Ханс Русенфельдт - Темные тайны

— Я по-прежнему в Госкомиссии, — через несколько секунд сказал Торкель, нарушив молчание.

— Я понял. Я слышал про парня.

— Да…

Снова молчание. Торкель откашлялся и кивнул на дом, из которого вышел:

— Мне надо продолжать…

Себастиан понимающе кивнул. Торкель улыбнулся ему.

— Лучше уходи, пока тебя не увидела Урсула.

— Значит, вы по-прежнему работаете вместе?

— Она лучше всех.

— Лучше всех я.

Торкель посмотрел на мужчину, которого много лет назад описал бы как своего друга. Возможно, не как лучшего и даже не близкого, но определенно как друга. Он мог бы, естественно, оставить комментарий Себастиана без внимания, согласно кивнуть, улыбнуться, похлопать Себастиана по плечу и уйти в дом, но это казалось не совсем справедливым. По отношению к ним обоим. Поэтому он продолжил разговор.

— Ты был лучшим. Во многих отношениях. И совершенно безнадежным в других.

Себастиан, собственно, ничего не имел в виду, произнося свою реплику. Скорее, поддался рефлексу. Инстинкту. В течение четырех лет, которые они с Урсулой проработали вместе, они постоянно соперничали. Разные области. Разные задания. Разные методы. Все разное. Но в одном они трогательно сходились. Лучшим в команде может быть только кто-то один. Так уж они оба были сконструированы. Но Торкель прав. Себастиан был непобедим во многих — или, во всяком случае, в нескольких — областях. А в других — совершенно безнадежен. Себастиан слабо улыбнулся Торкелю:

— К сожалению, я культивирую безнадежную сторону. Береги себя.

— Ты тоже.

Себастиан развернулся и пошел к калитке. К его огромному облегчению, от Торкеля не последовало «надо бы встретиться вечерком» или «давай как-нибудь выпьем пивка». Очевидно, он испытывал столь же малую потребность в возобновлении отношений, как и Себастиан.

Когда Себастиан свернул налево, к своему дому, Торкель увидел, что на лестнице дома Клары появилась Урсула. Она смотрела вслед мужчине, скрывавшемуся за следующим домом. Если взгляд Торкеля при виде Себастиана был полон изумления, то ее взгляд излучал нечто совершенно иное.

— Это Себастиан?

Торкель кивнул.

— Какого черта он здесь делает?

— Его мать, очевидно, жила по соседству.

— Вот как, а чем он нынче занимается?

— Судя по всему, культивирует свою безнадежную сторону.

— Стало быть, ничего не изменилось, — многозначительно произнесла Урсула.

Торкель улыбнулся про себя, подумав о том, как Урсула с Себастианом вечно боролись по поводу каждой детали, каждого анализа, каждого шага в расследованиях. На самом деле они были очень похожи, поэтому, наверное, и не могли сотрудничать. Они пошли обратно к дому. По пути Урсула протянула Торкелю закрытый пластикатовый пакет. Он взял его с явным интересом.

— Что это?

— Футболка. Мы нашли ее в корзине с грязным бельем в ванной комнате. Она в крови.

Торкель посмотрел на предмет одежды в пакете еще более заинтересованно. Леонарду Лундину это ничего хорошего не сулило.

~ ~ ~

Повторная беседа с Лизой Ханссон заняла больше времени, чем надеялась Ванья. Она отправилась в Пальмлёвскую гимназию, расположенную чуть в стороне от Вестероса. Эту школу, несомненно, отличали высокие амбиции. Посаженные аккуратными рядами деревья, желтые оштукатуренные каменные стены без всяких граффити и неизменное место в десятке лучших по итогам государственных экзаменов. Школа, которая ученикам типа Леонарда Лундина даже не снится. В ней учился Рогер. Перевелся из гимназии Рунеберга, расположенной в городе. Ванья почувствовала, что за этой сменой школы может стоять нечто такое, что ей следует проверить. Рогер поменял одну среду на другую. Может, при этом что-то произошло? Большие перемены могут приводить к конфликтам. Ванья решила получше разобраться в личности Рогера. Это станет следующим шагом: сперва необходимо внести ясность в ситуацию с несколькими пропавшими часами, наличие которых Лиза Ханссон упорно отказывалась признавать.

Прежде чем Ванье наконец удалось узнать, в каком классе учится Лиза, найти нужный класс и прервать урок английского языка, прошло не менее получаса.

Класс с любопытством зашептался, когда Лиза встала и, как показалось Ванье, почти вызывающе медленно подошла к ней. Какая-то девочка с одной из первых парт подняла руку, но заговорила, не дожидаясь какого бы то ни было сигнала со стороны учителя или Ваньи.

— Вы уже знаете, кто это сделал?

Ванья покачала головой.

— Пока нет.

— Я слышала, что это парень из его бывшей школы.

