Мария Брикер - Желтый свитер Пикассо
– С ума сойти! Значит, вы даже не обменялись фотографиями перед твоим прилетом? – прикончив десерт, восторженно спросила Алевтина. – Но как же он тебя узнал?
– Он заверил меня, что узнает. И узнал, – ответила Мишель.
– Невероятно, – мечтательно вздохнула Аля. – И какой он? В реальности?
– Не знаю, – печально вздохнула Мишель и опустила глаза.
– Как это? – растерялась Алевтина.
– Он старательно играет… – тихо сказала Мишель.
– Во что? – округлила глаза Аля.
– В какую-то свою игру. Понимаешь… – Мишель на мгновение задумалась. – Понимаешь, у меня такое чувство, словно он решил устроить мне проверку. В первую секунду, когда я его увидела, подумала – лишусь чувств от ужаса. Скверный наряд, очки, усы – он был дико нелеп. Он подошел ближе, и я внезапно поняла – все это маскарад. И я подыграла ему. Ты не представляешь, милая моя Алевтина, как я себя вела. А потом – квартира, которую он для меня арендовал, грязная дешевая машина…
– Может, он и правда нищий художник? – предположила Алевтина.
– Его прическа, дорогой одеколон, руки, чистая кожа, мобильный телефон, который он машинально положил на панель в машине, – все это говорит о том, что он весьма обеспеченный человек. Смешно, Алевтина, но он поступил так же, как и я. Я тоже постаралась изменить свой обычный стиль, специально поехала в дешевый магазин и купила себе недорогую одежду, полный чемодан тряпья. Не понимаю, что на меня нашло. Теперь горю страстным желанием выкинуть все это «великолепие» в помойку вместе с чемоданом, – улыбнулась Мишель.
– Вот видишь! – радостно воскликнула Аля. – Он мыслит так же, как и ты. Вероятно, он устал от охотниц за его деньгами, поэтому и вырядился пугалом.
– Все так, но у меня сложилось чувство, что он будто нарочно изображал идиота. Боюсь, он вел себя так потому, что я ему совсем не симпатична, – грустно вздохнула Мишель.
– Ну что ты такое говоришь! Как ты можешь не понравиться? Ты восхитительна! – возмутилась Аля. – Может быть, у него характер вредный? Сначала нападает, а после становится душкой. Вспомни – как вы познакомились на форуме?
– Он никогда не был душкой, милая моя Алевтина. Смею предположить, что именно по этой причине моя душа была так расположена к общению с ним. Мне нравилось в нем все: бескомпромиссность, дерзость, циничность, прямолинейность, – но сегодня он показался мне просто неумным и невоспитанным хамом. Хотя, должна признать, его взгляды на жизнь я разделяю по-прежнему. В дороге он на мгновение раскрылся и перестал притворяться, и я поняла, что передо мной тот самый горячо и нежно любимый Пикассо.
– Пикассо? – удивленно приподняла брови Аля.
– Это ник. На самом деле его зовут Клементий Конюхов. Прошу тебя, Алевтина, пойдем на выставку вместе. Умоляю, составь мне компанию! Я так нервничаю, боюсь отправляться на вернисаж одна. Впервые в жизни трушу.
– Мне как-то неловко, – растерянно замямлила Аля. – Меня же не приглашали…
– Уверена, что Клементий не будет против. Прошу тебя, Алевтина, не оставляй меня одну! И потом, я так мечтаю, чтобы ты на него посмотрела, – умоляюще попросила Мишель и просительно сложила ручки на груди.
– Ну хорошо, – пожала плечами Аля.
– Благодарю, Алечка! – оживилась Мишель и посмотрела на часы. – До выставки еще довольно много времени. Чем займемся?
– Еще кофе? – спросила Аля.
– О нет! Больше не могу, – закатила глаза Мишель.
– Тогда просим счет и продолжаем экскурсию, – улыбнулась Аля и жестом подозвала официантку. Мишель полезла в рюкзачок за кошельком, но Алевтина ее остановила. – Я приглашала и угощаю, – сказала она и склонилась над своей сумочкой. Угостить наследницу одной из самых богатых женщин Франции было крайне приятно, да и несчастной, измордованной претензиями и замечаниями официантке хотелось оставить щедрые чаевые.
Кошелек долго найти не удавалось: мешали волосы, которые лезли в глаза и сумку. Пока Алечка боролась с шевелюрой, Мишель хихикала, наблюдая за ее мучениями.
– Всегда мечтала иметь короткую стрижку, как у тебя, – нервно сказала Алечка, покрасневшая от раздражения, и с завистью посмотрела на темный ежик Мишель.
– Что же тебе мешает? – подмигнула мадемуазель Ланж, и в ее глазах вновь запрыгали озорные чертики.
– Ничего не мешает, – ошеломленно сказала Аля.
– Тогда идем, – решительно заявила Мишель. – Надеюсь, в Москве есть приличные салоны?
– Сейчас?!! – подпрыгнула на стуле Аля.
– Зачем ждать, если ты мечтала об этом всегда?
– Клим умрет от разрыва сердца, – возбужденно хихикнула Алечка, торопливо расплатилась по счету и встала.
