Антон Леонтьев - Жрец смерти
Весть об обнаружении тела маньяка вызвала настоящую истерию. Потому что во всех средствах массовой информации, даже весьма солидных, уже в открытую называлось имя человека, которому принадлежал дом, – господин Сидоров. И никто, конечно же, не верил, что это подлинное имя серийного убийцы. О том, кем он являлся на самом деле, ходили самые различные слухи.
Кто-то утверждал, что родственником Чикатило. Другие с пеной у рта доказывали, что это спасшийся от верной смерти дядя Крюк, наводивший ужас на жителей советской провинции в восьмидесятые годы прошлого века[1]. Третьи склонялись к мнению, будто действует целая банда маньяков, связанных с правоохранительными структурами.
Меня же весть об обнаружении в туннеле тела буквально наэлектризовала. Более всего мне хотелось убедиться в том, что маньяк действительно, в самом деле погиб.
Желтые темы никогда не были моей специализацией, но в этот раз пришлось пойти против принципов. Я сумела добиться того, чтобы мне позволили посетить один из столичных моргов, где в обстановке строжайшей секретности покоилось обнаруженное в туннеле тело.
Прибыла я в морг поздно вечером, вернее, уже ночью. Меня встретил хмурый полицейский, который сдал посетительницу на руки еще более хмурому патологоанатому. Мы долго шли по бесконечному коридору, пока не оказались в небольшом помещении, в центре которого стоял один-единственный стол.
Меня как током ударило – комната очень походила на ту, в логове самого маньяка, где побывала я. Теперь же сам изверг покоился на массивном столе, накрытый зеленой клеенкой.
Патологоанатом привычным движением стащил клеенку, и я лицезрела своего мучителя. Вернее, то, что от него осталось. Передо мной находилось сильно обгоревшее тело, по которому нельзя даже было сказать, мужчина это или женщина. Я заметила раскрытый в беззвучном крике рот и скрюченные пальцы.
– Вы взяли образцы тканей на анализ ДНК? – спросила я.
– Вам-то какое дело? – пожал плечами патологоанатом. – Вы хотели его увидеть – и увидели. Ну что, лучше стало?
Эксперт, видимо, принял меня за эксцентричную богатую особу, которая благодаря своим связям или обычной взятке проникла в морг, чтобы полюбоваться на знаменитого серийного убийцу.
Я снова взглянула на лежавшее передо мной тело. Странно, но, взирая на него, я абсолютно ничего не чувствовала. Хотя каких именно ощущений я ожидала? Кто, если не маньяк, мог оказаться в туннеле?
– Насмотрелись вдоволь? – произнес патологоанатом и накрыл мертвеца клеенкой. – А теперь дайте людям спокойно работать. Или вы думаете, что у нас тут экскурсии, как в Грановитой палате?
Это означало, что я была здесь не первым посетителем. Однако мной двигало вовсе не праздное любопытство. Я хотела убедиться, что маньяк мертв. И не столько беспокоилась о собственной безопасности, сколько в интересах маленькой Светы.
А Центр детского здоровья, в котором находилась малышка, к тому времени буквально осаждали толпы репортеров. Я намеренно проехала мимо этого здания, чтобы стать свидетельницей сей непотребной картины. Борзописцы прикладывали неимоверные усилия, чтобы попасть внутрь и заполучить снимки последней жертвы маньяка. (Кстати, родители девочки в срочном порядке покинули квартиру и перебрались к друзьям, что не помешало журналистам вычислить их новое пристанище уже через день.) И напрасно профессор Винокур, глава центра, взывал к совести журналистов – те не отступали и были готовы пойти на все ради сенсации.
А затем и правда грянула настоящая сенсация – стала известна личность того, кому принадлежал замок Синей Бороды. Им оказался Юрий Борисович Артеменко, врач-психиатр, автор нескольких трудов о серийных убийцах, блестящий ученый, известный в узких кругах, в первую очередь среди коллег-медиков, а также юристов.
Артеменко обладал тяжелым характером, являлся крайне замкнутым человеком и проживал один. У него не было ни жены, ни детей, ни любовниц. Родители врача, контр-адмирал Артеменко и актриса театра и кино Зинаида Линц, известная по ряду драматических ролей, скончались много лет назад, оставив сыну две огромные квартиры в Москве и Петербурге (тогда еще Ленинграде), дачу в Подмосковье, коллекции икон и антикварной мебели. Наследство помогло Артеменко безбедно жить, занимая скромную ставку доцента в одном из столичных медицинских вузов.
Из всей этой информации становилось понятно, откуда у маньяка нашлись средства на строительство замка Синей Бороды. Ведь дом ужаса, в особенности подземный этаж, влетел в копеечку.
Как все это открылось?
