Анна и Сергей Литвиновы - Боулинг-79

– Да.

– Тогда поехали.

– Кто автор поэмы «Хорошо!» и цикла пьес «Плохо!»?

– Маяковский.

– Правильно. Какая страна является пятикратным чемпионом мира по футболу?

– Бразилия.

– Точно!

У него мелькнуло: «Ну, смешные вопросы!.. Если они все будут такими…»

И тут же прозвучал такой, ответа на который Валера не знал.

– В каком городе расположена самая старая крепость в России?

– Э-э… – Валерка впервые замялся и выпалил в белый свет, как в копеечку: – В Выборге?

– Правильно!.. Как называется кухня на судне?

– Камбуз!

…Побеждать всегда приятно. Сколько бы лет тебе ни было, и в какую бы ты игру ни играл. В итоге Валерка точно ответил на двадцать три вопроса из двадцати пяти. Ошибся всего два раза.

– Очень хороший результат! Даже, можно сказать, блестящий, – произнесла в трубке редактор Настя с оттенком гордости – словно она сама была личным тренером Валерия, а он – ее любимым учеником.

– А как обычно отвечают?

– Средний результат – семнадцать-восемнадцать верных попаданий. Очень хорошим считается Двадцать один.

– Куда подъехать за миллиончиком? – пошутил раздухарившийся Валерка.

– Э-э, не спешите! – предостерегла Настя. – Вы сейчас отвечали дома, сидя на любимом диване…

– Вообще-то за столом на кухне. Я салат себе резал.

– Это неважно! А на игре с людьми случается настоящий ступор. Вокруг камеры, свет, зрители… Многие, как их зовут, забывают!.. Ну, – быстро оговорилась Настя, – надеюсь, с вами такого не случится… А теперь позвольте еще несколько вопросов. Уже не на интеллект, а, так сказать, психологического плана.

– Валяйте.

– Расскажите о самом большом разочаровании в вашей жизни.

– Разочаровании… М-м-м…

«А в самом деле, что это было?.. Премьера моей «Бани»?.. Настороженно молчащий зал?.. Или, может, когда я узнал, что меня не берут в Дрезден, а она едет?.. Почему-то сразу вспоминаются разочарования давно минувших дней… Хотя видит бог, потом их было больше… Может, развод?.. Да нет, развод для меня был радостью…»

– Итак? – поторопила его редакторша. «Совсем я не обязан выворачивать перед ней душу наизнанку», – подумал он и сказал:

– Поражение России от португальцев.

– Как вы отреагировали на это разочарование?

– Десять минут, не переставая, ругался по-матерному. И швырнул в стену бутылку с пивом.

Что вы говорите? – вежливо удивилась редакхрисса. Чувствовалось, что она старательно стенографирует его ответы.

– Да. Но бутылка была пластиковой и не разбилась.

Он старался быть легким и веселым, словно в молодости.

Редакторша вежливо посмеялась.

– Кем вы хотели стать в детстве?

– Тем же, кем стал. Проектировщиком электрических сетей и парковщиком на автостоянке. Мечта сбылась.

Он скрывался под наигранной бодростью – а редакторша все спрашивала и спрашивала его.

«Интересно, – мелькнуло у Валерки, – а она, Лиля, ознакомится с результатами моего тестирования?.. Да нет, наверно… Зачем я ей нужен… Но ведь для чего-то, – мелькнуло у него, – она устроила для меня этот звонок и тестирование… Неужели там у них претендентов на миллион не хватает?..»

Когда разговор с телефонной Настей подошел к концу, Валерка почувствовал, что рубашка у него прилипла к спине. «То ли еще будет на передаче, – мелькнуло у него, – если я, конечно, до нее вообще доберусь…»

На прощание редактор сказала:

– Вы, Валерий, во второй тур, безусловно, проходите. Однозначно. Могу сказать вам об этом прямо сейчас.

– Приятно слышать, – пробормотал он.

Значит, съемки у нас с пятнадцатого по двадцать первое. Посмотрим, на какое число вы попадете. Я вам позвоню скажу, когда и куда конкретно подъезжать. Но, строго между нами: мне бы очень хотелось, чтобы вы вышли на площадку играть. И Лилии Станиславовне, как я понимаю, тоже. Ждите звонка.

И Настя отрубилась.

«Все у нас в стране делается по блату, – подумал Валерка. – И даже в какую-то дурацкую телевизионную игру отбирают по знакомству».

После интеллектуального и эмоционального напряжения, которое накатило на него при разговоре с теле-Настей, немедленно захотелось выпить. Но пить было нельзя, невозможно.

Оставалось вскипятить себе чернющего чая и выхлебать стакан.

«А, может, – вдруг непроизвольно подумал Валерка, – это начало нового витка? Только теперь – ведущего вверх?»

