Александр Горохов - Забытые на обочине
Они поднялись на второй этаж. На площадке оказалось три двери: две железные, без ручек, третья обита дерматином, с красивой табличкой под стеклом: "ГЛАВНЫЙ ВРАЧ ОТДЕЛЕНИЯ ПОДПОЛКОВНИК ДЬЯКОНОВ ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ"
- Не туда, орелик! - засмеялся Петрович. - До главного врача у нас по спецвызову ходят! Это, орелик, как вызов до Господа Бога! А ты - сюда!
Петрович вставил ручку в двери и распахнул её. Ударил в нос запах туалета, хлорки, табачного дыма, плохо проветриваемого помещения.
Через короткий коридорчик они вошли в большую палату, вдоль которой стоял длинный обеденный стол под чистой клеенкой. И диван у окна.
- Это Кают-компания! - гордо сказал Петрович. - А там твой Большой Кубрик!
Несколько человек в синих халатах и белых кальсонах сидели на диване, двое стояли у окна. Никто на Саню даже не поглядел.
А из дальней маленькой палаты вышел квадратный низкорослый парень, лет на восемь старше Сани, остро посмотрел ему в глаза, спросил Петровича:
- Буянил?
- Нет. Он пыльным мешком прибитый. Самовисильник. Устраивай его, Петраков, где тебе удобней.
- Идем, - приказным тоном позвал Саню старшина Петраков.
Идти пришлось не долго, всего лишь до свободной койки в большой палате.
- Твои нары. - сказал Петраков. - Обед кончился, но если голодный, чего-нибудь сообразим.
- Я не хочу.
- Тогда ложись. Через час подьем. Койку заправлять как положено, как следует.
Про заправку койки Петраков сказал серьезно, но к армейскому культу заправленных идеально коек Саня уже привык за год службы.
Он скинул с койки одеяло и покосился. Соседи его лежали по своим местам неподвижно, внимания на новичка не обращали. Он улегся и заснул. Даже голова не болела.
Его тут же, через минуту толкнули и кто-то сказал: "Подьем!". Саня открыл глаза и не вспомнил, где он и что с ним. Он принялся заправлять койку и не сразу заметил, что за его действиями наблюдают трое парней. Они стояли за его спиной. "Афганцы", понял Саня. Он взбил подушку и положил её в изголовье. Кто-то сказал за его спиной.
- Ничего, шустрый. Службу знает.
Саня повернулся. Все трое молча смотрели на него. Петраков сказал, как пожаловался.
- А ведь плохо заправил. Перезаправь, пожалуйста.
- Нормально, по-моему. - удивился Саня, но Петраков повел головой и его подручный сбросил заправленное одеяло на пол, перевернул матрас, а подушку кинул в угол палаты.
Саня сразу услышал тишину. До этого кто-то переговаривался, кашлял, шаркал ногами. А теперь стало тихо.
Он наклонился, чтобы поднять с полу одеяло и его тут же ударили между лопаток, сцепленными в "замок" кулаками. Саня упал. Он ткнулся лицом в матрац, но когда приподнялся, его опять ударили сбоку, под ребра. Потом снизу, под челюсть. От этого удара его подбросило вверх, развернуло спиной на койку и пока он падал, то получил ещё два удара в живот и по скуле.
В голове загудело, но сознания он не потерял. Саня старался лишь спастись, он не понимал, за какую вину его бьют, кто бьет, и какое на это имеют право.
- Заваров, - промурлыкал Петраков. - Покажи новобранцу, как у нас в ООС заправляют койку.
Заваров высокий, гибкий, жилистый, показал правила заправки койки: обеими ногами расшвырял белье по полу и потоптался на нем.
- Заправляй, как положено, Говоров! - Заваров был истеричный и злой, как бешеная собака. Постоянное, вьевшееся в кости озлобление ко всему на свете было его нормальным состоянием души, но об этом Саня узнал позже.
Саня принялся перестилать койку, приглядевшись, как это сделали соседи. Он определил свою ошибку: здесь не клали подушку поверх одеяла, а накрывали её простынью. Он так и сделал.
- Правильно. - одобрил Петраков. - Доходчивый новобранец, как ты считаешь, Витек?
Заваров сказал многозначительно.
- Посмотрим, что вечером под присягой запоет. Там и определим.
Третий палач стоял в стороне, оказываясь все время как бы за спиной Сани. Голова его вросла прямо в плечи, лицо казалось пухлой подушкой, а щелочек глаз вовсе не было видно. То ли казах, то ли киргиз, он приветливо улыбался Сане, но тот знал, что сзади по почкам его бил именно этот азиат. Саня про себя прозвал его "басмачом". Он не подозревая, что именно так здесь и называют Танчала Раздакова. Я тебя запомню, подумал Саня.
- После ужина зайдешь в Маленький кубрик, Говоров. - миролюбиво сказал Петраков. - Подведем тебя под присягу.
