Луиз Пенни - Последняя милость

— Игра началась около десяти утра, — начал Лемье, сверяясь с записями в своем блокноте. — Примерно к половине одиннадцатого все зрители были в сборе. Почти все заняли места на трибунах, но убитая и еще одна женщина сидели на этих стульях.

— Жертва сидела на том, который перевернут? — спросил Бювуар.

— Я не знаю, — неохотно признал Лемье. Эти слова дались ему с большим трудом, и он был удивлен, что именно после них во взгляде Гамаша, устремленном на него, появилось нечто большее, чем просто вежливый интерес. — Тревогу подняла женщина, которая сидела рядом с убитой. Сначала ее никто не услышал из-за ужасного шума, который в это время поднялся на трибунах.

— Во время матча по керлингу? — недоверчиво переспросил Бювуар. Он с трудом представлял себе какие-либо проявления эмоций в подобных экстремальных условиях. Кроме разве что стремления как можно скорее удрать с обледенелых трибун.

— Думаю, что кто-то сделал удачный бросок, — сказал Лемье.

— Лучше не строить никаких догадок, — спокойно сказал Гамаш.

— Да, сэр. — Лемье уткнулся в свои записи, стараясь не показать, как его расстроило это ненавязчивое замечание. Он не хотел выглядеть провинившимся школьником. Для него было очень важно произвести на старшего инспектора благоприятное впечатление.

— После того как стало понятно, что произошло, они попытались привести мадам де Пуатье в чувство. Среди зрителей оказались члены добровольной пожарной бригады.

— И Руфь Зардо в том числе? — спросил Гамаш.

— Как вы догадались?

— Я не догадывался. Я познакомился с этой дамой во время предыдущего расследования. Она по-прежнему возглавляет добровольную пожарную бригаду Трех Сосен?

— Да, сэр. И она была здесь вместе с другими жителями Трех Сосен — Оливье Брюле, Габри Дюбуа, Питером и Кларой Морроу…

Гамаш улыбнулся. Он с удовольствием вспоминал людей, стоящих за этими именами.

— … они пытались делать мадам де Пуатье искусственное дыхание и непрямой массаж сердца, а когда это не помогло, отнесли ее в стоявший неподалеку грузовик и отвезли в Ковансвилль, где врач отделения скорой помощи констатировал смерть.

— Почему он решил, что ее убило током? — спросил Бювуар.

— Из-за ожогов. Ее ладони и ступни были обожжены.

— И никто из тех, кто пытался ее реанимировать, этого не заметил? — ворчливо поинтересовался Жан Ги.

Но на этот раз у Лемье хватило ума проигнорировать вопрос инспектора. После небольшой паузы он продолжил свой рассказ:

— Муж и дочь мадам де Пуатье тоже были здесь. Они поехали с ней в больницу. Я записал их имена и адрес.

— Сколько людей видели, как это произошло? — спросил Гамаш.

— Человек тридцать. Может быть, больше. Это был ежегодный товарищеский матч. А перед ним, как обычно, состоялся благотворительный завтрак в Легион-холле.

Вокруг них продолжали работать эксперты. Периодически они подходили к Гамашу, чтобы сообщить о какой-то находке или задать вопрос. Бювуар отошел, чтобы проследить за сбором улик, а Гамаш немного постоял на льду, наблюдая за работой своей команды, после чего начал медленно обходить место преступления. Агент Лемье наблюдал за тем, как старший инспектор, заложив руки за спину, меряет шагами заснеженную поверхность озера, и ему казалось, что тот полностью ушел в себя и вообще не замечает ничего вокруг.

— Вы не хотите ко мне присоединиться? — Гамаш неожиданно остановился, развернулся, и теперь его живые карие глаза в упор смотрели на Лемье. Скользя на покрытом снегом льду, агент поспешил к старшему инспектору и зашагал рядом, пытаясь понять, чего от него, собственно, ожидают. Через пару минут он решил, что Гамаш просто хотел, чтобы ему составили компанию, а потому тоже заложил руки за спину и зашагал рядом. Так они ходили кругами до тех пор, пока не утрамбовали в снегу довольно широкую тропинку, а в центре протоптанной ими окружности, как яблочко мишени, темнел небольшой кружок, отмечающий место, где умерла Сиси де Пуатье.

— Что это? — наконец нарушил молчание Гамаш, показывая на возвышающийся над местом преступления хромированный гриб, напоминавший застывший взрыв крохотной атомной бомбы.

— Это обогреватель, сэр. Что-то вроде уличного фонаря, только вместо света он излучает тепло.

— Я видел похожие в Квебек-Сити, — сказал Гамаш, вспоминая каменные террасы старого города и обогреватели, которые позволяли наслаждаться бокалом белого вина и обедом на открытом воздухе даже осенью. — Но те были значительно меньше.

