Феликс Фрэнсис - Азартная игра
Клаудия все еще возбуждала меня, и секс с ней вполне устраивал, вот только случался все реже и реже. Фактически секса с ней у нас не было вот уже две недели, причем всякий раз Клаудия находила какой-то предлог. Так что пошло не так? Почему она внезапно разлюбила меня?
Наверное, у нее есть другой. Вот только кто он? Ясно, что не один из дружков-художников по колледжу. Хотя… как знать. При мысли о том, что она спуталась с кем-то из этих парней, меня просто начинало тошнить от отвращения. А вот злости почему-то не было.
Подавленный и несчастный, я вернулся в квартиру Геба и снова уселся за письменный стол, но даже наличие компьютера не помогло сосредоточиться на работе. Я сидел и думал лишь о газетной статье и о Клаудии. Примерно через полчаса позвонил ей на мобильный, но она включила автоответчик, и сообщения я оставлять не стал. Просто потому, что не знал, что сказать.
Вместо этого я вошел в Интернет и проверил свою офисную электронную почту. Ничего особенного, всякая муть, предложения от разных финансовых фирм, сулящих более высокую доходность, нежели та, что считается нормой на рынках.
И среди всего этого мусора только три деловых сообщения: первое от Дианы, подтверждающей продажу ценных бумаг Билли Серла и самый скорый трансферт денег со счета клиента фирмы в его банк. Второе от Патрика, он просил меня проанализировать новый план персональных пенсионных выплат, предоставленный одним из ведущих провайдеров, в свете нового пенсионного законодательства. И, наконец, третье от Джессики Винтер, предлагающей мне надеть пуленепробиваемый жилет, если я собираюсь зайти в контору.
На мой взгляд, это предложение было шуткой весьма дурного тона, особенно если учесть, что случилось с Гебом всего пять дней тому назад.
Я снова просмотрел почту.
Если обещанная доходность подозрительно хороша, значит, она слишком хороша, чтоб быть правдой.
И я вспомнил свой вчерашний разговор с Джолионом Робертсом в Челтенхеме. Наверное, и обещанная доходность по тому болгарскому проекту тоже оказалась слишком хороша, чтоб быть правдой? Вроде бы нет, насколько я помнил. Не тот уровень доходности, чтоб встревожиться или заподозрить неладное. К тому же все осложнялось отдаленностью места застройки и трудностями в плане добывания точной и самой свежей информации по развитию проекта. И мистер Робертс считал это ключевой проблемой.
Я уже начал было набирать фамилию «Робертс», чтоб выйти на сайт нашей компании, занимающейся этим клиентом, но затем вдруг остановился. В главном офисном компьютере хранились все файлы, каждый из сотрудников мог заглянуть в любой, каждый мог узнать, кто именно в него заглядывал. Придумано это было вовсе не для того, чтоб шпионить за нами или перекрыть тем самым доступ к этим файлам, но список посетителей того или иного сайта составить было нетрудно. К моим файлам мог запросто получить доступ тот же Патрик, открывать его хоть и изредка, но регулярно, как и все остальные файлы конторы, постоянно проверяемые и изучаемые Джессикой Винтер, нашим штатным председателем надзорной комиссии.
Если кто залезал в файл, имя его тут же высвечивалось в правом верхнем углу экрана, сохранялся также список из пяти человек, имевших последнее время доступ к этому файлу, вместе с датой и временем посещения.
У меня как у НФК были полномочия просматривать все файлы нашей конторы, но, возможно, придется затем объясняться с Грегори. Тот наверняка захочет знать, зачем это мне понадобилось влезать в файлы его клиента, в особенности столь ценного, как Робертс со своим фамильным трастовым фондом. Причем без его уведомления и именно сейчас.
Тогда я сказал себе, что лучше всего пойти прямо к Грегори и Патрику, а возможно, и к Джессике тоже, и рассказать им о разговоре с Джолионом Робертсом, а там пусть сами и займутся этим делом. Но мне не слишком хотелось обращаться к Грегори и практически обвинять его в том, что он, мягко говоря, ввел в заблуждение своего клиента.
В этом случае мне наверняка понадобится пуленепробиваемый жилет.
В отличие от Соединенных Штатов, где Комиссия по ценным бумагам и биржевым операциям, сокращенно КЦБ, придерживалась в работе режима, основанного на строгих правилах, власти Соединенного Королевства перешли к системе регулирования на базе соблюдения определенных принципов. И на меня теперь возлагалось бремя ответственности – действовать так, чтоб были соблюдены высочайшие принципы честности, открытости и целостности.