Собственно, тревогу забила домработница Артеменко, которая, придя в квартиру своего нелюдимого хозяина, вдруг не обнаружила его. А тот должен был быть дома, так как находился на больничном (взял его за день до похищения Светы). После многочисленных безуспешных попыток связаться с ним по мобильному женщина случайно наткнулась на дневник психиатра, в котором врач писал о том, что его тянет убивать людей и что он прекрасно понимает серийных убийц, являющихся объектом его исследований.
Откровения хозяина до такой степени напугали домработницу, что она бросилась к своему племяннику, работавшему в одной из структур Министерства юстиции. А так как история с «московским Джеком-потрошителем» уже была у всех на устах, тот весьма заинтересовался рассказом тетушки.
В результате обыска, который имел место в квартире пропавшего психиатра, обнаружились и прочие дневники, в которых Артеменко в деталях фиксировал убийства, которые якобы ему снились. Но, судя по всему, описывал он вовсе не сновидения, а реальные события. Кроме того, на жестком диске домашнего компьютера Артеменко хранились сотни фотографий с изображениями жертв убийств. Убийств, совершенных именно психиатром, в чем уже ни у кого сомнений не было.
Апофеозом кошмара стало обнаружение в чулане чемодана, набитого детскими и женскими вещами, а в морозильной камере холодильника – трех человеческих языков и части бедра.
А затем стало известно, что младший брат Артеменко погиб, когда будущему маньяку было двенадцать, а братишке – девять лет.
Семья тогда поехала отдыхать на Дальний Восток, где контр-адмирал Артеменко когда-то начинал свою карьеру. Остановились они в пансионате для представителей советской элиты, расположенном на границе заповедника.
Дети военного и актрисы были буквально не разлей вода и к тому же большими непоседами и баловниками. Однажды мальчики, не поставив родителей в известность, пошли гулять в тайгу и заблудились. После двух дней интенсивных поисков нашли сначала старшего, Юру, – без сил и на грани помешательства. Он был весь измазан в крови, хотя цел и невредим. Чуть позже наткнулись на останки младшего мальчика – его тело было буквально изодрано в клочья, голова отделена от туловища, а внутренности вынуты. Придя в себя, Юра утверждал, что на них напал огромный медведь, который загрыз брата. Сам же он спасся бегством, а потом свалился со скалы и потерял сознание.
Все бы ничего, да только никакой скалы, с которой можно было бы свалиться, поблизости не наблюдалось. И егеря, работавшие в заповеднике, утверждали, что ни один медведь так бы никогда тело не изуродовал.
Потом неподалеку от того места, где обнаружили тело младшего брата, нашли острый, как кинжал, камень со следами крови. И Юра изменил показания, заявив, что на них напал не медведь, а неизвестный человек в телогрейке с нашитым номером и с черной бородой, который убил его брата. Однако ближайшая зона находилась на расстоянии трехсот километров и никаких побегов оттуда зафиксировано не было.
Как стало известно только сейчас, уже тогда один из местных милиционеров выдвинул версию, что младшего брата убил сам Юра, а историю о медведе и о беглом зэке выдумал. Причем убил не случайно, например, во время опасной игры, а намеренно, на что указывал камень, который был острым не от природы, а превращен кем-то трудолюбивым и не чурающимся долгой и кропотливой работы в настоящее орудие убийства. И тем самым кем-то вполне мог быть двенадцатилетний Юра, большой любитель токарного дела.
Но этой жуткой версии не дали хода – еще бы, ведь в истории с убийством был замешан сын адмирала Артеменко и его супруги, известной актрисы. И вообще Юра, в ту пору сутулый мальчик с выпирающими вперед зубами и невыразительным лицом, никак не походил на зверского потрошителя. В итоге дело замяли и семья вернулась в столицу.
Теперь средства массовой информации были уверены – это и было первое убийство будущего «московского Джека-потрошителя». И мне данная версия представлялась вполне правдоподобной. Но окончательно в правоте журналистов я убедилась, когда увидела фотографию Артеменко.
Если в детстве и юности он был тощим и хилым, то потом, начиная примерно с тринадцатилетнего возраста, стал упорно заниматься спортом и превратился в сильного подростка, затем юношу и мужчину. Что послужило толчком для спортивных занятий, никто объяснить не мог. Газеты же сейчас намекали: Артеменко решил превратиться в серийного убийцу, вот ему и потребовалась недюжинная физическая сила. И к моменту своей смерти, последовавшей в возрасте пятидесяти трех лет, психиатр по-прежнему находился в отличной форме. Так вот, с фотографии в газете на меня смотрел тот самый мужчина, с которым я столкнулась в замке Синей Бороды. И пусть я видела его лицо в темноте или, наоборот, при слепящем свете, все равно это был Артеменко. Тот же бритый белый череп, те же горящие глаза, тот же странно изогнутый рот.
