Галина Романова - Рыжая-бесстыжая
– Ну вот, – сопровождала она каждый свой жест. – А говоришь – зачем… Видала, как тебе с черными волосьями-то хорошо. А подстрижем тебя, так даже сама себя не узнаешь…
С последним трудно было не согласиться. Настина внешность действительно преобразилась до неузнаваемости. После десятиминутных усердствований старухи вместо блондинистой Кидман из зеркала на Настю смотрела незнакомая девушка с неимоверно бледным испуганным личиком в окружении крупных колец смоляных волос. Искусанные от отчаяния губы алели маковым цветом на контрастном черно-белом фоне. Глаза же напоминали два замерзших озера, таким безумно-остекленевшим был их взгляд. Но, кроме нее, никто этого не заметил. Семейство продолжало ерничать и куражиться, что, видимо, на их языке означало веселиться…
– Такая ты мне даже больше нравишься! – с довольным хохотком бормотал нареченный и, взвалив ее на плечо, потащил куда-то вверх по боковой лестнице. – Посиди здесь пока, отдохни. Ночь у тебя будет непростая… Брачная, можно даже так сказать… Мать, она хоть и старая, но в жизни толк знает. Что мне действительно проку от простой лохушки? Да ни черта проку-то! А с тобой мы таких делов наворотим. А коли кого убрать надо будет с дороги, то моя милая женушка быстренько с этим справится…
Каждое свое слово мерзавец сопровождал грубым блужданием свободной руки по ее ногам и ягодицам. Насте казалось, что еще немного, и ее мозг взорвется, не сумев справиться с безысходностью и чудовищностью происходящего. Андрей свалил ее на огромных размеров кровать и временно прекратил домогательства, так что до безумия дело не дошло. Кулем упав на пушистое ложе, на удивление приятно пахнувшее, Настя отчаянно зажмурилась, ожидая дальнейших действий нареченного. Но распорядитель ее судьбы решил дать ей передышку. Даже снизошел до жалости. Приподняв ее за волосы и приблизив ее лицо к своему, Андрей сочувственно пробормотал:
– Тяжело тебе, знаю, но куда деваться? Ни тебе назад дороги нет, ни мне.
– А почему тебе-то? – сквозь рыдания, сжавшие ей горло, сдавленно прокричала Настя. – Тебе-то почему, чудовище?!
– А потому! – сразу озверел подобревший было Андрюша. – Кто же от такого откажется… К тому же мать еще ни разу в жизни не ошиблась. Ни разу… Отдыхай пока. Я скоро…
– Чтоб вы все сдохли!!! – прокричала она в его сутуловатую широченную спину. – Чтоб вы все сдохли!!!
Полоснув по ней взглядом, не сулившим ей ничего доброго, Андрей плотно прикрыл за собой дверь и почти тут же загромыхал чем-то, очевидно, запирая темницу.
Приподнявшись на мягком ложе, Настя принялась с большим тщанием оглядывать комнату.
Апартаменты лобастого не сражали наповал роскошью, но были не без изыска. Стены затянуты шелком, причем достаточно дорогим, а не ацетатным по сорок пять рублей за метр. Спальный гарнитур. Портьеры в тон стенам, ковер на полу. По всему выходило, что Андрейка к себе относился с уважением и непозволительного пренебрежения к себе не допускал. От этого вывода, сделанного ею в результате тщательного осмотра, Настя едва не заскулила.
Ну почему опять так?! За какие грехи, совершенные ею или ее предками, ей приходится расплачиваться таким вот непостижимым образом?! Всю свою недолгую жизнь она стремилась проповедовать добро, нести знания, так сказать, в массы. И пусть не всегда результатами ее трудов были положительные всходы, сеять разумное, доброе, вечное она не переставала. Почему же ей суждено всякий раз выходить замуж, пройдя через насилие и надругательство?! Где тот избранник, образ которого она так долго вынашивала в девических мечтах?!
– Что не Андрей, то урод, – брезгливо передернулась Настя, вспомнив о цепких пальцах лапавших ее весь вечер.
Перспектива намечающейся брачной ночи угнетала. Она поплотнее запахнула халат, дарованный набивающейся ей в свекрови старухой, и подошла к окну. Этаж был второй. Окно зарешечено. Да и попытаться выпрыгнуть из него мог лишь человек, склонный к суициду, так как под окошком высились острые пики частокола. Дверь также не могла порадовать. Несмотря на невероятные усилия Насти открыть ее, она не стронулась с места. Видимо, Андрюша все предусмотрел, отрезав ей все возможные пути к бегству.