– Клим – это твой парень? – спросила Мишель.
– Жених.
– Он что – консерватор? – полюбопытствовала Мишель.
– Вполне прогрессивный товарищ, как мне кажется, – возразила Аля.
– В таком случае – выживет, – засмеялась Мишель. – Расскажи мне о нем по дороге, – попросила она, схватила Алю за руку и решительно потянула ее на улицу.
* * *В школьные годы она переболела почти всеми «детскими» инфекционными болезнями: свинка, корь, краснуха, ветрянка, дизентерия и прочие гадости. Если в школе случалась эпидемия гриппа, то Алечка неизбежно заболевала и потом долго прела под тяжелыми одеялами дома, поглощая литрами ненавистное молоко и не желающий глотаться бисептол, столь любимый нашими педиатрами. Вирусы цеплялись к ней везде: на улице, в магазине, библиотеке и автобусе, но к шестнадцати годам она вдруг перестала болеть вообще и, казалось, выработала иммунитет против всех вредных инфекций. Так Алечка думала. Но сегодня она вновь ухитрилась подхватить опасный микроб и заразилась безрассудством и легким сумасшествием. Иначе как можно было объяснить то безумное поведение и состояние, в котором она пребывала в последние несколько часов? Кардинальной сменой прически дело не закончилось, решено было полностью изменить ее имидж. И теперь Алечка, глупо хихикая, разглядывала себя в зеркале примерочной кабинки одного из бутиков на Тверской. Короткий ежик волос, покрашенный стилистом в жгучий черный цвет, яркая помада, выразительные темные глаза, броская одежда… В прошлой жизни она никогда не рискнула бы надеть подобные вещи, но сейчас… Сейчас все было иначе. Белоснежный приталенный плащ, ярко-зеленый топ и короткая шифоновая юбочка с цветочными мотивами. Алечка покрутилась на высоченных каблуках длинных сапожек, тоже белоснежных, как и плащ, и постучалась в перегородку соседней кабинки. Мишель откликнулась азбукой Морзе, стукнув в ответ по стенке три раза.
Они вышли из примерочных одновременно, внимательно оглядели друг друга и расхохотались. Короткие стрижки, одинаковые макияж, одежда, обувь – теперь они были похожи друг на друга как две капли воды!
– Ужасно! – сквозь смех всхлипнула Мишель.
– По-моему, следует сменить одежду. Мы как из инкубатора сбежали, – хихикнула Аля. Одежда подбиралась исключительно по принципу – что имеется в наличии в бутике в двух экземплярах. Как оказалось, даже в самых дорогих магазинах Москвы некоторые умопомрачительно дорогие вещички были представлены не в единственном экземпляре.
– Моветон! Дикость! Отвратительно! – с восторгом заявила мадемуазель Ланж. – Не хватает одной детали.
– Какой? – поинтересовалась Алечка, не отрывая пристального взора от зеркала.
– Сумочки. Нам необходимы одинаковые сумочки.
– Тогда меня точно стошнит, – радостно заявила Аля и обернулась, заинтересованно разглядывая стеллажи с аксессуарами. На одной из полок лежали два одинаковых кожаных ридикюля оранжевого цвета. Мишель их тоже заметила. – О нет! Как раз оранжевых сумок нам и не хватало! – закатила глаза Аля. – Нет! Нет! И нет! – Но Мишель уже тащила ридикюли к кассе, мило улыбаясь ошалевшей продавщице.
Спустя полчаса, оставив в бутике круглую сумму, а в примерочных старую одежду, две симпатичные девушки в одинаковых белых плащах, зеленых топах и юбках, с оранжевыми сумочками на плечах покинули салон одежды и, не обращая внимания на вытянутые лица прохожих, направились по указанному в пригласительном билете адресу: в сторону Гоголевского бульвара, где должна была состояться выставка «Зеленый апофигей».
Глава 8
Счастливчик Клим Щедрин
Затравленно оглядываясь, Меценат в течение трех часов плутал по переулкам и улочкам центра Москвы, перебегая от одного лысого куста к другому, пока не устал. Силы его покинули у метро «Кропоткинская». Меценат доплелся до Гоголевского бульвара, плюхнулся на свободную лавочку и почесал худую голую коленку, хмуро наблюдая, как красное вечернее солнце медленно уползает за крышу дома напротив. Солнце на мгновение зацепилось за спутниковую антенну на крыше, поиграло багряными бликами на Клепиной бледной физиономии и исчезло. Стало зябко. Меценат поежился, спрятал ноги в рваных тапках под лавку, потуже завязал пояс халата и прикрыл глаза, настороженно прислушиваясь к какофонии звуков. Чуткое ухо Клепы уловило смех и голоса людей, звуки шагов и шум машин, стук трамвая, музыку, шепот, звон колоколов храма Христа Спасителя, шелест деревьев и одежды прохожих, детский плач, шуршание велосипедных шин – обычная городская суета. «Как хорошо-то!» – блаженно подумал он. Не зря, значит, он целый день путал следы. Не зря! Прыщавые болотные твари потеряли его из виду и больше не доставали своим мерзким кваканьем. «Заблудились», – пришел к выводу Меценат и решил вернуться домой.
