Николай Леонов - Трактир на Пятницкой

Девчонка вскочила, отряхнула с подола крошки и побежала по дорожке сквера.

"Очень даже ничего", - решил Пашка, посмотрев на стройную длинноногую фигурку, поднялся и пошел следом.

Он решил начинать новую жизнь солидно, крикнул Аленке, чтобы вернулась, и сказал:

- Идем в торговые ряды, приодеть тебя надо. Но девчонка заупрямилась.

- Нет, - сказала она твердо, - я с тобой не пойду, Паша. Не хочу, чтобы на меня, как на девку, смотрели. Мол, взяли замухрышку напрокат и одевают.

Пашка дал ей пять червонцев и договорился встретиться в двенадцать часов в кафетерии, а сам отправился искать комнату. Он обратился за помощью к пацанам-папиросникам и по их подсказке, как выражаются жулики, вышел сразу в цвет. Комната была в порядке, хозяйка, видно, баба опытная, окинула Пашку оценивающим взглядом, молча дала ключи и даже не спросила задатка. Потом Пашка махнул на все рукой, купил себе новый костюм и отправился в парикмахерскую.

Теперь сидит в кафе, крутит в наманикюренных пальцах папиросу и чувствует себя, как рыба, вытащенная из воды. Аленку он увидел, когда она остановилась рядом и тронула Пашку за плечо. Вернее, он увидел ее, как только она вошла в двери, но узнал только сейчас. Узнал и ошалел: неужели эта краля - Аленка? Затянутая в простенькое полотняное платье, она теребила в руках яркий зонтик и, сдерживая улыбку, покусывала полную губку; ее нежная кожа светилась румянцем. Из-под белой панамы она глядела на Пашку огромными, в пол-лица, глазами.

Пашка вспомнил Серого, встал и поклонился.

- Добрый день, дорогая, - сказал он утробным голосом и гордо оглядел немногочисленных посетителей. - В этой забегаловке мы, конечно, завтракать не будем, - он взял Аленку под руку и повел к выходу.

- Эй! - крикнул Пашка проезжавшему мимо лихачу и вскочил на мягко качнувшуюся подножку.

- Прежде меня пропусти, - прошептала Аленка одними губами и, подобрав юбку, так вошла в пролетку, будто только этим всю жизнь и занималась.

Они чинно уселись рядом, и Пашка сказал монументально-величественной спине извозчика:

- "Балчуг".

- Па-а-жа... - пророкотал лихач, и пролетка мягко покатилась по мостовой.

- Как в кино, - прошептала Аленка и сжала Пашке руку.

Двери "Балчуга" услужливо распахнулись, при виде Пашки и его спутницы у швейцара удивленно поползла бровь, но он тут же вернул ее на место и, раздвигая портьеру и низко кланяясь, сказал:

- Прошу, молодые люди.

Официант тоже "не узнал" Пашку, поклонился, подал меню и отошел.

- Пашенька, - тихо сказала Аленка. - Мне ничего, ничего не надо. Я абсолютно сыта.

- Кино кончилось. - Пашка швырнул меню и расслабил узел галстука, - Не могу, Аленка. Витька! - крикнул он официанту, а когда тот подошел, сказал: - Здорово. Аленка моя подружка, так что можешь не выкаблучиваться. Дай мне выпить и бутерброд с рыбой. А девчонке дай... Что тебе?

Аленка положила на свободный стул зонтик, сняла панаму и облегченно вздохнула.

- Дайте мне, пожалуйста, бифштекс. Это я в кино сыта, а в жизни я ужасно голодная.

- Хороший парень Витька, - сказал Паша, провожая глазами официанта. Зимой я иногда на мели сижу, так он меня месяцами в долг кормит. Как надоем в трактире Петровичу (был в "Трех ступеньках" такой половой), так сюда - к Витьке. Мировой кореш.

- Есть такие, - согласилась Аленка. - Меня в трактире Николай тоже три недели кормит.

- Это какой, рыжий, что ли? - спросил Пашка.

- Он. Смешной ужасно, - Аленка заулыбалась, - ругается, а сам добрый. Если за столом посторонние, так он подаст обед, потом бросит на стол двугривенный и шипит: "Сдача ваша с рубля. Ходят разные, едят на копейку и чаевых не дождешься ".

Пашка удивленно смотрел на Аленку, не перебивая, и неожиданно спросил:

- Ты спишь с ним? Аленка залилась румянцем.

- Что ты говоришь, Паша? У меня и не было еще никого. Можешь не верить, а не было, - быстро зашептала она. - Я месяц назад на улицу вышла, три вечера бродила, мужчины на меня ноль внимания, а я боюсь заговорить. Меня Катька увидела и позвала с собой. Так я и попала в трактир. Сижу вечер, два. Катька и другие девчонки кавалеров находят, а я нет. Как-то вечером сижу за столом одна, совсем от голода ослабла, подлетает этот Николай - и бряк на стол ужин и бутылку лимонада. Расставляет тарелки, смотрит на меня зверем и шипит: "Слово кому скажешь - уши оборву". А громко соловьем поет: "Салатик, дамочка, пожалуйста, телятина свежая, можете не сомневаться". Так и пошло с тех пор. Я прихожу в трактир и жду, когда он меня заметит. Сижу, тобой любуюсь. Паша гордый расхаживает и на меня, конечно, ноль внимания.

