Фред Варгас - Человек наизнанку

— Кто такой Красс Плешивый?

— Очень крупный волк-самец, которого потеряли из виду более двух лет назад. Я думаю, Массар его поймал еще волчонком и приручил. Думаю, что опасная мания Массара получила толчок, когда в Меркантуре появились волки. Думаю, что он приручил волка и выдрессировал его, чтобы тот по его приказу нападал на животных и людей. Думаю, что теперь, когда он убил женщину, шлюзы открыты. Думаю, теперь он станет убивать и других, в особенности женщин. Думаю, что волк Красс — исключительно крупный и опасный зверь. Думаю, следует прекратить поиски Массара в окрестностях горы Ванс и попытаться найти его севернее, в районе Ла-Кастия, где он, по-видимому, находился этой ночью.

Лоуренс замолчал, перевел дух. Он говорил слишком долго, а Лемирай быстро стучал по клавишам, записывая его слова.

— Со своей стороны, я предполагаю, что все значительно проще, — спокойно заговорил аджюдан. — С самими волками бы разобраться, не хватало нам еще дрессировщиков волков. В наших краях, месье Джонстоун, волков не жалуют. В наших краях не принято убивать овец.

— Но Массар-то их убивает, он работает на скотобойне.

— Вы путаете понятия «убивать» и «забивать». Вы не верите в случайность смерти Сюзанны Рослен, а я верю. Эта женщина — из тех, кто способен спровоцировать волка на нападение, как бы это сказать, не заботясь о последствиях. А еще она была из тех, кто охотно слушает и распространяет любые басни. Вы не верите в то, что Массар мог пропасть в горах, а я вам говорю, что вы плохо знаете наши места. За последние пятнадцать лет в этом районе погибли три очень опытных человека, случайно упав в пропасть. Одного из них так и не нашли. Мы произвели обыск в доме Массара: там отсутствуют его дорожные ботинки, посох, рюкзак, ружье, патронташ и, как бы это сказать, теплая охотничья куртка. Он не взял ни смену одежды, ни туалетные принадлежности. Это значит, месье Джонстоун, что вышеозначенный Массар не ударился в бега, как вы предполагаете, а отправился, как бы это сказать, на обычную воскресную прогулку. Может, решил поохотиться.

— Человек в бегах не всегда берет с собой зубную щетку, — сердито отрезал Лоуренс. — Это вам не увеселительная поездка. В доме деньги есть?

— Нет.

— Зачем ему было брать деньги, если он шел на охоту?

— Нет никаких доказательств тому, что у него в доме имелась наличность. И никаких доказательств, что он прихватил ее с собой.

— А собака?

— Дог мог последовать за хозяином и упасть в расселину. Или дог поскользнулся, а хозяин попытался его спасти.

— Черт возьми, допустим, — сказал Лоуренс. — А Красс? Как мог такой волк просто так исчезнуть из Меркантура? Его нигде не обнаружили.

— Красс, должно быть, умер естественной смертью, и его белые кости лежат где-нибудь в заповеднике, в лесу.

— God. Предположим.

— Вы бог знает что вбили себе в голову, месье Джонстоун. Не знаю, как это происходит в вашей стране, но у нас, знаете ли, как бы это сказать, различают четыре основные причины насильственных действий, влекущих или не влекущих за собой гибель человека: супружеская измена, борьба за наследство, злоупотребление алкоголем, общее владение собственностью. Но дрессировщики волков, душители женщин — нет, месье Джонстоун, это не для нас. А чем вы занимаетесь у себя дома, если поточнее?

— Гризли, — процедил Лоуренс сквозь зубы. — Я изучаю гризли.

— То есть вы живете среди этих, как бы это сказать, медведей?

— God. Yes.

— В общем, работаете в команде?

— Нет. В основном я работаю один.

Аджюдан посмотрел на него с соболезнующим видом, словно говоря: «Бедный парень, теперь я понимаю, почему ты свихнулся». Тут Лоуренс окончательно вышел из себя, достал из кармана дорожную карту Массара и разложил ее на столе.

— Вот, господин аджюдан, — заговорил он, подчеркивая каждое слово, — некая карта, которую я нашел в доме Массара вчера утром.

— Вы преднамеренно проникли в жилище Огюста Массара, пользуясь его отсутствием?

— Дверь была не заперта. Я беспокоился. Может, он умер во сне. Помощь человеку, находящемуся в опасности. У меня есть свидетель.

— И вы сознательно унесли эту карту?

— Нет, я ее смотрел, а потом по ошибке сунул в карман. Потом, уже дома, я разглядел на ней эти пометки.