И сразу же оборвал себя: «Тебе – сорок с гаком! Уже усы седеют, а ты все о суетном: виток вверх, начало подъема… О Боге пора задуматься…»

И Валерка постарался выбросить из головы и предстоящую съемку, и редакторшу, и, самое главное, Лилю, которая, наверно, стояла за всеми происшедшими событиями.

1979 год: Дворец культуры энергетиков

Весной семьдесят девятого года не было, казалось, в столице счастливей человека, чем Валерка. Во-первых, потому, конечно, что у него начался роман с Лилей. Он развивался даже стремительней, чем он надеялся.

На следующее свидание он пригласил ее в ресторан «Узбекистан». Содержимое найденного кошелька позволяло ему чувствовать себя пусть не Крезом (особенно после того как лишился портмоне), но – Ротшильдом.

В «Узбекистане» их с Лилей за мзду в три рубля посадили в отдельном кабинетике. Закуски и горячее оказались выше всяких похвал, пятизвездочный «Арарат» горячил кровь. Они танцевали в общем зале. Ансамбль пел из репертуара Аллы Пугачевой: «Ты так захочешь теплоты, не полюбившейся когда-то…» Общий зал оказался полон златозубых баев в тюбетейках – видимо, передовиков-хлопкоробов. Они чуть не слюнки пускали, глядючи на Лилю. А она назло наблюдателям при приглушенном свете целовалась с Валеркой.

Домой он отвез ее на такси.

Она, несмотря на все Валеркины домогания, не пустила его к себе в коммуналку. Дело ограничилось исступленными поцелуями в старом подъезде, у широченного подоконника. Девушка, оказывается, не носила бюстгальтера, и Валерка довел сам себя до полуобморочного состояния, когда ласкал под водолазкой ее прохладную, упругую грудь.

Когда после последнего поцелуя за Лилей захлопнулась дверь ее коммуналки, Валерка, чтобы привести себя в чувство, бегом бежал от Армянского переулка по Чернышевского до Садового кольца. Затем погрузился на сорок пятый троллейбус, пересел У МИСИ на родной двадцать четвертый – и явился в общагу в час, переполненный любовью и томлением. Двери в корпус оказались уже закрыты, и пришлось лезть в родную сто девятую комнату через окно.

Володька ни о чем его не расспрашивал. Он видел: у Валерки все по-настоящему. А мужчины треплются только о тех женщинах, с которыми у них нет ничего серьезного. Чем важнее для них отношения, тем меньше разговоров – с кем бы то ни было, а особенно с друзьями. Существует обратно пропорциональная зависимость: чем больше мужик болтает в кругу себе подобных о представительнице прекрасного пола, тем менее важное место в его жизни она занимает. И – наоборот: полное молчание означает высшую степень любви.

Валерка о Лиле никому не рассказывал ничего.

В ту весну вторым (а может, даже и первым) по значимости событием для Валерия была приближающаяся премьера. Премьера!..

Валерка слишком много вложил в постановку сил и эмоций, чтобы понимать: хорошо у них получается или плохо. Порой ему казалось, выходит полное дерьмо, их освищут. А иной раз казалось – блеск! Пожалуй, им устроят овацию. Может быть, их ждут гастроли по всему Советскому Союзу, вероятно, на показы агитбригады будут приходить Любимов, Эфрос, Спесивцев, Захаров, не исключено, что кто-нибудь из них, в конце концов, пригласит Валерку в свой театр.

Но при чем здесь, спрашивается, электротехнический институт – и премьера?..

В то время в жизни многих молодых людей огромное место занимала художественная самодеятельность. Явная государственная нехватка качественных развлечений заставляла студиозов веселить себя самостоятельно. Самодеятельность всемерно поддерживалась и поощрялась партийными, комсомольскими и профсоюзными органами. При каждом, даже самом захудалом вузе имелся Дворец культуры. При нем существовала парочка ВИА, то есть вокально-инструментальных ансамблей (советский эвфемизм рок-групп). При ДК действовали студии народного, бального, а кое-где даже и современного танца. Имелся народный хор, студенческий театр, фотостудия, а порой даже любительская киностудия или литературное объединение.

На богатом фоне ветвистой советской самодеятельности электротехнический институт выделялся особо. Недаром зубоскалы (в основном завистники из вузов-конкурентов) расшифровывали аббревиатуру МЭТИ как «московский эстрадно-танцевальный институт». Как следствие – в будущие десятилетия, в горячую пору перестройки и первичного накопления капитала, электротехнический не слишком прославился выдающимися учеными, бизнесменами или организаторами производства. Зато из его стен вышло множество узнаваемых народом музыкантов, телевизионщиков, кавээнщиков, продюсеров.