Рауль Мир-Хайдаров - Пешие прогулки
-- Почему вы мне все это рассказываете? Не боитесь, что каждое ваше слово в определенной си-туации я могу повернуть против вас? Организован-ная преступность у нас карается сурово.
Незнакомец зло рассмеялся в ответ:
-- Не боюсь, товарищ прокурор, не боюсь. За это и деньги получаю. "Организованная преступ-ность"... Как вы боитесь произнести это определение, как вообще боитесь что-либо сообщать народу о преступлениях и преступниках, все тешите себя ил-люзией: этого у нас нет, этого быть не может. Скажу вам, раз выпала мне такая честь -- пообщаться с самим прокурором, попавшим в беду: преступность в основном и есть организованная, и так органи-зована, что вам и представить трудно, иначе бы вы успешнее боролись. Вы же умный человек, разве вас не пугает такая компания: Суюн Бекходжаев, Герой Труда, депутат Верховного Совета, председа-тель колхоза, Акрам Садыков, член бюро обкома, крупное должностное лицо, тоже депутат, Иргашев, начальник областной милиции, прокурор Исмаилов, и я, профессиональный преступник, -- будем назы-вать вещи своими именами.
Вот вы прокурор, из тех, что не идут на сделку с совестью, -- уж мы-то знаем, кто есть кто. Навер-ное, о том, что вы достойный человек, знают и люди на высоких постах, -- почему же они оставили вас одного против Бекходжаевых, почему на бюро не приехал прокурор республики, чтобы защищать вас? Честно говоря, строя планы, мы не были уве-рены, что удастся растоптать прокурора области та-кими сомнительными анонимками и демагогиче-скими выступлениями, но Садыков оказался прав, он, конечно, лучше знает вашу среду -- у нас, в преступном мире, так легко оболгать человека не удалось бы. Воистину тут, у вас, сместились все понятия о нравах.
-- Ну, какие у нас нравы, позвольте разобраться нам самим, обойдемся без благородной помощи преступного мира. Не все так мрачно, как вам видится, молодой человек. А союз ваш -- ненадол-го, не так уж много в наших рядах Иргашевых, Бекходжаевых, иначе бы вы сейчас не отбывали срок, -- прервал Амирхан Даутович философствую-щего преступника и заметил, что ночной посети-тель нервно среагировал на его последнюю фразу. Значит, угадал...
-- Много ли, мало, а вам они испортили жизнь, сломали карьеру. Ваша песня спета, прокурор, вы проиграли. А впрочем, давайте не будем препирать-ся, мы люди полярных взглядов, проговорили уже с полчаса, а к делу и не приступали...
А прокурор, глядя на удобно устроившегося в кресле человека, думал о закрытых совещаниях в прокуратуре республики, где его коллеги не раз пы-тались поднимать вопрос о сращивании организо-ванной преступности с органами правопорядка у них в крае, и как такие разговоры круто пресекались, а то и поднимались на смех, хотя примеры при-водились далеко не смешные. Амирхан Даутович сейчас не поручился бы, что этот уверенно держав-шийся ночной визитер -- "гастролер" и прибыл от-куда-то из Ростова или Грозного, Москвы или Тби-лиси. Он вполне мог быть выпущен полковником Иргашевым на время операции из мест заключения на территории области.
Если бы он мог, если бы он только мог задержать этого незваного гостя! Но Азларханов понимал, что сделать ему это не удалось бы. Во-первых, того наверняка подстраховывали, -- возможно, сообщник стоял в тени летней веранды и в мгновение ока оказался бы в комнате; во-вторых, преступник был вооружен. Амирхан Даутович сразу, еще в прихожей, отметил едва заметную ременную лямку пистолета под мышкой -- тонкий модный пиджак гостя не очень годился для такого снаряжения. А главное -- что он мог сделать после двух инфарктов и тяжелейшей пневмонии с человеком безусловно сильным, да и жестоким. Глупо было бы погибнуть от пули, от приема карате или кунфу, которыми, несомненно, владел этот человек, -- не исключено, что ощущение этой власти силы над другими подтолкнуло его стать преступником. Обиднее всего, что убийство такое, случись оно, вряд ли когда-нибудь раскрылось бы: преступник к утру вернулся бы к месту заключения, и какая светлая голова догадалась бы искать убийцу за тюремной решеткой?
Гость достал новую сигарету из длинной золо-тистой пачки, щелкнул дорогой зажигалкой.
-- Бьюсь об заклад, вы никогда не догадаетесь, зачем я к вам пришел...
Амирхан Даутович не перебивал, давая возмож-ность ему вновь разговориться.
-- Скажу коротко: передать вам этот француз-ский "дипломат", кстати, модную ныне вещь, и за-ручиться вашим честным словом. И ничего больше. Но прежде чем расшифровать свое скромное пору-чение, я должен передать вам от всей огромной семьи Бекходжаевых искреннее соболезнование по поводу гибели вашей жены.
