Екатерина Островская - Я стану ночным кошмаром
— Садись, я пиво возьму.
Принес две кружки со свисающей пеной, одну поставил перед Верой, но она покачала головой.
— Я не пью, ты же знаешь.
Майор кивнул, посмотрел на пену в кружке и приступил к делу.
— То, что я узнал, действительно кажется подозрительным. В тот вечер часов около десяти мадам Лиусская позвонила домой. Трубку снял сын, который сказал, что смотрит телевизор и скоро собирается ложиться спать, так как ему обязательно надо присутствовать на первой паре в институте. Голос у Артема был нормальный. Мать утверждает, что сын не был пьян и тем более не находился под воздействием наркотиков. Кстати, следов алкоголя в его крови в самом деле обнаружено не было. Через полчаса Лиусская вошла в квартиру и увидела тело сына на полу в его комнате. Состояние Артема, по ее словам, было ужасным: изо рта шла пена, а по телу пробегали судороги. Мать сразу вызвала «Скорую». Удивительно, но машина прибыла через восемь минут. Реанимационные действия начали проводить на месте, продолжали в машине и в больнице. То, что у парня передозировка, понял еще врач «Скорой», осмотревший пострадавшего и обнаруживший след от инъекции. Он же нашел и одноразовый шприц, валявшийся на полу возле кровати. Так что наркотическое средство было определено почти сразу — героин. Между прочим, это оказалась первая инъекция Артема. Ни дорожки, ни следов других уколов не было.
Евдокимов поднял кружку с пивом, поднес ее ко рту, но пить не стал, вернул емкость на стол.
— А теперь подумаем вместе, — сказал майор. — Студент, зная, что вот-вот домой вернется мать, вводит себе наркотик, не рассчитав дозы, и загибается. Бывает, конечно, всякое, но практика показывает, что первый укол молодые придурки делают себе в компании друзей, которые и подбивают их на это. Но никак не в одиночку, не перед тем, как лечь спать. К тому же парню и в самом деле надо было быть с утра в институте, так как в актовом зале была запланирована встреча студентов с Жириновским, и Артем Лиусский, папаша которого активный член ЛДПР, должен был задать лидеру заранее подготовленный вопрос. Это первое мое сомнение. Далее. В квартире и комнате юноши следов борьбы не обнаружено. Но при осмотре уже мертвого тела были замечены небольшие свежие гематомы в верхней части головы и на запястьях обеих рук. Если учесть, что парень не занимался спортом, то есть не дрался, а сам себе нанести их не мог, то можно с большой долей уверенности предположить, что незадолго перед тем, как отойти в мир иной, он с кем-то схватился, боролся, ему выкручивали руки. Вероятно, недолго, потому что противник был значительно сильнее. Ближайшее окружение опросили сразу после встречи с Жириновским, некоторым однокурсникам даже не дали пообщаться с такой известной личностью. Все знакомые студента в один голос уверяют, что Артем героин не употреблял и что вообще в их кругу нет людей, зависимых от героина. Травку пробовали все, экстази принимали, в том числе и сам Лиусский, который чаще всего и приобретал таблетки для друзей, а однажды решил и сам торгануть в клубе, хотя его тут же взяла охрана. Но этот случай нам известен.
Евдокимов посмотрел на Веру, ожидая ее реакции.
— Протоколы допросов друзей велись? — спросила та.
— Естественно. Кроме того, в квартире Лиусских побывали ребята из ОНОН с кинологом. Собака обнаружила не наркотики, а следы вещества растительного происхождения на одежде студента. Карманы его пиджаков были вывернуты, взяты образцы пыли. Экспертиза показала, что там находилась марихуана. То есть погибший курил травку постоянно. Так что можешь обжаловать свое отстранение от следственной деятельности.
— На меня взятку повесили, — напомнила Вера.
— А тебя что, под видеосъемку с мечеными купюрами взяли? — удивился Евдокимов. — Ты же не первый год служишь, знаешь, как это делается. С тобой даже без управления собственной безопасности обошлись, волевым решением коленом под зад вышибли.
— Это все мелочи, — перебила Вера. — Какие мероприятия сейчас проводятся?
Майор снова взял в руки кружку. На сей раз он сделал несколько глотков и, не выпуская емкость, ответил:
— Да никаких. Почему-то все решили, что пацан сам укололся. А поскольку, где он приобрел героин, выяснить уже не удастся, следовательно, чего зря время тратить. Звонков со своего телефона на подозрительные номера Лиусский не делал. Посторонние в тот вечер к нему не приходили. Шума в квартире не было. Кстати, в подъездах дома есть камеры видеонаблюдения, но запись не ведется, за мониторами наблюдает консьерж — один на три парадных. В случае необходимости он обязан вызвать полицию по телефону или нажать тревожную кнопку. Парадные оборудованы домофонами, на входных дверях электронный замок. Сейчас бесполезно выяснять, кто и что видел. Скорее всего, никто ничего не знает.
