Анна Малышева - Иногда полезно иметь плохую память
— Женя, угощай гостью, — проворковала его мать. к «Как ее зовут? Елена Александровна, кажется, — подумала Юлька. — А в обморок все не падаю, значит, правда кольцо. Поскорее бы убралась она отсюда, тогда хоть расспрошу Женю».
— Кушай, Юлечка. — Елена Александровна протянула ей тарелку с большим куском пирога. — Сама пекла… Это любимый семейный пирог.
— Угу, — ответила Юлька, окидывая взглядом стол. Женя встревоженно посмотрел на нее, и она ободряюще ему улыбнулась. — Большое спасибо. Очень вкусно.
— Тебе нравится? — спросила Елена Александровна. — Или ты так, из любезности?
«Какое тебе дело? — подумала Юлька, жуя пирог. — Ела я и хуже, ела и лучше. Что ты в душу-то ко мне лезешь?» Но она опять улыбнулась:
— Ах, что вы! Очень даже вкусно! «Женя, ты доволен? — мысленно спросила она его. — Ничего, я еще на тебе отыграюсь…» Налили вина. Женя, явно нервничая, отпил из своего бокала. Тостов не произносили, и Юлька порадовалась этому. «Уже хорошо! А то началось бы — за знакомство, за приятную встречу, за молодых, а там и „горько“ недалеко! Блин, какая тоска!» Она посмотрела на Женю, тот — на нее.
Елена Александровна, перехватив эти взгляды, явно поняла их по-своему.
— Я пойду принесу уточку, — проворковала она и поднялась из-за стола. — Дивная уточка с яблоками.
— Может, вам помочь? — вызвалась Юлька.
— Что ты, сиди. — Чрезвычайно довольная Елена Александровна исчезла наконец из столовой. Юлька осторожно вздохнула и прямо посмотрела на Женю. У того был совершенно похоронный вид.
— Мать волнуется, — пояснил он. — Она может иногда перехватить. Но вообще она добрая.
— Никто не сомневается, — шепотом ответила Юлька. — А я себя прилично веду?
— Нормально. Она, кажется, довольна.
— Женечка! — донеслось откуда-то из глубины квартиры. — Поди сюда.
— Что там еще… — Женя поднялся и вышел.
В его отсутствие Юлька доконала пирог на своей тарелке. Пирог был вкусным, ничего не скажешь. Потом она подцепила на вилку маринованный грибочек, еще раз приложилась к бокалу. Так, в одиночестве, ей казалось пировать куда веселее, чем в обществе Жени и его мамы. Хлопнула где-то дверь. Она подняла голову и прислушалась. В столовую вошел Женя.
— Мать ушла, — сообщил он. — В гости, к подруге.
— Ох! Это не я виновата, надеюсь?
— Нет, что ты… Это просто она не хотела нам мешать.
— А что тут мешать? — Юлька невинно посмотрела в свою тарелку. — Я уже все съела.
Дай мне еще пирога. Правда вкусно.
Женя больше не ел — расхаживал по столовой, изредка прикладываясь к бокалу, который держал в руке.
Юлька прожевала очередной кусок и оглянулась на него.
— Женя, а как, кстати, твоя фамилия? — спросила она, — Почему — кстати? — удивился он. — Фамилия — Ручников. А почему тебя это волнует?
— Да просто подумала, что до сих пор ее не знаю… — Юлька пожала плечами. — Ты вот мою фамилию знаешь. Кстати, кто ее тебе сказал? — Она затаила дыхание.
— Кто? — Женя наморщил лоб. — Не помню. Кто-то сказал, когда ты была в ванной:
Краевской, мол, стало плохо. Я и запомнил.
Женя сидел у окна, курил, помахивал рукой, разгоняя повисающий перед ним дым.
«Вот так праздник, — подумала Юлька, — скорее, это похоже на похороны. Зачем надо было устраивать эти идиотские смотрины?»
Женя внезапно повернулся к ней:
— Ты наелась?
— Да, — честно сказала она. — Больше не могу. Покажи мне вашу квартиру. Вы тут втроем живете? Сколько у вас комнат?
— Всего четыре, — вздохнул он.
Его комната понравилась Юльке больше всего. Особенно ее привлекла необычная расстановка мебели — широкая тахта стояла посреди комнаты, над ней с потолка свисала лампа под зеленым шелковым абажуром. Два стола были завалены кучами безделушек, книг, бумаг. Одинокий, словно заблудившийся стул с мягкой полосатой спинкой. Огромная пальма, торчащая из кадки. Какая-то картина, повернутая лицом к стене.
— Почему она так висит? — с любопытством спросила Юлька. — Она тебе не нравится?
Юлька подошла к стене и осторожно приподняла картину за нижний край рамы. Попыталась заглянуть снизу.
Внезапно его руки обхватили ее сзади и оттащили от стены. От неожиданности она даже не крикнула — выпустила из рук раму и услышала звон осыпающегося на пол стекла. Картина стукнулась о стену, повисела еще секунду, словно раздумывая, упасть или подождать, и все-таки упала. Юлька в это время уже лежала на тахте и вяло, как-то неуверенно отбивалась от Жени.