Видя удивление прокурора, гость повторил:
-- Да-да, самые искренние соболезнования. Не станете же вы утверждать, что вашу жену убили... специально... Это тот самый случай, который при-нято называть трагическим. В данном случае и для вас, и для Бекходжаевых трагичнее не придумаешь. Но от судьбы не уйти ни вам, ни им. Мне понятна и ваша утрата, понятна и позиция Суюна Бекходжаева. Он рассуждает так: понесет ли их сын на-казание или нет, вашу жену уже не вернуть, и стоит ли губить еще одну судьбу? Цинично, но для такого цинизма есть причины. Суюн Бекходжаев имеет в этих краях определенную власть, и многие люди на высоких постах обязаны своим восхожде-нием ему. В конце концов семейство не отрицает своей вины и готово нести ответственность, скажем, материальную, готово на определенную компенса-цию.
Против вас лично у них нет никаких предубеж-дений, и, не затевай вы столь решительно пересмотр дела, вы до сих пор оставались бы на своем посту областного прокурора. Так что поста вы лишились благодаря собственным усилиям -- таковы жесткие условия игры: или вы нас, или мы вас -- другого не дано. В случае вашего успеха понесли бы суровое наказание и полковник Иргашев, и прокурор Исмаилов -- игра зашла слишком далеко, и назад хода нет. Впрочем, извините за откровенность, мало кто думал, что вы выкарабкаетесь из двух инфарктов. Но опять же, повторяю, ни у кого не было мысли лишать вас поста областного прокурора, и в подтверждение -- вот эта компенсация.
Незнакомец поднял на колени стоявший на полу вишневого цвета кожаный "дипломат", быстро на-брал шифр. Раздался легкий щелчок, и крышка стала сама медленно подниматься. Как только "дипломат" открылся, гость развернул его к Амирхану Даутовичу.
-- Здесь ровно сто тысяч -- это компенсация за организованную нами потерю должности областного прокурора и вытекающих из этого благ: служебной машины, бесплатных путевок, буфета и т.д. Учли и предстоящую разницу в зарплате, и потерю коттеджа с великолепным садом, который наверняка у вас отнимут, -- вот до чего может довести упрямство...
Незнакомец неожиданно захлопнул "дипломат", ловким жестом опустил на пол, подтолкнул легонько ногой к креслу прокурора.
Амирхан Даутович молча, правда, не так ловко, как ночной гость, отпихнул носком ботинка "дип-ломат" обратно.
-- Не устраивает сто тысяч? Мало? Впрочем, я бы тоже за потерю такой должности потребовал лимон.
Амирхан Даутович знал, что на жаргоне "лимон" означает миллион и что у них в крае есть под-польные миллионеры.
-- У меня повышенная кислотность, и лимон мне противопоказан, не нужно мне и ста тысяч, да еще в таком роскошном "дипломате". Должность свою, на ваш манер, я никогда не оценивал в день-гах, так что напрасно думаете, что я лью слезы, потеряв место областного прокурора. Хотя, честно говоря, очень жалею, что потерял его в такой мо-мент, когда у меня на многое открылись глаза -- сегодня я работал бы уже по-другому. Моя личная трагедия высветила жизнь совсем по-иному. И пой-мите наконец вы со своими компаньонами, что не все потери в жизни компенсируются, не за все в жизни можно расплатиться деньгами...
Незнакомец вдруг хищно улыбнулся и похлопал в ладоши:
-- Браво, прокурор, браво!
-- Перестаньте паясничать! -- оборвал Амирхан Даутович.
-- Я не паясничаю. Я сейчас выиграл пари в двадцать тысяч, -- почему бы не поаплодировать се-бе? Поясню. Идея с этим "дипломатом" не моя, я сразу сказал -- деньги он не возьмет, не тот человек. С ним, то есть с вами, по-другому надо говорить, вплоть до крайней меры, извините за откровенность. А братья смеются, говорят, кто же от ста тысяч откажется. Тогда я предложил каждому из них пари, в счет своего будущего гонорара за особые услуги... Так что на вашей порядочности я заработал двадцать тысяч...
-- Тяжелый у вас хлеб, -- прервал Амирхан Даутович посланника Бекходжаевых, -- и я честно хочу предупредить: если наши пути пересекутся, а они пересекутся рано или поздно, я приложу максимум усилий, чтобы вы никогда больше не жили среди нормальных людей, вы крайне опасный человек, настолько опасный, что у нас даже статьи для таких нет.
Незнакомец поправил галстук и, улыбаясь, от-ветил:
-- Я на вашу милость никогда и не рассчитывал и отдаю себе отчет, что мы с вами враги, настоящие враги и стоим по разные стороны баррикад, как у вас говорится. Но ваша убежденность, вера мне нра-вятся, как это ни парадоксально, особенно, наверное, на ваш взгляд... Знаете, критерии человеческих от-ношений ныне настолько размыты, что настоящих врагов не осталось, наверное, только вы и я, товарищ прокурор, теперь, правда, уже бывший, поэтому да-вайте будем уважать друг друга. И, заканчивая нашу беседу, я хочу заручиться вашим честным словом, что вы отныне не будете настаивать на пересмотре дела по убийству вашей жены.
