Миюки Миябэ - Седьмой уровень
Та самая дешевая зажигалка. Но на этот раз сигареты — «Hope». Саэгуса бросил пачку на стол и завертел в пальцах зажигалку. Зажег огонь. Поднес пламя к ее лицу.
Он вскочил, закричав: «Что вы делаете!», но Саэгуса уже успел пронести пламя перед самым ее лицом и погасил. Глаза не дрогнули, даже не заморгали.
— Действительно, не видит, — констатировал Саэгуса.
— Как вам не стыдно! — выдохнул он.
С запозданием она подняла невидящие глаза. Он ласково погладил ее по руке.
— И что вы намерены делать? — как ни в чем не бывало спросил Саэгуса.
С таким же успехом пойманный с поличным вор стал бы рассказывать полицейскому о своих ближайших планах.
— Что вы намерены делать? — повторил свой вопрос Саэгуса.
Он ответил резко:
— А вы?
Прежде чем отвечать, Саэгуса окинул взглядом кухню. Его взгляд остановился на часах на электропечи.
— Двадцать минут второго? — Он улыбнулся. — Я, признаться, кофеман. Могу преспокойно уснуть, даже выпив кофе на ночь глядя. А как вы?
— Что? — Она подняла голову.
Он встал со стула:
— Не знаю почему, но мне и впрямь хочется кофе.
— Отлично, — сказал Саэгуса и закурил сигарету, используя пустую пивную банку вместо пепельницы.
Налил в чайник воды, поставил на электроплиту… («Это я тоже раньше делал», — отметил он про себя). Выставил на стол чашки, достал быстрорастворимый кофе и сахарницу — все это время в кухне царило молчание.
Неожиданно она прошептала:
— Это «Hope»…
Резко обернувшись, он посмотрел на нее. Саэгуса тоже посмотрел в ее сторону, задержав на весу сигарету с длинным хоботком пепла.
— Сигареты — «Hope»? — повторила она.
— Ты различаешь?
Она кивнула.
— Видимо, в прошлом кто-то из знакомых девушки курил «Hope», — предположил Саэгуса.
Он продолжал сомневаться:
— Но как ты поняла?
— Запах. Сразу же всплыла марка сигарет.
— Запах «Peace» или «Hope» отличается от модных сейчас легких сортов, — заметил Саэгуса. — Лично я сразу чую, если в кабаке кто-то курит «Peace».
— Но днем вы курили «Mild Seven».
— В автомате кончились «Hope».
Повернувшись к нему спиной, Саэгуса стал прихлебывать кофе.
— А как ты насчет сигарет? — спросил он. — Днем ты курил.
— Видать, был курильщиком.
— Какая марка?
— Днем, в магазине, не задумываясь, выбрал «Mild Seven».
Скорее всего, это и был его любимый сорт. В супермаркете лежали горой блоки сигарет самых разных марок, но названия ничего ему не говорили. Машинально он протянул руку к «Mild Seven».
— По статистике «Mild Seven» самая популярная марка, — сказал Саэгуса.
Но кто-то из ее ближайшего окружения курил «Hope», и этот человек был настолько близок ей, что она по запаху дыма безошибочно угадала название сигарет. К своему удивлению, он вдруг ощутил укол ревности.
Поставил кофейную чашку на стол. Она сидела, сложив руки на коленях. Саэгуса, опередив его, спросил:
— Вам с молоком, с сахаром?
Немного подумав, она сказала:
— Ни того, ни другого.
— Черный кофе? Наверно сидела на диете? Впрочем, в этом, как я погляжу, не было особой необходимости.
Он взял ее руку и поднес к чашке. Саэгуса поспешно предупредил:
— Осторожно, не обожгитесь!
Пока молча пили кофе, он все думал, что же это за человек — Саэгуса? В сочувствии, которое он проявлял по отношению к девушке, не было притворства, и все же, что у него на уме, не ясно. Когда он вошел в квартиру, внешне показался вполне обычным, здравомыслящим человеком. Но судя по тому, как привычно он обращался с пистолетом и как вел себя, когда оружие оказалось в его руках, человек он опасный, во всяком случае человек, который не боится, а может быть даже любит играть с огнем.
— Поскольку вы ничего от меня не утаивали, я тоже буду откровенен, — Саэгуса поставил чашку и зажег новую сигарету. — У меня есть судимость.
Он оторопел и не знал, как реагировать, только, оцепенев, уставился на Саэгусу. Она лишь слегка откинулась, словно отодвигаясь от того места, откуда раздавался голос.
— Нанесение телесных повреждений. Подрался спьяну в кабаке. Я не оправдываюсь. Но с тем делом покончено. Давно это было. Вам нечего бояться.
Надо было каким-то образом выразить свое отношение к услышанному, но в итоге он лишь пожал плечами:
— Какое нам до этого дело?
