Мария Брикер - Мятный шоколад
– Теть, ты чего? – Аля слегка потрясла Зинаиду за плечо.
– Что? – очнулась Зинаида и посмотрела на племянницу так, будто увидела ее впервые в жизни.
– Я спрашиваю, отчего ты такая задумчивая?
– Извини, Алечка, это я так на работу настраиваюсь. Ты тоже не сиди без дела. Подумай о чем-нибудь плохом. Вспомни самые ужасные моменты в своей жизни, когда тебе было особенно себя жалко. Около гроба ты должна до слез себя пожалеть!
– Себя? – растерялась Аля.
– А кого же! Главу администрации, что ли? Всем известно, что он был взяточник и последняя скотина. Господи, прости меня, грешную, о мертвых плохо не говорят, – перекрестилась тетушка и воздела глаза к потолку. – Ох, сложно сегодня нам придется, Аля! Там же одни чиновники толстомордые соберутся. Таких просто так не расшевелишь!
В комнату заглянул Сан Саныч, поздоровался с Алей и сообщил, что уже пора, автобус с клиентом прибыл к воротам кладбища.
– Пойдем, – печально вздохнула тетка и, подхватив Алю под локоток, помогла ей подняться с кровати – сама Алечка встать была не в состоянии.
Зинаида достала из шкафа палантин, накинула его Алевтине на голову и улыбнулась.
– Теть, я что-то боюсь, – прошептала Алечка.
– Не волнуйся, детка, делай все, как я, и у тебя все получится, – подбодрила племянницу Зинаида, и они вместе вышли на улицу.
У ворот кладбища стояло несколько дорогих иномарок, толпился народ, женщины тихо переговаривались, мужики молча и напряженно курили. Рядом с автобусом кучковался оркестр и болталась парочка фотокорреспондентов. Вдова в роскошном длинном платье и черных очках от «Гуччи» стояла поодаль от всех и нервно сгрызала с ногтей остатки французского маникюра. Тетушка прямиком направилась к ней, громко всхлипывая, повисла у той на шее и что-то шепнула ей на ухо. Вдова оживилась, выплюнула откушенный ноготь на асфальт, развернулась ко всем лицом и торжественно представила толпе Зинаиду и Алевтину как своих близких родственниц. Аля тоже подлетела к вдовушке и смачно поцеловала ее в напудренную щеку. Женщина трагически вздохнула, брезгливо обняла Алю и, сотворив на лице фальшивую скорбь, дала указание могильщикам начинать. Алечка приняла указание на свой счет и громко и пискляво завыла на всю округу. Люди притихли и удивленно уставились на нее.
– Погоди ты, рано еще, – шепотом одернула ее тетушка, и Алечка смущенно затихла.
Гроб установили на каталку и медленно покатили к могиле. Ожил оркестр, заиграла труба, взвыли фанфары. Защелкали вспышки фотоаппаратов. За гробом потянулась вереница людей во главе с безутешной вдовой, которая манерно прикладывала кружевной платочек к темным очкам. Тетушка быстро пристроилась рядом с ней и, качая головой и громко всхлипывая, взяла ее под локоток.
Аля немного замешкалась, отстала от Зинаиды и оказалась одна среди вереницы провожающих. Тетушка оказалась абсолютно права. Аля огляделась – вокруг были сытые, лоснящиеся от жира морды, и – полное равнодушие. Но деньги-то отрабатывать надо! Только как? И когда? Когда пора начинать плакать? Алечка глубоко задумалась. Тетушка наставляла ее делать все так же, как и она, но пока Зинаида только горько вздыхала и всхлипывала. Значит, нужно вздыхать и всхлипывать, решила Аля, сосредоточилась и… всхлипа не получилось: из ее груди вырвался громкий воющий звук, похожий на сигнал сирены «Скорой помощи». Мужик, который шел рядом с Алей, вздрогнул и резко отскочил в сторону. Несколько человек обернулись и посмотрели на девушку уже не с удивлением, а с ужасом.
– Горе-то какое, прямо беда, – пискнула Алечка, понемногу вживаясь в роль, и скривила лицо, чтобы «вышибить» из себя слезу – но слеза не «вышибалась».
Процессия остановилась, провожающие образовали вокруг гроба плотный полукруг, сняли крышку. Наступил момент последнего прощания.
– Друзья! – громко сказал полный лысый мужчина с траурной повязкой на руке. У гроба тихо запричитала тетушка, Алечка, пробираясь сквозь толпу, заспешила ей на помощь. – Друзья! Как это ни прискорбно, но сегодня мы собрались здесь, чтобы проводить в последний путь нашего товарища! Человека, так сказать, э… – Тетушка запричитала громче. Мужик прервался, посмотрел на Зинаиду с осуждением: мол, чего с мысли сбиваешь, и продолжил: – Товарищи! Мы собрались здесь, сегодня, в этот скорбный миг, чтобы проводить в последний путь… – Тетушка упала грудью на гроб и громко завыла. Алечка решила, что и ей пора, и… застонала на все кладбище так, будто ее переехали трамваем. Чиновники схватились за сердце и одновременно тяжко вздохнули. – Так вот, мы собрались здесь… – вякнул заметно тише мужик с повязкой.
