Наталья Александрова - Волшебный компас Колумба

— Рикуша! — Тоня присела перед ним и обняла за шею. — Ну, не капризничай, мы торопимся. На машине поедем.

Рик понял, что она расстроена, и тихонько лизнул в щеку. С другой стороны, раз она говорит: «Мы поедем», значит, берет его с собой. И это здорово.

Восточноевропейские овчарки очень умные, они понимают многие слова.

Тоня взглянула на часы, ахнула и побежала собираться. Когда она прыгала на одной ноге, натягивая джинсы, ей на глаза попалась шкатулка, которую нашла она ночью на чердаке. Тоня взяла ее в руки, теперь, при дневном свете, все равно не было видно ни замка, ни вообще никакой щели. Тоня встряхнула шкатулку и снова почувствовала, как внутри перекатывается что-то круглое и тяжелое.

И снова накатило вдруг такое чувство, как ночью. Захотелось прижать шкатулку к груди и никогда с ней не расставаться. Значит ли это, что в шкатулке находится что-то ценное? Скорей всего. И ее нужно отдать хозяйке этого дома. Потому что Тоня отсюда точно съедет — без Рика ей здесь делать нечего.

Вот вернется, соберет вещи, оставит ключи Анфисе Павловне или кому хозяйка скажет, да и поедет. Куда — это большой вопрос, но она подумает об этом потом. Сейчас нужно отвезти Рика.

Тоня упаковала шкатулку в два непрозрачных пакета, взяла свою сумку — там паспорт, документы на машину, еще кое-какие бумаги. Как положила все это в сумку, когда уезжала с квартиры съемной, так и лежат они там.

Рик оживленно вертелся рядом.

Тоня взяла поводок, что висел на крючке возле двери, и пристегнула его к красивому кожаному ошейнику. Рик не возражал, он знал, что когда идут мимо домов к лесочку, полагается надевать поводок. Хотя глупо это, конечно, что он — щенок безмозглый, что ли? Он службу знает, в собачьей школе обучался. Экзамен, между прочим, сдал на «отлично». Так что уж пройти рядом, возле ноги, как-нибудь может и без всякого поводка. По сторонам, конечно, смотрит — мало ли кто захочет эту Антонину обидеть, но ни на что не отвлекается. Уж на что у Аникеевых котяра наглый, так и норовит оскорбительное что-то мяукнуть, когда мимо проходит, но Рик на провокации не реагирует. На детей или на постороннего человека никогда не рыкнет. Детей он не то чтобы любит, но привык, пока жил тут, к девчушке хозяйской. Славная такая была, все норовила за уши его потрепать и печеньем накормить. Ревела в голос, когда увозили.

Рик вздохнул. Чуяло его собачье сердце еще тогда, что не увидит он больше девочки. Так оно и вышло. Уехали они, а его оставили на попечение сторожа. Ну, тот мужик противный, при хозяевах-то скромно держался, а без них совсем обнаглел. По дому шляется, спиртным от него пахнет, на него, Рика, раз поводком замахнулся. Ну, ударить-то не посмел, Рик за себя постоять сумеет.

В общем, не задалась у них совместная жизнь — кормил сторож плохо, гулял мало. И во дворе, говорит, посидишь, не барин какой. А потом слинял сторож куда-то. Привел эту вот Антонину. Девка добрая, к Рику хорошо относится, да только несуразная она какая-то, всего боится. И не может никак ей Рик объяснить, что с ним-то бояться ей нечего, он от любой беды ее защитит. Потому что — охранный пес, в специальной собачьей школе обучался.

Тоня взялась за ручку двери и оглянулась по сторонам — вроде бы ничего не забыла. Документы на машину, ключи, Рик — вот он, рядом топчется. Ах да, намордник… Ведь они поедут в город, а мало ли там придется идти пешком. Привяжется кто-нибудь — почему собака без намордника? Народ нынче сердитый, еще полицию вызовут. Станут расспрашивать, кто такие, документы велят предъявить. Задержат, а их Татьяна ждет. И рассказывать подробно ничего нельзя — можно человека подвести, они ведь скрываются.

Тоня на миг задумалась, в чем собственно дело, что такого сделал хозяин дома Вячеслав Самохин, что его так активно преследуют. Непонятно. Бандиты говорили, что он им деньги должен. С другой стороны — человек Самохин был, судя по всему, приличный и не бедный. И даже Тоня понимает, что не стал бы он связываться с такой шантрапой, как эти двое, что пришли к ней. Один Матюша чего стоит — видно, что совсем без мозгов, те что были, давно жиром заплыли. Ну ладно, не ее ума это дело, ей нужно Рика доставить по назначению. Где может быть намордник?

Она сунулась в нижний ящик, где валялись всякие мелочи — старый поводок, расческа, строгий ошейник (вот еще выдумали!), яркий надкушенный мячик (наверное, с девочкой играли). В кладовой стоял мешок сухого корма и запасная миска.

