Фридрих Незнанский - Ярмарка в Сокольниках
Московский ипподром гудел, как встревоженный улей. Близился финиш. Заезд выигрывал не любимец публики «Топаз», а «темная лошадка» жеребец «Гранит».
«Остается всего двести метров. В лидирующей группе „Топаз“, „Гранит“, „Звездочка“, — сообщал радиокомментатор, и голос его передавал все возбуждение от совершавшегося в заезде. — Последние сто метров. Впереди на полкорпуса „Гранит“, за ним „Топаз“, третьей идет „Звездочка“… Вот они уже у финиша. Остаются последние десять метров…»
— «Конюшня!», «Топаз на мыло!», «Мурат, кончай ночевать!», «Гранитик, миленький, поднажми!» — кричала возбужденная толпа. Люди вскакивали с мест, вставали на лавки, забирались на барьеры, бежали вниз по лестнице к месту финиша.
— Я говорил, что «Гранит» придет в шансах десять к одному! — простуженным голосом выкрикивал высокий здоровяк. На голове его росла прямо-таки самшитовая роща черных жестких волос. «Вот он „Анджела Девис“», — решил Грязнов. Кудрявый стоял на возвышении прямо при входе, держа в руке бумажку с расчетными операциями, а вокруг него роились игроки.
Собравшись на ипподром, Грязнов навел кое-какие справки в МУРе, и теперь у него в кармане лежал «компрматериал» на этого «Анджелу Дэвис», из которого проистекало, что он, гражданин Аваков, жулик и мошенник. Поэтому Грязнов надеялся на быстрый раскол: он пообещает Авакову похерить материал, взамен получит данные на «короля ипподрома». Капитан Грязнов располагал и другими интересными сведениями.
Вот уже более 50-ти лет Московский ипподром, оказывается, кормит две столичные организации. Одна из них — Большой театр, который ещё с монаршего повеления Александра III и до сих пор содержится на выручку от ипподрома. Вторая — московская мафия, которая не только живет сама, но и дает жить московской милиции и госбезопасности. Примечательно, что за пятьдесят с лишним лет на Московском ипподроме не зафиксировано ни одного случая обмана при расчетах со стороны букмекеров. И эта заслуга мафии — тех четырех семей, что фактически управляют ипподромом. Каждый служащий этой империи — каждый букмекер хорошо знает: обманешь клиента в расчетах, хозяева убьют, как убили олимпийского чемпиона по боксу Валерия Попенченко, который отважился вступить в бой с главарями мафии…
Судья в свой ложе склонился над черно-белой фотографией, силясь разобрать, который из двух носов принадлежит «Топазу» и который «Граниту».
Неожиданно работник ипподрома подсунул ему лист, вырванный из блокнота. В листе значился столбик цифр: «1–2,2-5,3–3», а также четыре закорючки-подписи. Судья сориентировался в ту же секунду и произнес: «Первым пришел „Гранит“, вторым — „Звездочка“, третьим — „Топаз“! Судья не мог возражать против мнения „Большой четверки“.
Володя Казаков, импозантный бородач в сером импортном пальто, прильнул к цейсовскому полевому биноклю, чтобы лучше увидеть, как его „служащие“ — букмекеры — принимают ставки от играющего населения. Уже сегодня сотня его ребят разорила не одного из этой многотысячной толпы. Особенно старался этот толстомордый Аваков по кличке „Анджела Дэвис“. Этот ловкач не успевал собирать деньги от игроков на закрепленном секторе центральной трибуны и делал это элегантно. На то он и был кандидатом физико-математических наук, чтоб иметь не голову, а компьютер. У себя, в институте Курчатова, он зарабатывал всего сто пятьдесят в месяц. Зато у него, у Казакова, этот армянин имел свои триста-пятьсот в каждый игровой день, а сам Казаков снимал зараз навар от тридцати до пятидесяти тысяч и от своих букмекеров принимал конверты только с сотенными бумажками.
Кто-то легонечко тронул его за плечо. Он нахмурился и резко обернулся. Красивая брюнетка в плотно облегавшем небесного цвета свитере и дымчатой дубленке, удивительно похожая на известную актрису Быстрицкую, склонилась над ним и, благодушно улыбаясь, сказала:
— Приветик, Володечка! Василий велел передать, чтобы вы были поосторожнее с его товаром!
Узнав брюнетку, Казаков кивнул и задумался. Ему не хотелось откровенничать сейчас с посланницей „Василия“ в присутствии своих „шестерок“ — Липы и Редькина. Им он не очень-то доверял.
Приоткрыв уголок рта, обращенный к собеседнику, брюнетка тихо продолжала:
— Товар, деньги и все остальное перепрячьте как можно скорее. Но осторожно! Ваш знакомый Волин уже взят. Да и вами интересуется МУР. Видите — один из них говорит с вашим мальчиком. — И брюнетка кивнула в сторону центральной трибуны.