— Да. Лео Лундин, — поддержал коротко стриженный парень с большими клипсами из фальшивых драгоценных камней в ушах. — Из его старой школы, — пояснил парень, когда Ванья не среагировала на имя.

Ванью это в принципе не удивило. Город довольно маленький, и молодежь постоянно пребывает на связи. Посредством эсэмэс, MSN и «Твиттера», естественно, уже распространились сведения о том, что их ровесника забрали для допроса. Причем при достаточно эффектных обстоятельствах. Но способствовать распространению слухов Ванья не собиралась. Напротив.

— Мы разговариваем со всеми, с кем можем, и по-прежнему исследуем любые гипотезы, — сказала она, перед тем как пропустить вперед Лизу и закрыть за собой дверь класса.

Когда они оказались в коридоре, Лиза скрестила руки на груди, заносчиво посмотрела Ванье в глаза и спросила, что ей надо. Ванья откровенно объяснила, что ей требуется перепроверить некоторые сведения.

— Разве вы имеете право допрашивать меня в отсутствие родителей?

Ванья почувствовала острый приступ раздражения, но сделала все, чтобы этого не показать.

— Я тебя не допрашиваю. Тебя ни в чем не обвиняют. Я просто хочу с тобой немного поговорить, — максимально спокойно пояснила она, улыбнувшись Лизе.

— Тем не менее я хочу, чтобы мама или папа присутствовали.

— Почему? Это дело нескольких минут.

Лиза пожала плечами.

— Просто хочу, и все.

Ванья не смогла сдержать раздраженный вздох, но предпочла не пытаться продолжать разговор против воли Лизы. Поэтому девочка позвонила отцу, который явно работал где-то поблизости, и после того, как Лиза отказалась от предложения Ваньи выпить кофе или лимонаду в кафетерии, они спустились на первый этаж, чтобы ждать отца.

Ванья воспользовалась случаем и позвонила Билли и Урсуле. Билли сообщил ей, что на Густавборгсгатан столь жестокое убийство не могло произойти в принципе. Из-за наличия поблизости школы, бассейна и стадиона там было довольно много народу и транспорта. Там же, где строения отсутствовали, находились парковки и открытые пространства. Исключать из расследования Лео Лундина, конечно, рано, но им требуется разрабатывать иной, реалистичный сценарий. Хорошей новостью стало то, что Билли обнаружил на улице камеры наружного наблюдения. В случае удачи события той пятницы где-нибудь сохранились. Он собирался это проверить.

Урсула могла в основном сообщить лишь, что футболку с кровью отправили на анализ. Урсула проверила гараж и мопед, не найдя на последнем следов крови, и собиралась заняться домом. Ванья напомнила ей о необходимости особенно тщательно осмотреть комнату Лео, но лишь услышала, что Урсула не может действовать более тщательно, чем действует в данный момент и всегда.

Лиза сидела на полу в коридоре, прислонившись спиной к стене, и наблюдала за Ваньей, разгуливавшей с прижатым к уху мобильным телефоном. Девочка сидела со скучающим видом, но ее мозг усиленно пытался сообразить, о чем же ее хочет спросить эта женщина-полицейский. И как ей следует отвечать. Под конец она решила просто твердо держаться своей стратегии. Никаких деталей она не помнит.

Рогер пришел.

Уроки.

Чай.

Телевизор.

Рогер ушел.

Обычный скучноватый вечер пятницы. Вопрос лишь в том, окажется ли этого достаточно.

Отец Лизы появился через двадцать минут. То ли потому, что у Ваньи была еще свежа в памяти выложенная из бусинок огромная картина с Иисусом (более пяти тысяч бусинок, потрясающе!), то ли из-за голубого, явно купленного по дешевке в магазине «Дрессманн» костюма и прилизанной прически в стиле куклы Кена, но устремившийся в коридор сильно возмущенный мужчина сразу навел ее на мысль о Свободной церкви. Он представился Ральфом и в последующие три минуты объяснял Ванье, что непременно пожалуется на то, что полиция пыталась допрашивать его несовершеннолетнюю дочь в отсутствие родителей и к тому же прямо в школе! Они могли бы с таким же успехом повесить ей на грудь табличку с надписью «подозреваемая». Неужели Ванья не знает, как молодежь любит сплетничать? Разве нельзя было обставить все более деликатно?

Ванья насколько могла спокойно объяснила, что с точки зрения закона Лиза уже не является несовершеннолетней и что она все-таки была последним человеком, видевшим Рогера живым, — кроме убийцы, добавила она на всякий случай, — и полиции требовалось лишь проверить некоторые сведения. Кроме того, когда Лиза выразила желание, чтобы при беседе присутствовал отец, Ванья незамедлительно согласилась и пока не задала Лизе ни единого вопроса. Ральф посмотрел на Лизу, чтобы получить подтверждение, и та кивнула. Ванья предложила также проводить Лизу обратно в класс и объяснить, что ее ни в коей мере не подозревают в причастности к убийству Рогера Эрикссона.