Галина Полонская - Девушка нелегкого поведения
Нет, она по-прежнему усматривала в обеих музейных историях проявление знаменитого женского коварства. Которое совершенно не желал принимать во внимание Мармеладов, рассуждавший примерно так:
— Ну ты сама посуди, Никуша. Разве какая-то деваха способна на это? Ведь это даже физически тяжело! Как, по-твоему, она доволокла отключившуюся уборщицу от подсобки до зала? Анастасия Степановна, между прочим, не Дюймовочка, а пауэрлифтинг — не самый популярный вид женского спорта. Не-е-т, тут определенно задействованы мужские мозги и мужские руки…
23
Счастье, шаг твой благосклонныйНе всегда проходит мимо…
Н. ГумилевЛеонида Сергеевича Мельпоменова разбудил звук сильного, прямо-таки театрального, дверного хлопка и рокот легковой машины. Леонид Сергеевич (впрочем, так его звали только в России, а здесь, в Австрии, он был, несмотря на свои семьдесят, просто Леонидом) выглянул в окно и увидел удаляющийся «хвост» красного «опеля».
Куда так рано умчалась его внучка, можно было лишь гадать. Выпендрежница еще та. Недавно решила, поддавшись моде, сменить на своей машине номерной знак на буквенный и сменила-таки. Заплатила за это тысячу шиллингов, то есть около семидесяти долларов. Теперь вместо привычных цифр автомобильный зад украшала горделивая надпись: «PRIMA».
Да, внучка — действительно прима. Всегда старалась и старается быть первой — в школе, а теперь в университете. В выходные она гостила у него и вот, почему-то уехала не попрощавшись. Это на нее не похоже. Леонид Сергеевич взглянул на циферблат каминных часов и обомлел: уже десять! Теперь понятно, почему она перед дорогой не чмокнула его, как всегда, в щечку. Выходит, внучка, как и ее дедуля-пенсионер, жутко проспала! И это при ее-то пунктуальности! Как же так получилось? Вроде и спать вчера улеглись не поздно…
Спустившись на первый этаж небольшого коттеджа, расположенного в курортном городке Бадене неподалеку от австрийской столицы, Мельпоменов улыбнулся: его супруга уже сидела в гостиной перед телевизором и наблюдала повтор развлекательной передачи, над которой они накануне долго смеялись вместе.
Участница игры, уверенно подбиравшаяся сквозь череду каверзных вопросов к заветному выигрышу, погорела на самом простом, на взгляд Леонида, вопросе. В переводе с немецкого вопрос звучал следующим образом: в какой стране благодарят друг друга словом «спасибо»?
Участница из четырех предложенных вариантов сразу отмела Турцию с Испанией и теперь колебалась между Таиландом и Россией. Выбрав в конце концов Таиланд, она выбыла из игры.
Просмотрев еще раз этот забавный эпизод, Леонид сказал поцеловавшей его жене русское «спасибо» и выслушал в ответ немецкое «пожалуйста, милый». Жена Леонида довольно терпимо изъяснялась по-русски, но все же этот язык был ей чужим: она родилась и всю жизнь прожила в Австрии.
А советская часть жизни Леонида Сергеевича Мельпоменова закончилась уже давно, в семидесятых, и как-то разом. Умерла от запущенного аппендицита первая жена, ушла в молчаливую депрессию пятнадцатилетняя дочь. А самого Мельпоменова уволили с должности главного технолога полиграфического комбината, выгнали из партии и записали, по каким-то совершенно смехотворным причинам, в диссиденты.
Леонид Сергеевич эмигрировал в Австрию, и здесь ему сказочно повезло: благодаря любви к музыке Вольфганга Амадея Моцарта, он встретил свою Амалию…
Взгляд Мельпоменова скользнул по стене над телевизором. Кроме четырех фотографий одного и того же раскидистого дуба в разные времена года, здесь в рамочке под стеклом красовалась денежная купюра достоинством в пять тысяч шиллингов. На ней — лирический памятник Моцарту на одноименной площади в Вене. Эту купюру в рамочке подарила Леониду Сергеевичу и Амалии на жемчужную свадьбу любимая внучка — та, что сегодня проспала и уехала в университет, не простившись с дедом.
Итак, тридцать лет назад Леонид с дочерью-подростком приехал в Вену. Он носился по городу в поисках работы и однажды, в перерыве между двумя интервью, оказался на той самой площади Моцарта, украшенной бронзовыми героями оперы «Волшебная флейта». Принц Тамино играл на очень длинной флейте, а принцесса Памина обнимала его, и изгиб ее бедра был удивительно женственным.