– Родненький ты наш! – глотая совершенно реальные слезы, завопила Зинаида. – Кровинушка ты наша! Как же мы без тебя! Кормилец ты наш единственный!
При словах «кормилец ты наш единственный» вдова, которая до этого стояла рядом с гробом мужа, скорбно опустив голову, вздрогнула, сорвала темные очки с носа и осела на землю. Несколько женщин бросились ее поднимать и сочувственно заохали. Мужики опять тяжко и одновременно вздохнули.
– И собрались мы здесь сегодня… – не унимался чиновник, – в скорбный этот миг, чтобы…
– Надорвался, родимый, на работе этой проклятущей! Сердечко не выдержало и остановилось! – трагично вмешалась Аля.
– Он от язвы умер, – шепнула тетушка Алечке на ухо.
– И органы все, как один, отказали-и-и! – «нашлась» Аля, судорожно пытаясь все-таки выбить из себя слезу, но проклятая слеза не «вышибалась», поэтому девушка продолжила «по-сухому»: – Родненький ты на-а-аш!
– Кровинушка ты наша-а-а-а! – подхватила тетка.
– Горе-то како-о-е! – вопила Аля. – Да на кого же ты нас покину-у-ул!
– Надорвался, родимы-ы-й! – взвыла тетушка. – Слишком много ты, родимый, бра-а-ал…
– Теть, ты это о чем? – шепотом одернула тетку Аля.
– … брал на себя чужих пробле-е-м! – поправилась тетка.
– Кто ж теперь тебя заменит, незаменимый ты на-а-аш! – закричала Аля, и ее истеричный крик эхом разнесся по всему кладбищу.
Вопрос этот оказался актуальным и злободневным. На секунду все смолкли, перестали дышать, испуганно переглянулись и уставились на мужика с повязкой на руке. Мужик нервно откашлялся, вытащил из кармана большой носовой платок, громко высморкался, вытер вспотевшую лысину, решительно подошел к гробу, поцеловал покойника в лоб и печально, с надрывом, произнес:
– Прощай, друг! И знай, ты можешь спать спокойно! Незаменимых, как говорится, у нас не было и нет!..
* * *– Аля, я тебя умоляю, ну не нужно так убиваться, – поглаживая по голове рыдающую племянницу, успокаивала ее тетка.
– Я, я, я… никчемная актриса, – судорожно всхлипывала Алевтина.
– Ты прекрасная актриса, – возмущенно возразила тетушка.
– Ага, такая прекрасная, что эта мымра крашеная отказалась оплатить нашу работу, – рыдала Аля.
– Не говори ерунды, Аля. Она отказалась платить совсем не поэтому, – опять возразила Зинаида.
– А почему же тогда? – с вызовом спросила Аля, вытирая слезы траурным палантином.
– Да потому что… – тетка на секунду задумалась, пытаясь подобрать подходящее объяснение.
– Ну почему? Почему? – усмехнулась Аля.
– Потому что жлобье – оно и есть жлобье, – устало вздохнула Зинаида. – Надо было с нее аванс потребовать. Я сама виновата, видела же, что она собой представляет!
– Не ты виновата, а я! – крикнула Аля сквозь слезы.
– А я говорю, что… – Тетка вновь не успела закончить свою мысль, на этот раз ее перебил Сан Саныч, который робко заглянул в спальню.
– Так это… может, это самое… – промямлил он и изобразил характерный жест рукой. Тетушка посмотрела на суженого с укором, и Сан Саныч мгновенно испарился.
– Аля, все! Прекращай рыдать! – строго сказала тетка. – Я могу тебе сказать как профессионал – там все было глухо. Ты морды этих людей видела? Да они все рады были до смерти, что этот человек отправился на тот свет и расчистил многим дорогу. И вдовушка тоже не сильно опечалена была, так и зыркала глазищами по сторонам, подыскивая муженьку замену.
– Я просто что-то сильно устала, теть, – всхлипнула Аля.
– Ну, это дело поправимое, – улыбнулась тетушка. – Отдыхай, моя золотая. Хочешь, поспи. Вон синячищи под глазами какие ужасные!
– Ночью уснуть не смогла, – виновато объяснила Аля, понемногу успокаиваясь.
– Вот и ложись, – подбодрила ее тетка. – Постель я с утра свежую постелила. Давай-давай, снимай все с себя и под одеялко забирайся.
– Неудобно мне как-то, теть, – широко зевая, вяло возразила Аля.
– Глупости какие! Спи. – Зинаида поцеловала племянницу и вышла из комнаты.
Аля еще раз широко зевнула и мгновенно провалилась в глубокий сон.
Глава 10
Сумасшедший Ихтиандр
Николай не обманул: рыбы в озере было полно, она нагло плескалась вокруг поплавков, жрала прикормку, срывала насадку с крючка и радостно и сыто ухмылялась из воды, поигрывая хвостом.
