Анна Малышева - Сфинксы северных ворот
Нервы художницы были в таком напряжении, что, если бы повернулась дверная ручка, которую ее глаза, привыкшие к темноте, уже отчетливо различали на фоне белой двери, Александра не выдержала бы и закричала. Но этого не произошло. В коридоре вновь послышался (в этом не было никаких сомнений) звук шагов, на этот раз удаляющихся. Когда он стих, женщина выбралась из постели и, подбежав к двери, погрузила задвижку в петлю. Бронзовый дельфин опустился носом во вздыбленную бронзовую волну. И пусть эта защита от ночных страхов и загадок была символической, Александре удалось спустя некоторое время уснуть.
Она пробудилась оттого, что в дверь постучали. Александра приподнялась в постели, опершись на локоть. Спросонья не понимая, где находится, женщина оглядывала стены, зеркала, занавеси, изумленно спрашивая себя, где ей пришлось проснуться на этот раз. Подобные недоуменные пробуждения были частыми в ее бродячей жизни. Стук между тем продолжался. Крикнув «войдите», а затем сообразив наконец, что снаружи дверь отворить не удастся, Александра встала и отодвинула задвижку.
— Как вам спалось?
— Отлично! — Впустив в комнату Симону, Александра вернулась к постели и присела, пытаясь пригладить разлохматившиеся волосы. — Хотя, признаюсь, перед сном я звонила в Париж Наталье… И разговор меня не обрадовал.
Симона тоже примостилась на краю постели и несколько раз ударила ладонью по вышитому фениксами китайскому покрывалу, словно выбивая невидимую пыль. Ее смуглое моложавое лицо, порозовевшее от рассветных лучей, проникавших сквозь прозрачные слои штор, было хмурым.
— Отказала?
— Как вы догадались?
Симона со вздохом поднялась с постели и протянула Александре руку.
— Идемте… Супруг страшно не в духе, хотя делает вид, что ему на все наплевать. Он, знаете, иногда подслушивает телефонные разговоры в доме… Есть такой грех — берет трубку в кабинете. Так что Пьер уже в курсе.
— И что он по этому поводу думает? — быстро натягивая джинсы, спросила художница.
Симона пожала плечами:
— Лучше объяснитесь с ним сами. Все-таки коллекционер из нас двоих — он.
— Но вы ведь желаете приобрести сфинксов не меньше, чем ваш муж? — Александра решила воспользоваться несколькими свободными минутами перед завтраком и объясниться с Симоной наедине, без вмешательства ее супруга. — Я заметила, что вас как будто очень волнует эта покупка!
— Ну да, да… — Симона подошла к окну и выглянула в сад. — Конечно, мне хочется все скорее привести в порядок.
— Быть может, вам проще заказать копии?
— Если можно купить подлинники, Пьер купит подлинники.
— Но раз они не продаются… — протянула Александра. Она все сильнее недоумевала, как можно вступать в такие жаркие баталии из-за двух садовых скульптур среднего качества. — Я не понимаю, почему Наталья вцепилась в них, но она даже слышать не захотела о продаже… Вам надо было сговариваться с Делавинями, когда они еще были хозяевами изваяний!
— Мы пытались договориться и с ними, но напрасно… — Симона осеклась и замолчала, делая вид, будто ее внимание привлекло что-то в парке.
«Значит, и Делавини не согласились на сделку в свое время, хотя нуждались в деньгах так, что продали дом?! — Александра, нахмурившись, смотрела на хозяйку особняка, а та упорно избегала ее взгляда. — Не проще ли им было продать сфинксов отдельно — Лессе, а затем уж сбыть и сам дом Наталье, для которой тогда сфинксы мало значили? Они бы выручили куда больше денег!»
— Тут такая штука… У местных жителей с незапамятных времен бытует идиотское поверье, что сфинксы стерегут этот самый легендарный «клад полковника», — прохаживаясь по комнате, внезапно заговорила хозяйка, прервав повисшую паузу. — И придумал это едва ли не сам полковник Делавинь. В это трудно поверить, но что поделаешь, глупость не знает границ… Местные считают, что, если сфинксы будут убраны из «Дома полковника», клада его владельцу уже не видать! Это для них будет чем-то вроде конца света! Попробуйте убедить этих деревенских олухов в обратном!
— И пробовать не стану… — усмехнулась Александра. — В этом доме и под охраной сфинксов случилось слишком много всего, а уж воображать, что случится после их продажи… На это у меня и фантазии не хватит! Что ж, идемте… Может, все же уговорю вашего супруга на сделку.