Леониду очень понравился памятник. А еще ему понравилась женщина, примерно его ровесница, изучавшая табличку позади скульптурного постамента. Почувствовав спиной его пристальный взгляд, она обернулась, и Леонид остолбенел. Именно такие глаза он любил почти двадцать лет своего внезапно оборвавшегося супружества. Темно-серые, чувственные и умные… Ну, и немного хулиганские…
Леонид и Амалия как-то очень быстро и естественно познакомились и пошли выгуливать ее рыжего спаниеля в садик у церкви Св. Карла. По дороге Амалия рассказала, что ее родители живут под Веной, что она незамужем и, увы, бездетна.
Через несколько месяцев они поженились. Леонид начал работать по прежней специальности — на полиграфическом комбинате, которым управлял его тесть. Спустя какое-то время тесть отправился на пенсию, и Леонид унаследовал его пост… А теперь он, уже сам став пенсионером, тоже передал управление комбинатом зятю. На заслуженном отдыхе он собирался заняться небольшим цветочным садом возле дома, и, конечно же, мечтал попутешествовать по свету.
Через полчаса Леонид Мельпоменов сидел в уютном трамвае, разложив перед собой на столике свежую газету, и предвкушал приятную сорокаминутную поездку по знакомым и милым сердцу местам. Вскоре замелькали поля и перелески, аккуратные поселки и церкви. Встречались, правда, и промышленные комплексы, но они как-то умудрялись не уродовать окружающий пейзаж — возможно, благодаря своей разнообразной и жизнерадостной раскраске.
И вот, наконец, Вена. Выйдя из трамвая, Леонид Сергеевич пешком свернул на Ренёсльгассе. Там жила когда-то Амалия. Она попросила мужа заехать в ее старую квартиру и забрать оттуда металлическое распятие. Она много раз напоминала о распятии внучке, которая недавно поселилась здесь. Но девушка проявляла пунктуальность, только когда это было нужно лично ей…
«Давненько я тут не бывал», — подумал Леонид Сергеевич, открывая маленьким ключиком дверь подъезда. Его взгляд скользнул по табличке с перечнем жильцов, прикрепленной рядом с домофоном. «Опять братья славяне мансардный этаж оккупировали», — улыбнулся он, отметив в списке фамилий строчку безо всякой фамилии, но зато с именем «Петруша»…
Из почтового ящика на первом этаже он достал охапку рекламных проспектов и хотел сразу же выбросить их в мусорный контейнер во внутреннем дворике. Но, уловив вдруг какой-то очень приятный запах, вытащил из пачки конвертов один и вскрыл его. В конверте лежала открытка, рекламирующая новую марку духов. От открытки пахло жасмином. Надо будет отвезти жене — она так любит жасмин…
Нажав на кнопку лифта, он кинул взор по лестнице вверх. Там роскошно кустились на подоконнике лестничного окна кактусы, которые чрезвычайно уважала здешняя домоправительница.
В лифте Леонид Сергеевич машинально рассматривал себя в настенном квадратном зеркале.
— Господи! — не удержался он от восклицания. На одной из щек, старательно выбритых сегодня утром, осталась лужайка нескошенной щетины. Пора заказывать новые очки…
В квартире он сразу же прошел в ванную. Снова, теперь уже в круглом зеркальце под светильником с лампочкой в двести ватт, обозрел левую щеку. Ну, вылитый бездомный — из тех, что обитают летом в парке у Южного вокзала…
В апартаментах внучки был беспорядок. На журнальном столике в гостиной сгрудились немытые тарелки от трапезы неизвестного срока давности. С телевизора пикантно свешивались прозрачные кружевные трусики. В туалете прямо на унитазе лежал дорогой альбом под названием «Сюрреализм»…
«Надеюсь, он не заменяет ей крышку унитаза», — пожалел Леонид собственноручно подаренный внучке альбом. Он помыл посуду и прибрался в комнате. Потом снял распятие со стены в прихожей и, аккуратно упаковав его, опять побрел на трамвайную остановку. Сегодня была годовщина смерти его тещи, матери Амалии, а сама Амалия умудрилась на днях подвернуть ногу. Так что конечным пунктом одинокого путешествия Леонида было Центральное кладбище, где покоилась теща.
По чисто выметенным кладбищенским аллеям деловито сновали экскурсии и отдельные туристы с фотоаппаратами. Как всегда, казалось, что среди них преобладают японцы, во всяком случае, на скамеечке, куда присел отдохнуть Леонид, валялся путеводитель по Вене именно на японском языке. Он был разодран на отдельные странички, меланхолично слетавшие на землю при каждом порыве ветра.