— Какое? — Саэгуса рассмеялся. — А такое, что я не намерен сообщать в полицию о двух подозрительных людях, имеющих при себе пистолет, окровавленное полотенце и кейс, набитый деньгами.
Напряжение продолжало сжимать его мертвой хваткой.
— Почему? — спросил он.
— Почему? Да потому что в полиции наверняка решат, что я ваш подельник и только хочу отмазаться от мокрого дела. Нет, скорее, они решат, что я и есть зачинщик преступления.
— Зачинщик преступления?..
— Извиняюсь, это на тот крайний случай, если прежде, чем потерять память, вас угораздило набедокурить.
Она, вздохнув, поставила чашку.
— Вы спросите, почему полиция ухватится за такую версию? — продолжал Саэгуса. — Да просто потому, что у меня есть судимость. Хоть ты тресни, не поверят ни одному моему слову. Даже вы, когда я сказал про мою судимость, скорчили такие лица, точно перед вами террорист, размахивающий бомбой. Не отрицайте. Я не обижаюсь. Уже привык.
Он был в замешательстве — слова вроде бы звучали обнадеживающе, и все же недоверие брало верх. С этим Саэгусой ухо надо держать востро. Хитрая бестия.
— Ну ладно, хватит об этом, — сказал Саэгуса решительно. — У меня есть к вам предложение.
— Предложение?
Кивнув, Саэгуса неожиданно спросил:
— Ты правша?
Он инстинктивно посмотрел на свою правую руку.
— Да.
— Разумеется, ведь ты только что все делал правой рукой. Даже утратив память, вряд ли можно забыть, какая рука рабочая. В таком случае, имеется один достоверный факт — вы не по своей воле легли в эту постель.
Она повернула голову в сторону Саэгусы. Видимо, уже научилась находить человека по звуку его голоса.
— Почему вы так уверены? — спросил он.
Саэгуса показал на кровать.
— Ты спал слева от нее. Другими словами, если лечь на спину, твоя правая рука касалась ее левой. Правильно?
Вспомнив свое пробуждение, он подтвердил, что так и было.
— Как правило, мужчина-правша устраивается в постели справа от женщины. Это известный факт. Отсюда вывод — вы легли в постель не по своей воле. Некто привел вас в какое-то непонятное состояние, может быть усыпил, может быть еще каким-то образом лишил сознания — сейчас такие мелочи не важны, и уложил на кровать.
Она тяжело вздохнула. Что означает этот вздох? — подумал он.
Саэгуса, усмехнувшись, добавил:
— На сто процентов утверждать не могу. Может, вы с ней большие оригиналы.
Он смутился. Она покраснела.
— Ладно, шутки в сторону, — Саэгуса вновь посерьезнел. — Я всего лишь поделился своими соображениями. А теперь предложение. Ну что, наймете меня?
Оба были застигнуты врасплох.
— Нанять — вас?
— Именно. Как вас угораздило оказаться в нынешней ситуации? Да и вообще, кто вы такие? Я постараюсь все это выяснить. Заключим договор. По-моему, игра стоит свеч. Я забыл вам сказать, что я вдобавок еще и журналист, правда, невысокого полета. Мелкая сошка — так будет ближе к истине.
Он смерил взглядом Саэгусу.
Из всех профессий журналист — самое удобное прикрытие для самозванца, достаточно запастись подходящей визиткой. И доказательств никаких не требуется. Разумеется, у человека любой профессии бывают взлеты и падения, но в так называемых свободных профессиях амплитуда колебания очень широка. И от того, где находится человек в данный момент, на вершине или на дне, нередко меняется и сам характер работы.
Но сейчас допытываться, кто такой Саэгуса, не имело смысла. Какая разница? Предложение заключить договор — пустая формальность, у них изначально не было выбора.
Он перешел к более насущному вопросу.
— Какое вы хотите вознаграждение?
— Пусть деньги в кейсе будут залогом, — сказал небрежно Саэгуса. — Если все разрешится и вы выберетесь из этой дыры, и если окажется, что деньги ваши, половину отдадите мне. Если же они вам не принадлежат… — Саэгуса развел руками, — хотел сказать — разделим на троих, но… есть же у вас какие-то свои накопления?
Она поднесла руку ко рту и принялась грызть ноготь на мизинце. Если несмотря на потерю памяти, дурные привычки остаются, она и впредь будет грызть ногти каждый раз в минуту задумчивости.
— Но остается проблема — глаза девушки, — сказал Саэгуса. — Как быть с больницей?
Он не знал, что сказать, и молчал.
Она перестала грызть ноготь и подняла голову.
— Пожалуйста, — обратилась она тихим, но твердым голосом к Саэгусе: — Сделайте так, чтобы я как можно быстрее могла показаться врачу.