— Рик, у тебя был намордник?

Пес в ответ негодующе гавкнул, наверняка отлично ее понял. Антонина пожала плечами и наугад открыла один из встроенных шкафов. И тут…

Тут на нее вывалилось что-то большое и тяжелое. Тоня сама удивилась, что успела отскочить в сторону. И это что-то задело ее за плечо, и Тоня отлетела к стене. И сползла по этой стене на пол, потому что ноги ее не держали.

Потому что из шкафа вывалился труп.

Тот самый, что видела она вчера утром в этой самой прихожей. Только тогда труп лежал на коврике у входной двери, а теперь валялся в непристойной позе прямо на полу. Хотя какая может быть пристойная поза у трупа?

Тоня медленно приходила в себя, тупо глядя на то, что лежало перед ней. То самое тело, принадлежащее мужчине, те самые жесткие, слегка тронутые сединой волосы, только глаза теперь были полузакрыты, и в них отражалась мутная пустота. И лицо, вчера это лицо было если не живым, то издалека можно было так подумать. Сейчас же сразу было ясно, что перед Тоней покойник: серая кожа и поза, которой никак не может быть у живого человека.

Вот, значит, как. А она-то, дура такая, думала, что все ей привиделось. Глюки у нее, видите ли, начались! Да с чего им быть, глюкам-то? Она не пьет, не колется и таблетки никакие не принимает. Вот он, покойничек-то, на полу лежит. Вид у него самый что ни на есть настоящий. Несвежий вид, прямо скажем. И даже припахивает чуть-чуть.

Тоня мимоходом удивилась своему спокойствию. Привыкла уже, что ли… И потом она в ступор впадала, только если на нее громко кричат. А этот лежит себе тихонько…

Значит, тот, кто успокоил этого мужика, просто запихнул его в шкаф, когда она, опять-таки, как полная дура, валялась под лестницей. И дверцу закрыл.

Тоня в шкаф этот до сих пор не заглядывала. Куртку на вешалку вешала, что возле двери, ботинки там же оставляла. А пуховик зимний из чемодана и не доставала — зачем? Она ведь тут всего на две недели, и погода стоит теплая.

И что же получается? Покойничек этот как раз тут и отдыхал себе в шкафу, когда эти из секретной конторы приходили. А если бы мадам Соколова его обнаружила, то…

От такой мысли Тоня вскочила как ошпаренная. Тут подал голос Рик, который до этого тоже смотрел на покойника в полном изумлении и растерянности.

— Да молчи ты! — в сердцах сказала Тоня. — Тоже мне собака, ночь рядом с покойником провел и ничего не учуял.

Она привязала Рика к входной двери и задумалась. Собственно мысль была одна: бежать. Бежать из этого дома как можно быстрее. И никогда сюда не возвращаться. Но пока она будет собирать вещи, пройдет уж минут сорок. А она уже опаздывает на встречу. Собственно, черт бы с ней, с этой Татьяной, но вот куда девать Рика?

— Ладно, — сказала она вслух, — я отвезу тебя, а потом вернусь. Соберу вещи и отчалю.

Рик уселся поудобнее, поднял голову и завыл. Как полагается, по покойнику.

— Ты с ума сошел? — накинулась на него Тоня. — Замолчи сейчас же! Еще не хватало, чтобы Анфиса твое завывание услышала и приперлась. Или еще кто-нибудь.

Она даже легонько стеганула его поводком. Рик обиделся и замолчал. Тоня еще раз поглядела на покойника. Все-таки это не дело, что он так валяется. Все равно придется его двигать потом, потому что чемодан не протащить.

Тоня заглянула в шкаф. Ничего там не висит, места достаточно. И полка для обуви внизу крепкая. Что ж, нужно вернуть покойника в шкаф, там ему самое место.

Сама себе удивляясь, она подхватила тело под мышки и попыталась поднять. В обморок от страха она не упала, истерики тоже не было. И соображает относительно неплохо. Наверное, это потому, что покойник молчит.

Через некоторое время исчез не только страх, но и вообще все чувства кроме одного: злости на то, что труп такой тяжелый. Пыхтя и ругаясь сквозь зубы, Антонина доволокла тело до шкафа и с трудом умостила его внутри.

Долго не удавалось закрыть дверцу — то рука торчала, то нога, так что когда это наконец получилось, Тоня утерла со лба трудовой пот и перевела дух. Но расслабляться было некогда, так что она прихватила Рика, сумку и пакет со шкатулкой, закрыла дверь на все замки и бросилась к машине.

Рик с трудом уместился в ее старенькой «Хонде». Намордника они так и не нашли.

— Есть хочется! — ныл здоровенный детина, сидевший на переднем пассажирском сиденье «Гелендвагена».

Детина был весь раздут, как человечек с рекламы шин «Мишлен».