— Сам-то что думаешь?
— Ничего не думаю, — ответил Евдокимов, — поскольку этим делом не занимался. Ты попросила — я узнал.
Следователь помолчал и вдруг почему-то понизил голос.
— Врагов у пацана не было. Конфликта из-за долгов или из-за девушки — тоже. Парень, судя по описанию друзей, был мерзким человечком, наглым и хвастливым, а еще матерился через слово. Но за это не убивают.
— Все-таки ты считаешь…
— Я ничего не считаю. Но если бы расследование вел я, то сделал бы вывод, что парню уколоться помогли. И сразу понял бы, что дело не будет раскрыто — если кто-то пошел на такое, то все продумал до мелочей. И время выбрал удачное, когда во дворе и в парадном не будет народа, и учел то, что родителей дома не будет. Отец сначала встречал Жириновского, приехавшего в наш город, а потом весь актив городской организации общался с вождем в каком-то отеле. Мамаша в тот вечер встречалась с подругой. Фамилию подруги не назвала, так как мадам и не опрашивали толком. Потому что с ней попытались беседовать в больнице, когда ее сын еще боролся за жизнь… точнее, врачи боролись за его жизнь. А разве при таких обстоятельствах мать станет на чьи-то вопросы отвечать? Потом, когда все было кончено, женщина поехала домой и по пути… Ну, ты знаешь. Лично я полагаю, что подруги никакой не было, а был друг. Потому что мадам, вернувшись вечером в квартиру и обнаружив умирающего сына, рванула в больницу следом за машиной «Скорой», не успев переодеться. И на ней было платье с голой спиной, а на ногах туфельки не на каждый день. Ну, да теперь чего это обсуждать.
— Ты в ту ночь дежурил по управлению, — напомнила Вера. — Что еще показалось тебе подозрительным?
— И это знаешь! — удивился Евдокимов. — Собственно, ничего такого мне не показалось.
— Когда тебе той ночью последний раз звонил Миклашевский?
— Где-то около полуночи. Задал обычный вопрос, как дежурство проходит. Я ответил, как полагается, мол, без происшествий и замечаний. А звонил он, если тебя это интересует, не из дома, а по мобильному. Находился, судя по фону, в автомобиле. Придя в управление утром, полковник просмотрел сводки и ничего не сказал, хотя фамилия Лиусского там была указана. Ее Иван Севастьянович ведь должен был помнить, потому что из-за этой семейки тебя поперли…
Евдокимов посмотрел на часы, взял вторую кружку и одним долгим глотком осушил почти полностью. Потом сказал:
— Ты извини, но мне домой надо. А тебе — мой тебе совет: напиши на имя начальства заявление о возвращении на должность с указанием причин, попроси проверки достоверности письма гражданки Лиусской, обвинившей тебя. В твоем кабинете сейчас сидит мужик абсолютно не компанейский. Пришел по переводу откуда-то, молчит, только глазами зыркает, словно его приставили следить за нами.
Они вышли из кафе. Вера показала на свой автомобиль, припаркованный невдалеке, и предложила:
— Давай до метро подкину.
Евдокимов отказался.
— Пешком быстрее получится.
Но машину все-таки оглядел. Вера объяснила, что это наследство от мужа.
— За адвоката, что ли, замуж выйти… — мечтательно произнес майор. — А потом попрошу кого-нибудь грохнуть его, глядишь, богатым человеком стану. Можно будет работу и вовсе бросить, а то уже надоело чужое дерьмо разгребать.
Глава 11
А вообще, кто такой полковник Миклашевский? Что Вера про него знает? Ну, кроме того, что тот был ее начальником и, по ее женской слабости — не смогла отказать его напору, — любовником. Чего она тогда боялась, что ее переведут в райотдел? Но для этого нужны причины. Хотя Иван Севастьянович нашел бы за что. Или, может, поняла, что не любит мужа, а хотелось любви — настоящей, которая не встречалась почему-то? Только где такая любовь могла встретиться, когда вся ее жизнь в двух словах заключалась: работа — дом, дом — работа… Не в метро же. Не на редких посиделках с друзьями, которых у нее не так уж и много, как выяснилось. Одни Цигаловы. А все остальные были приятелями или деловыми знакомыми Бережного, причем все, как на подбор, счастливы в браке. Или успешно притворялись таковыми.