Трудно сказать, чья система лучше. Опыт показал, что ни та, ни другая не обеспечивали полной защиты от мошенничества. Да, КЦБ несколько раз расследовала деятельность Берни Мэдоффа, но так и не докопалась до признаков величайшего мошенничества в истории Америки. Все равно что сумасшедший дом, где правят безумцы-пациенты, Мэдофф три раза назначался председателем НАСДАК. И это случилось через много лет после того, как он затеял свою аферу, и после того, как КЦБ заинтересовалась деятельностью его компании.
Мэдофф умудрился уйти и прихватить с собой шестьдесят пять миллиардов – миллиардов! – долларов. А все потому, что ему удалось перехитрить установленную в США систему регуляционных правил. В то время как в Великобритании я должен был следовать не только букве закона, но и его духу.
Но разве имел я право, следуя этим благородным принципам, не сообщить тотчас же о случившемся своему начальству и надзорным службам, что клиент нашей фирмы подвергает сомнению суждения и выводы одного из ее основателей?
Возможно, и нет.
В конце концов я решил, что упомяну об этом сразу после того, как Грегори немного успокоится. А пока что проведу свое маленькое тайное расследование, как и просил меня Джолион Робертс.
Сперва я попробовал найти в поисковой системе «Гугл» «Болгарский проект по застройке», но поисковик выдал около пятидесяти пяти миллионов ссылок, причем первые две страницы не имели ничего общего с тем проектом застройки, который меня интересовал. Тогда я набрал «Болгарский проект застройки Бэлскота» – тут оказались всего две ссылки, и опять же ни одна из них не имела отношения к заводу по производству экономичных электроламп.
Затем я попробовал зайти в «Европу» – так назывался официальный сайт Евросоюза, но продвигаться по нему было еще сложнее, чем по самому континенту.
Словом, меня всюду поджидал тупик, и узнать, с кем, где и когда контактировала фирма Робертса с его фамильным трастовым фондом в Болгарии или Евросоюзе, так и не удалось.
Тогда я решил потихоньку просмотреть все записи и документы, хранившиеся в нашей конторе. Акции и облигации интенсивно покупались и продавались через Интернет в режиме онлайн, но сделки с крупными суммами фиксировались в многочисленной бумажной документации, и бумаги эти мы были обязаны хранить на протяжении минимум пяти лет. А потому контора наша была чуть ли не до потолка завалена коробками с бумагами, и где-то среди них должны были находиться документы, подтверждающие, что трастовый фонд Робертса действительно произвел пятимиллионную инвестицию в электроламповый завод Бэлскота.
Я откинулся на спинку кресла и вспомнил о Клаудии. Снова попробовал позвонить ей на мобильный, но нарвался на тот же женский голос, призывающий оставить сообщение. Теперь я уже жалел, что не сказал ей о статейке в «Рейсинг пост», когда она привезла мне компьютер. Снова попробовал позвонить и на этот раз все же оставил сообщение.
– Дорогая, – сказал я, – пожалуйста, перезвони мне сразу же, как только получишь это. Люблю, целую, пока. – И повесил трубку.
Взглянул на настольные часы Геба. Всего без четверти одиннадцать. Я пробыл здесь около трех часов, но казалось, что вечность.
Интересно, чем это была так занята Клаудия без четверти одиннадцать утра и с кем, что даже отключила свой мобильник?
Я вздохнул. Наверное, лучше не знать.
Исполняя роль душеприказчика Геба, я, используя номер счета и код доступа, отправил в банк по e-mail сообщение с информацией, что мистер Ковак мертв. И попросил оказать любезность переслать мне копии всех его счетов с указанием остатков на этих счетах.
Сколь ни удивительно, но ответ пришел почти сразу же. Они благодарили меня за прискорбную информацию и сообщали, что им нужно собрать оригиналы различных документов, прежде чем они смогут ответить на мой запрос. В том числе им необходимо свидетельство о смерти, копия завещания и официальное утверждение завещания.
Сколько же понадобится времени, чтоб собрать все эти документы?
Тут я услышал, как Шерри идет по коридору в ванную.
Мои проблемы с Билли Серлом – просто ничто в сравнении с ее проблемами.
Я взял «Рейсинг пост», вырвал первую полосу и в несколько раз сложил ее, чтоб не видеть этих слов, словно это могло уменьшить ущерб, нанесенный моей репутации и карьере. Затем сунул сложенную газету в карман и выбросил все остальное в корзину для мусора, что стояла под столом у Геба.