День, в противоположность минувшему, яркому и словно искрящемуся, наступил пасмурный. Рассвет, едва блеснув, угас, небо заволокла темная пелена. В столовой, куда из-за витражных окон поступало мало света, пришлось зажечь электричество. На стол, к удивлению Александры, подавала Жанна — мрачная, с застывшим, как деревянная маска, лицом.
Из беседы хозяев выяснилось, что она неожиданно вернулась в поместье рано утром.
— Что же ты? — поддевал ее Пьер. — Вчера убежала в деревню раньше срока, на цепи не удержать было, сегодня вернулась на заре! Неужели обожателя себе там завела? Поссорились?
— Мои обожатели все уже на том свете! — бросила прислуга, с треском встряхивая накрахмаленную салфетку, которой были прикрыты свежеиспеченные булочки в корзинке.
— Ну, тем лучше! — не унимался Пьер. — И сидела бы в деревне до вечера, у тебя же выходной!
— Потом отдохну, — сквозь зубы проговорила Жанна, ставя на стол кофейник.
— Дождя нет еще? — осведомилась у нее Симона, словно робея.
— Нет никакого дождя, и не нужно его пока, — все так же неприветливо ответила служанка и, взяв опустевший поднос, удалилась.
— Какой скверный характер, — заметила вполголоса Симона, когда шаги Жанны замерли в длинном коридоре, отделяющем столовую от кухни. — Она часто все делает наоборот, назло…
— И не она одна. — Пьер, утративший добродушный вид, как только удалилась служанка, хмуро и с неприязнью уставился в чашку с кофе. — Так что у вас с Натали, ничего не получается?
— Вы подслушали наш разговор? — спокойно осведомилась Александра, чья симпатия к хозяину дома значительно поколебалась после того, как она об этом узнала. — Ну, стало быть, вам все уже известно из первых уст. Мне добавить нечего.
— Она не согласна, значит, и я не согласен. — Пьер выслушал это не слишком миролюбивое замечание, не моргнув. Его голос звучал твердо и задиристо.
Художница обратила внимание на то, что глаза у него покраснели. Завтракал он с отвращением, без всякого аппетита, словно провел бессонную ночь или накануне переборщил с возлияниями. «При мне он пил не так уж много, да и потом, что ему бутылка вина… Такой здоровенный мужик, нормандец! Наверное, просидел в своем нелепом роскошном кабинете до утра, после того как подслушал разговор, заливал горе. Дались им всем эти проклятые сфинксы!»
— Значит, сделка не состоится! — В два глотка опустошив чашку кофе, такого крепкого, что у нее перехватило дыхание, Александра поднялась из-за стола и слегка поклонилась хозяевам: — Прошу прощения за беспокойство. Вы не могли бы вызвать мне такси до деревни?
— Вы так и уйдете?! — Симона вскочила из-за стола почти одновременно с ней и отодвинула массивный стул из резного дуба с громом, заставившим поморщиться ее мужа.
— А что же мне делать? — осведомилась Александра. — Вы все заняли такую непримиримую позицию. Предложу коллекцию другому человеку.
Симона оглянулась на мужа, ожидая поддержки, но тот не шевельнулся. Кончиками пальцев подталкивая сигаретную пачку, он следил за ее скольжением по столешнице, словно находя в этом пустом зрелище что-то чрезвычайно увлекательное.
— Ну? — не выдержала жена. — Скажи!
— Зачем? — бросил Пьер. — Натали все равно не согласится.
— Тогда я скажу сама! — Решившись, Симона повернулась к гостье и повелительно приказала: — Сядьте! Вы обязаны меня выслушать!
Александра, почти ожидавшая такого исхода, охотно повиновалась. Она понимала, что хозяева темнят и говорят ей далеко не все. Должно было существовать хоть какое-то объяснение нелепому, на ее взгляд, сражению за пару парковых скульптур.
— Мы не просто из каприза хотим вернуть статуи на прежнее место… В деревне давно говорят, что в парке… нехорошо.
Последнее слово Симона произнесла с особенным выражением, так что у Александры не осталось сомнений в том, какой смысл она в него вкладывает. И действительно, художница не ошиблась.
Пьер, казалось, был вовсе не в восторге от откровенности жены, но и попыток остановить ее не делал. Щуря усталые глаза, он курил, пил остывающий кофе, наливая его чашка за чашкой из кофейника, и молча следил за реакцией гостьи. Александра же не скрывала своего изумления.
После того как постройка дома была завершена, супруги вплотную занялись расчисткой парка. Сперва они были приятно удивлены, обнаружив в чаще беседку со сфинксами. Но вскоре после этой находки затея с восстановлением поместья перестала казаться им заманчивой.
