе тоже.
— Так что же делать, неужели из этого нет выхода? Ты же мужчина, придумай что-нибудь.
— Выход есть.
— Какой?
— Оставить все как есть, еще рано, яблоко должно созреть.
— Это невозможно.
— Возможно, сегодня, когда ты вернешься домой, скажешь своему мужу, что ты все придумала.
— Что ты. Он не поверит. Я уже во всем призналась.