Что же, тогда нужно переждать. Собраться с мыслями, шевельнуть имеющимися извилинами, оттянуть по возможности замужество с Андреем, упивающимся предвкушением супружеского счастья, и…
Да, именно, ей нужно бежать, потому как положение дел, вопреки всем ожиданиям, еще больше осложнилось. То, что старуха выдала ей насчет смерти Мельника, еще сильнее спутало тщательно разработанную Настей версию мотивов преступления и его исполнителей. У нее так все складно получилось: конкуренты убивают главу зерно-мукомольной монополии, потому что потихоньку подворовывать стало малоприбыльно и к тому же опасно. В процессе не совсем честной деятельности аппетиты разыгрались, но вместе с ними возрастала и опасность. Бандитам с большой, в прямом смысле этого слова, дороги хотелось еще больших доходов и большей безопасности. И вот они, желая внести хаос в ряды его соратников, убивают Ваньку. Вслед за этим, само собой, должен начаться раскол, неминуемо возникнут проблемы, начнутся беспорядки, и тогда они смогут беспрепятственно проскочить на основную арену действий.
Но Лидия Матвеевна, заявив с озорной усмешкой, что никто не сомневается в том, что убийцей является именно она, Настя, разрушила ее теорию. Выходило, что эта псевдо-Овечкина ни при чем, а ее сыновья – тем паче…
И тут снова возникал вопрос – кто?..
С того самого момента, когда Мельников попрощался с ней, усаживая в такси, и до того, как он оказался в ее кресле в таком непотребном состоянии, прошло каких-то тридцать-сорок минут. Где он провел это время? С кем встречался? Кому успел перейти дорогу?..
Это была лишь малая толика вопросов, буравящих в данный момент воспаленный мозг Анастасии. Никто ее частным детективом не нанимал, распутывать сложное преступление не обязывал, но она должна была стать сыщиком-добровольцем. Должна, потому что пожить еще на этом свете ей очень даже хотелось. Пускай какой-то там Филон, которого она в упор не знает, огораживает ей место на кладбище. Пускай милиция роет носом землю, изо всех сил стараясь избежать очередного «глухаря». Пусть каждый житель города плюнет в ее сторону, обвинив в маниакальной склонности избавляться подобным образом от любовников. Она, Анастасия, докажет всем, что невиновна. Обязательно докажет!
Она столь преисполнилась героической решимостью бороться и победить, что едва не запела «Марсельезу», но вовремя одумалась. В конце концов, благородство ее порывов вряд ли будет оценено по достоинству ее пленителями, да им о них и знать не следует.
Ишь, расшумелись там, внизу. Андрейка больше всех орет и стучит чем-то об пол. Не иначе с братаном делят что-то, а может, ее на кон поставили, но ей, собственно, это совершенно безразлично. Потому как ни замуж, ни в рабство к этим убогим она не собирается. Лучше умереть самой или… лишить жизни этих недостойных.
От неожиданно посетившей ее мысли Настя едва не расхохоталась. А почему, собственно, и нет?! Коли уж она в их глазах является жестокосердной убийцей, почему бы ей не стать таковой на самом деле?
Побродив по спальне Андрея час-другой в поисках решения своих проблем, Настена окончательно уверилась в том, что это все же лучше, чем барахтанье в потных объятиях лобастого тупоумного мужика…
Глава 14
Атаманов вольготно расположился за ресторанным столиком, укрывшись от посторонних взглядов за декоративной колонной из вьющихся растений. Его стол был уставлен такими кушаньями, которые он мог себе позволить не каждый день. Но и сегодняшний день был необычным, потому как он был зачислен им в разряд особенно удачных.
Вчера вечером шумная компания молодых людей, как их именовала та старая грымза, держала перед ним отчет о проведенных санаторных каникулах. Сведения были пусть и не очень утешительными, но впечатляющими. С утра ему был передан конверт с полным списком отдыхающих, включая их адреса и род занятий. После тщательной сортировки лишь одна кандидатура завладела его вниманием, и после уточнения кое-каких данных оказалось, что это была та ярко крашенная гарпия, которая так умело вводила его в заблуждение. Пара телефонных звонков на мобильный, пара консультаций, и Атаманов с чистой совестью мог считать дело сделанным.
В конце концов он выполнил то, что от него требовалось. Никаких других указаний на сей счет не поступало. Более чем щедрое вознаграждение приятно оттягивало внутренний карман пиджака. Это ли не повод для приятного времяпрепровождения?..
– Девушка, – щелкнул он пальцами в сторону мелькнувшей в поле его зрения официантки. – Еще коньячку, пожалуйста.
Та молниеносно упорхнула, а Антон вновь склонился к тарелке. Телячья отбивная в винной заливке была восхитительной, как, впрочем, и запеченная семга с трюфелями. От красного вина, как нельзя более подходящего к этим блюдам, Атаманов отказался, остановив свой выбор на любимом коньяке.