— Ты что? — почему-то шепотом спросила она. — Обалдел?
Он не ответил ей. Его рука, пошарив по ее сжатым коленям, рывком раздвинула их. Она еще раз рванулась, но тут же почувствовала, какими сильными и грубыми могут быть его руки.
— Ты с ума сошел, — задыхаясь, выдавила она. — Убери руки. Отстань!
— Юля, Юля… — тихо и невыразительно бормотал он. В следующий миг его губы залепили ей рот.
Юлька мотала головой, пытаясь увернуться от поцелуя.
— Дурак! Пусти… — На миг ей удалось отстранить голову, и она изумленно посмотрела на Женю. Его лицо приблизилось, расплылось в серое пятно… «Какой он тяжелый! — как во сне, подумала она. — Давит на грудь… Нечем дышать». — Не дави, — задыхающимся голосом попросила она. Он понял, чуть отстранился.
Она поймала его руку и зачем-то прижала ее к постели. Она ничего не могла больше, только сжимать эту руку, сжимать крепко, до боли в собственных пальцах. Потом пальцы разжались, все в ней разжалось, обмякло и словно заплакало…
Он провел рукой по ее щеке:
— Юлька…
Она не ответила, лежала неподвижно, глядя в потолок. Потом глубоко вздохнула, словно приходя в себя. Приподнялась на локте, посмотрела на него. Донельзя смущенный, понурый, он сидел на краю тахты и уныло смотрел на нее.
Его пальцы перебирали распахнувшуюся на груди рубашку. «Пуговицы я ему все-таки оборвала…» — подумала Юлька. В следующий миг ее охватила злость.
— Ты что, взбесился? — страшным шепотом спросила она. — Думаешь, тебе все можно?
Сволочь! Свинья! Грязная свинья!
— Юлька!
— Что — Юлька?! Ты что, в меня это сделал? Ты хоть понимаешь, что ты сделал? Я ведь могу залететь.
— Так я же…
— Что ты? Женишься? О, убила бы тебя!
— Юлька, прости, ради бога. — Он растерянно смотрел на нее. — Я виноват. Потерял голову.
— Ты что — правда в меня влюбился?
— Господи, ты еще сомневалась? Я тебе клянусь… Я не хотел тебя обидеть. Как-то само вышло.
— Горячие мы парни, — мрачно сказала Юлька. — Где ванная?! Быстро показывай.
Мерзавец!
— Да-да… — забормотал Женя, совершенно уничтоженный ее яростным взглядом. — Пойдем, покажу…
— Трусы мои где? — величественно спросила Юлька. Он протянул розовый комочек, и она прямо-таки выдрала его из пальцев Жени. — И если ты думаешь… Если ты думаешь… — Она вдруг расплакалась. — Зачем ты это сделал…
— Юлька, я свинья. — Он двинулся было к ней, но она топнула ногой. — Юля, я подонок…
В ванной она заперлась, сорвала с себя одежду и стала под душ. Она все еще всхлипывала, и вместе с тем ее не покидало ощущение нелепости всего происшедшего. Если бы ей не было так обидно, она бы рассмеялась. "Идиотизм… Классический идиотизм… Какого черта он меня изнасиловал? Насилуют в подвале, в подозрительной квартире, во время пьянки…
Но дома, после ужина с мамой, после предложения, не раз повторенного! Это просто необъяснимо… — Юлька продолжала стоять под упругой струей душа, постепенно приходя в себя. — Он болван, конечно. Ведет себя так, словно никогда не имел дела с девицами. Дикарь, вот он кто. И ухватки у него дикарские. Если разобраться, то все это вполне в его стиле. Он делает предложение на второй день после знакомства, а потом насилует невесту вместо десерта.
Дубовый у меня поклонник, дубовый, но не злой… Ну, я ему спуску не дам!"
Под дверью поскреблись.
— Что там еще?!
— Я тебе принес чистое полотенце.
— Убирайся!
Юлька вышла из-под душа. Плескаться дольше она побоялась. «Вот будет номер, если вернется его мамаша… Как раз в тот момент, когда я вылезу за полотенцем». Юлька открыла дверь и высунулась. Жени поблизости не было, а полотенце действительно висело на приоткрытой двери туалета. Юлька сорвала его и опять заперлась в ванной. Вытираясь, она злобно смотрела в большое запотевшее зеркало. "Поздравляю! — бормотала она себе под нос. — Это называется: Юля была очень осторожна! Какая я все-таки недотепа.
Какая несчастная! Сколько случилось со мной за эти несколько дней. Ни за что его не прощу! Идиот…"
Юлька натянула платье, надела туфли на босу ногу и вышла из ванной. «На этом придурке надо поставить крест. Пойду пну его и попрощаюсь».
— Где ты там? — крикнула Юлька самым злым голосом, который могла изобрести. Ей никто не ответил. Она заглянула в комнату Жени, но там его не было. "Прячется, подонок, — подумала она. — И правильно делает. Я могу вести себя, как тетеря, но если меня разозлить…