— Большинство обогревателей действительно небольшие, но этот из разряда промышленных. Их обычно используют зимой на стройках и для обогрева трибун во время спортивных матчей. Наверное, организаторы одолжили этот у хоккейной лиги Уильямсбурга. Дело в том, что большинство местных хоккейных матчей проходит на открытом катке, и пару лет назад руководство лиги организовало большой сбор средств на постройку новых трибун и приобретение обогревателей, чтобы зрители чувствовали себя более комфортно.

— Вы родом из этих мест?

— Да, сэр. Я вырос в Сан-Реми. Потом моя семья переехала, но после окончания полицейской академии я решил вернуться сюда.

— Почему?

— Почему?

Вопрос застал Лемье врасплох. Никто никогда не спрашивал его об этом. Может быть, вопрос с подвохом и Гамаш просто его испытывает? Он посмотрел на высокого, статного мужчину, который стоял рядом с ним. Нет, судя по всему, старший инспектор задал свой вопрос без всякой задней мысли. Он производил впечатление человека, который не нуждается в подобных маленьких хитростях. Тем не менее лучше ответить как можно более дипломатично.

— Я всегда хотел работать в Сюртэ и подумал, что служба в хорошо знакомых местах, где я знаю почти всех жителей, даст мне определенные преимущества.

Некоторое время Гамаш молча смотрел на него. Лемье казалось, что это длится вечность, хотя прошло всего несколько секунд. Потом старший инспектор снова повернулся к массивному обогревателю, и молодой агент смог немного расслабиться.

— Обогреватель наверняка электрический. А значит, скорее всего, именно он стал тем источником тока, который убил мадам де Пуатье. Но расстояние между ним и тем местом, где она упала, слишком велико. Могло ли быть такое, что один из проводов оголился и мадам де Пуатье каким-то образом задела его, после чего смогла сделать несколько шагов, прежде чем упасть? Что вы думаете по этому поводу?

— Мне можно строить догадки?

Гамаш рассмеялся.

— Можно. Только при условии, что вы ничего не скажете инспектору Бювуару.

— В здешних местах почти во всех домах есть генераторы. Я полагаю, что кто-то мог использовать свой для убийства. Тогда обогреватель здесь ни при чем.

— Вы хотите сказать, что кто-то подтянул к мадам де Пуатье кабель и подсоединил к ней два контакта? — Гамаш старался, чтобы его слова звучали не слишком скептически, но это было довольно сложно. — А вам не кажется, что она бы обязательно это заметила?

— Но она же была увлечена игрой.

Похоже, что у молодого агента Лемье и старшего инспектора Гамаша было несколько различное отношение к керлингу. Гамаш ничего не имел против этой игры и даже смотрел финальные матчи национального чемпионата по телевизору. Хотя последнее было практически обязательным для любого канадца. Но он никогда не считал керлинг захватывающей игрой. И, уж конечно, он бы заметил, если бы Рене-Мари вдруг завела генератор и прицепила к его ушам два огромных металлических зажима.

— У вас есть еще какие-нибудь идеи?

Лемье отрицательно покачал головой, но при этом попытался сделать вид, что напряженно думает.

Жан Ги Бювуар отошел от группы экспертов и присоединился к Гамашу, который теперь стоял рядом с обогревателем.

— К чему его подключали, Жан Ги?

— Понятия не имею. Здесь уже все осмотрели, сфотографировали и сняли отпечатки, так что можете даже потрогать его, если хотите.

Оба инспектора начали медленно обходить хромированный гриб, то наклоняясь, то задирая головы наверх. В этот момент они напоминали двух монахов, совершающих очень короткое паломничество.

— Вот выключатель. — Гамаш щелкнул им, но, естественно, ничего не произошло.

— Похоже, он тоже умер, — улыбнулся Бювуар.

— Будем надеяться, что это последняя жертва в этом деле.

Гамаш посмотрел в сторону агента Лемье, который сидел на трибунах и делал пометки в блокноте, периодически прерываясь, чтобы подуть на озябшие руки. Старший инспектор попросил его упорядочить свои записи.

— Что ты о нем думаешь?

— О Лемье? — уточнил Бювуар, чтобы выиграть время. Вопрос шефа смутил его. — Нормальный агент.

— Но…

И откуда только он узнал, что было «но»? Оставалось надеяться на то, что шеф все же не может читать его мысли. Ему бы этого очень не хотелось. Недаром его дедушка всегда говорил: «Никогда не пытайся до конца разобраться в собственных мыслях, мой мальчик. Поверь мне, это очень неблагодарное занятие».