Казаков встал, взял бинокль и подошел к барьеру своей ложи. Рядом с „Анджелой Дэвис“ стоял рыжий парень в кожаном пальто, в руке он держал кепку. Лицо его показалось Казакову знакомым.
— Хрен собачий! — воскликнул пораженный Казаков. — Этого ещё мне не хватало! Даю кусок, что этот рыжий парень — цветной![1] — Он нахмурился и выпалил: — Значит, этот „Анджела Дэвис“ — ляпаш![2] Ссученный,[3] падла!
Брюнетка сказала задушевно:
— Не расстраивайтесь, Володя! Василий звонил в „Белый дом“, там согласились принять от вас все, что вы привезете. Под обычный процент. Вы же знаете — это самый надежный банк в нашей стране! Туда не только МУРу, но и КГБ не добраться. Поезжайте не медля. И ещё велено передать, чтобы вы на допросе — если вызовут — держались смело, не поддавались на разные провокации, вас выручат, так что, не дрейфьте! Ну, я пошла…
Она вышла из ложи, кивнув двум пижонам в глубине ложи, занятым событиями, происходящими на треке, миновала двух телохранителей Казакова с бычьими шеями, потом неожиданно вернулась и, улыбаясь жемчужным ртом, добила Казакова окончательно: — У вас, Володечка, есть в запасе примерно день-два. Дольше Волин не продержится…
Совершенно секретно
Начальнику Отдела особых расследований при 3 Главк. Управлении „Т“ КГБ СССР
генерал-майору госбезопасности тов. Кассарину В. В.
СПЕЦДОНЕСЕНИЕ
Согласно Вашему распоряжению N 147-сс от 18 ноября с. г. и в соответствии с п. 5 Инструкции 47 „Правила деятельности КГБ СССР“ Пятое отделение продолжает разработку по делу об убийстве Ракитина В. Н.
Сегодня мы проводили наружное наблюдение за членом следственной бригады капитаном Грязновым B. C. Объект вышел из метро „Арбатская“ без пяти минут два и направился в „Дом журналиста“, где проводил розыскную работу и собирал информацию, а затем поехал на Ленинградский проспект, 25, где расположен Московский ипподром. Наш персонал неотступно следует за объектом и фиксирует его действия…
Домашние телефоны следователя Меркулова К. Д. и стажера Турецкого А. Б. нам не удалось поставить на прослушивание, поскольку в воскресные дни московская телефонная сеть переключается на автоматику и персонал телефонисток находится в отгуле. Тем не менее из беседы с гр-кой Фокс А. Г., одной из соседок Турецкого, работающей на органы безопасности ещё с 1937 года, выяснено, что Турецкий не ночевал сегодня дома. Местонахождение его в настоящее время неизвестно. Следователь Меркулов отвозил падчерицу Лиду, 10 лет, в девять часов утра на секцию фигурного катания и вернулся в 11.30 домой по адресу — проспект Мира, 119, кв. 75. Через полчаса Меркулов снова ушел из дома, ходил из одного продовольственного магазина в другой. Не исключено, что, будучи профессиональным человеком, он почувствовал слежку. Он уходил проходными дворами, спустился в метро и, сделав несколько пересадок, ушел из-под нашего наблюдения и преследования. (Капитану Белошапко, допустившему промах, строго указано.)
В настоящее время Пятым отделением продолжается наблюдение за Грязновым и предпринимаются меры к обнаружению Меркулова и Турецкого. О достигнутых результатах Вам будет сообщено дополнительно.
Начальник 5 отделения майор госбезопасности П. Смолярчук
21 ноября 1982 года
16
Рита жмет на акселератор, я толкаю машину в зад; Ромадин, накидав под задние колеса хвороста, присоединяется ко мне. Из глушителя вырывается черный дым, грязь из-под колес пулеметной очередью рассыпается по лицу, куртке, джинсам.
Вот уже полчаса мы стараемся вытянуть засевшую „ладу“ и нам это не удается. Хозяин приносит лопату и подсовывает ее под колесо. Процедура повторяется с тем же успехом.
— А как вы сообщаетесь с миром, Люциан Германович? — спрашиваю я, еле переводя дух.
— Как? А… — старик вдруг стукнул себя по лбу и, приговаривая „Вот дурак-то старый, прости Господи“, засеменил к своему участку. Через пять минут мы услышали рев мотора, и на дорогу вылетел старый газик, за рулем которого восседал наш хозяин.
Наконец мы вытаскиваем автомобиль на твердый грунт. Рита вылезает из машины и, глянув на меня, не может сдержаться от смеха…