Саня понял, что полученные колотушки были только авансом. Что главное ещё впереди, тот самый "гной", который обещал ему фельдшер Походенко. Он сообразил, что, сохраняя все ту же маску глухого отупения, следует хотя бы со стороны оценить обстановку и разобраться, что здесь происходит. Было ясно, что ни санитары, ни медсестра, ни врачи здесь никакого влияния не имеют. Жизнь управлялась Петраковым, Заваровым и теми, кто спал в маленькой палате.
До вечера было спокойно и тихо. Все слонялись по палатам, сидели на диване, торчали у окна, за которым в темноте ничего не было видно. Курили в Кают-компании и оживились только к ужину.
Принесли картошку с мясом и каждому досталась солидная порция. Весь большой котелок не опорожнили, но добавку взял только Раздаков. Неторопливо попили чай из больших железных кружек, сахару было вволю, лежал в миске.
Потом появилась высокая краснощекая женщина с небольшой корзинкой в руках и весело окликнула.
- Мальчики! Кому на сон грядущий успокоительного?!
Она брякнула на стол корзинку с пилюлями и порошками, пузырьками. Сестра щедро наливала в стаканчик мутновато-бурую жидкость с острым аптечным запахом.
Саня ничего глотать не стал, подошел к окну и спросил лохматого парня, который курил и безразлично смотрел на темный пустырь, лишь на краю освещенном фонарем.
- Это кто? - спросил Саня.
Парень помолчал, отвернулся и ответил одними губами.
- Дежурная сестра Зоя Ивановна. Снотворное на ночь. Потом ещё принесут кефир.
У парня было темное, изломанное лицо, челка густых волос падала через узкий лоб почти до зубов. Он смотрел на мир через сетку собственных волос, как неухоженный пудель.
- А ты лекарства не принимаешь? - спросил Саня.
Парень затушил о ладонь сигарету, отвернулся и едва слышно сказал.
- Не гоношись, придурок, лучше будет.
Зоя Ивановна глянула в список и крикнула.
- Кто тут новенький?! Говоров, кто это?
- Я. - отозвался Саня.
- Снотворного, успокоительного на ночь хочешь? Хлебни, дело добровольное.
Саня никогда снотворного не принимал, но ответить не успел, рядом оказался Заваров, тронул его за плечо и оскалил зубы.
- Снотворное ему рановато. Через полчасика примет, а то не впрок пойдет. У тебя что, с памятью плохо, Говоров? Тебе же сказали, после ужина зайти в Маленький Кубрик.
- Витька! - крикнула через стол Зоя Ивановна. - Опять над новичками издеваешься?! Кончать пора, как вам, уродам, не надоест!
- Ничего. - ответил Заваров. - Порядок есть порядок, тебе же спокойней. - он снова посмотрел в глаза Сани и сказал. - Маловато в тебе дисциплины. Ночной свет включат и чтоб явился в Маленький кубрик.
Петраков, стоявший рядом, опрокинул в себя мензурку с лекарством словно стакан водки, крякнул и прокричал.
- Кто желает ложиться - отбой! Телевизора сегодня нет! Кефира не принесут! Петрович, вырубай свет!
Неожиданно светлые лампы под потолком погасли, и тут же загорелись другие, густо синего света. Все стало синим - стены, простыни, лица. Синим - давящим, мутным и неверным светом.
Саня вспомнил, что для него это сигнал, надо идти в Маленький кубрик, где спали командиры. Он шагнул в проем дверей Маленького кубрика и Петраков позвал, не вставая с койки.
- Входи. Садись вот сюда.
Сам он привстал, пересел по центру койки и двое парней сели по обе стороны от него. Саня опустился на койку напротив Петракова, колени в колени к нему и, едва он уселся, как тут же оказался зажат плечами двух парней, севших рядом с ним.
В тусклом синем свете на него смотрели три пары недобрых глаз, черные зрачки на фоне синих белков, ничего не выражающие, тупые лица.
Петраков спросил через голову Сани.
- Завар, Зоя там еще?
- Там, - ответил Заваров за спиной Сани. - Сидит, бумаги пишет.
- Хрен с ней, - сказал Петраков. - Раздаков, встань в дверях на всякий случай, придержи, если она выступать начнет.
- Не начнет. - усмехнулся Заваров.
Саня напряженно сидел на чужой койке, зажатый с обеих сторон, сложив руки на животе. Петраков приказал негромко.
- Руки на колени.
Саня решил, что нельзя быть чересчур послушным.
- У меня живот болит. - ответил он и даже договорить не успел, как получил сзади по уху хлесткий удар.
Он завалился было на бок, но сидевший рядом выдавил его на место и тут же сосед Петракова справа ударил Саню прямо в солнечное сплетение. Ударил, словно торцом рельса и так, что Саня задохнулся от боли. Он хватал воздух ртом и, как через стенку, слышал скучный и монотонный голос Петракова.