Пашка верил, что девушка говорит правду, но не мог понять, как такой сквалыга может задаром кормить девчонку чуть ли не месяц, и ведь ясно, что она отдать деньги не сможет.

- А вчера что же он не накормил тебя? - спросил Пашка.

- Он девочек, которые сидели со мной, не любит, - сказала Аленка и погладила Пашку по руке. - Ты о чем задумался?

- Девочек не любит, а тебя любит? - Пашка недоверчиво посмотрел на девчонку.

- Я же не такая, - Аленка наклонила голову. - Как ты не понимаешь? Он их называет... - она нахмурилась и прикусила губу. - Как же он их называет? Наследство, что ли. Ну, как бы что они от царя нам остались.

- Что? Вот он как говорит, черт рыжий!

- Пашенька, - Аленка смотрела испуганно. - Ты его не трогай, он очень хороший. Я не знаю, что с собой сделаю, если с ним из-за меня беда приключится.

- А если беда должна приключиться или с ним, или со мной? Тогда как?

Подошел официант и поставил на стол ведерко с бутылкой шампанского.

- Просили передать, Америка, - он улыбнулся, - Там, у окна, твои кореша сидят.

- Кто такие? - спросил Пашка, оглядел зал и увидел Сержа, который приподнялся со стула и поклонился. Рядом с Сержем сидел Валет, а напротив еще кто-то, Пашке был виден только затылок, и, лишь приглядевшись, он узнал Цыгана.

Серж, поглядывая в сторону Пашки, что-то говорил своим приятелям, потом встал и пошел к их столу. Он подошел, поклонился и поцеловал Аленке руку.

- Добрый день, друзья. Очень рад вас видеть, - сказал он и еще раз поклонился. - Не будете ли вы так любезны и не согласитесь ли пересесть к нам?

Краснея от смущения, Аленка молчала. Пашка нахмурился и хотел было отказаться, но Серж сжал ему локоть и многозначительно сказал:

- Личная просьба, Павел. Наше соглашение пока еще не расторгнуто.

- Пошли, Аленка. Неудобно отказываться, - Пашка встал.

На новом месте было неуютно. Валет, лениво прихлебывая пиво, смотрел в окно и на появление гостей никак не реагировал, а Цыган, как всегда, был зол и встретил вновь прибывших ехидной улыбочкой. Серж, усадив Пашку и Аленку, закурил, пускал кольца и, поглядывая на своих приятелей, кажется, получал удовольствие от созданного им же неудобного положения.

Пашка посмотрел на смущающуюся Аленку и разозлился.

- Что это вы сидите, как на похоронах? - спросил он. Я к вам в гости не напрашивался. А раз пригласили - угощайте.

Официант принес заказ, откупорил и разлил шампанское.

- Как же мне тебя звать? - спросил Цыган, обращаясь к Сержу.

- Я же тебя зову Цыганом, - ответил Серж, взял бокал с шампанским и поклонился Аленке.

- Бросьте вы эту бодягу, - протянул Валет. - Посмотри на этих дураков, Америка. Не виделись десять лет. Выпили бы по случаю такой встречи, так нет - сидят, ругаются: почему тебя так зовут, а не так. Сами не пьют и мне не разрешают. Мочу конскую глотаю, - он отставил бокал с пивом. - Взять меня, так я и не помню, как меня от рождения звали.

- Очень мне смешно видеть друга своего детства в роли блатного, любуясь пузырьками в хрустальном бокале, сказал Серж. - Павел, ты его, - он кивнул в сторону Цыгана, - конечно, давно знаешь?

- Да с месяц, наверное, - ответил Пашка.

- Очень интересно, - Серж улыбнулся и подмигнул Пашке.

- Мы с тобой оба много интересного знаем, - сказал Цыган. - Ты знаешь, куда я утром ходил?

- Я не гадалка с Киевского вокзала, - насмешливо ответил Серж, - но думаю, что ты бегал разузнавать обо мне.

- Верно, - Цыган кивнул, - и был я у Семеновых. Помнишь Машеньку Семенову? Отец, между прочим, у нее в полиции работал, и я решил навестить его, - он сделал паузу, оглядел присутствующих и снова повернулся к Сержу. - Ты понял меня?

- Брось ты, Михаил, глупости рассказывать, - миролюбиво сказал Серж. Выпьем лучше.

- Нет, пить не будем. Так вот, в доме Семеновых мне и сообщили, Цыган опять посмотрел на всех по очереди, - что Михаил в новую власть прямо влюблен... Я не поверил. Михаил из очень порядочной семьи и к красным особой симпатии иметь не должен. А мне говорят: брось, мил человек. Точно известно, что Михаил с родителями разошелся и сейчас в какой-то специальной школе на чекиста учится. Идейным стал мой друг детства, - на скулах Цыгана под смуглой кожей заходили желваки. - А я идейных особенно не люблю.

Пашка вспомнил, что два дня назад именно эти слова слышал от Сержа.