Аджюдан придвинул к себе карту и принялся внимательно ее изучать. Через несколько минут он молча, без всяких комментариев вернул ее на прежнее место.

— Пятью крестами помечены точки, где были совершены нападения на овец, — пояснил Лоуренс, водя пальцем по карте, — причем кресты, соответствующие Ла-Кастий и Гийо, поставлены еще до событий вчерашней и сегодняшней ночи.

— А дальше — маршрут долгого путешествия до самой Англии, — заметил аджюдан.

— Вполне возможно, этим путем он собирается покинуть страну. Линия нигде не приближается к крупным магистралям. Он решил избежать случайностей и все основательно продумал.

— Еще как основательно! — с усмешкой воскликнул полицейский, откинувшись на спинку стула.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, месье Джонстоун, что у Массара, как бы это сказать, вроде бы есть брат в Англии, он управляет самой большой скотобойней в Манчестере. Видимо, это у них семейное призвание. Массар уже давно собирался к нему переехать.

— Откуда вы знаете?

— Я ведь, в некотором роде, старший аджюдан, месье Джонстоун, а это высокий государственный пост, в особенности здесь.

— В таком случае зачем ему добираться туда по проселочным дорогам?

Аджюдан снисходительно улыбнулся:

— Вам столько приходится объяснять, месье Джонстоун, с ума можно сойти! Это у вас человеку ничего не стоит проехать пятьсот километров по автостраде, чтобы выпить кружку пива. У нас не принято носиться сломя голову. Массар лет двадцать колесил по всей стране, чинил плетеные стулья на базарах, сегодня здесь, завтра там. Он побывал во многих деревнях, познакомился с сотнями людей. Для него проселочная дорога — второй дом.

— Почему же он решил уйти?

— Ему хотелось вернуться в родные места. Лет шесть назад он нашел работу на бойне в Дине и приехал. Впрочем, в деревне ему, мягко говоря, не обрадовались. В наших краях ненависть к Массарам неистребима. Какая-то давняя и, как бы это сказать, грязная история, в которой был замешан то ли его отец, то ли дед, — точно не знаю.

Лоуренс затряс головой, выражая крайнее нетерпение.

— Так что с крестами? — спросил он.

— Этот прямоугольник, — произнес аджюдан, снова улыбнувшись и постучав по карте кончиком пальца, — между Меркантурской горной грядой, магистралью и ущельями Далюи и Тинэ — это район, откуда Массар возил скот к себе на бойню, в Динь. В Сен-Викторе, Пьерфоре, Гийо, Вантбрюне и Ла-Кастий расположены самые крупные овцеводческие хозяйства. Вот что значат ваши кресты.

Лоуренс, ни слова не говоря, сложил карту.

— Месье Джонстоун, незнание часто становится причиной нелепых фантазий.

Лоуренс положил карту в карман, собрал со стола документы.

— Значит, расследования не будет? — мрачно осведомился он.

— Конечно, не будет, — утвердительно кивнул полицейский. — Мы, как положено, продолжим поиски Массара до тех пор, пока есть шансы найти его живым. Однако я боюсь, что горы, как бы это сказать, уже забрали его.

Не поднимаясь со стула, он протянул Лоуренсу руку. Канадец молча пожал ее и двинулся к выходу.

— Минуту, — окликнул его аджюдан.

— Да?

— Как точно переводится это ваше «bullshit»?

— Это значит «коровье дерьмо», или «бизонье дерьмо», или «да идите вы…».

— Спасибо, что просветили.

— Не за что.

Лоуренс открыл дверь и вышел.

— Этот тип довольно невоспитанный, — поделился своими соображениями аджюдан.

— Они там все такие, — объяснил Лемирай. — Все такие. Они неплохие парни, но какие-то неотесанные. Не хватает им утонченности. Да, утонченности.

— Что поделаешь, невежды, — заключил его начальник.

XIV

Камилла не стала зажигать свет. Лоуренс сел перекусить в полумраке. Он собирался отправиться в Меркантур, где его ждали Жан Мерсье, Август, Электра, — да все на свете. Он намеревался настрелять кроликов для почтенного старца, а на рассвете взглянуть, как поживают остальные. Потом он планировал вернуться в деревню, чтобы присутствовать на похоронах толстухи — во всяком случае, так он сказал Камилле. Он молча жевал, мрачный и обиженный.

— Этот чертов старший аджюдан едва не лопнул от высокомерия, — процедил он. — Даже мысли не допускает, что кто-то знает больше его. Для него невыносимо, что какой-то неуч из Канады — канадцы ведь все как один неучи, к тому же растираются медвежьим жиром — может рассказать ему нечто новое о его земляке. Кроме того, от этого полицейского воняет потом.