Юлия Шилова - Крик сквозь стену, или Вернуть бы тех, кого забрали небеса
У меня было три передоза, но всякий раз “скорая” приезжала вовремя. В этот момент я ничего не ощущала, просто глаза закрывались, и я проваливалась куда-то. А потом, когда меня приводили в чувство, я даже не понимала, что произошло. Так было и в третий раз, когда я очнулась после комы в реанимации токсикологии. Я даже не поняла, как там очутилась. Я часто последнее время стала плакать – это хорошо, значит, я живая и способна чувствовать.
Мое знакомство с наркотиками началось случайно. Друзья частенько употребляли наркотики, “соль”, курительные смеси, иногда героин. Конечно, я видела, как им иногда бывает плохо и то, что порой они испытывают фантастические ощущения.
Наблюдая это почти каждый день, я потихоньку свыклась с мыслью, что это нормально. Настал момент, и я спросила себя: почему все могут, а я – нет, почему всем можно, а мне нельзя?
Один знакомый дал мне попробовать “синтетику” в таблетках. Помню, я всю ночь бегала по дому, как сумасшедшая, и чувствовала невероятный подъем сил.
И понеслось… Дни стали похожими один на другой. В школе я перестала появляться. Родители вначале не понимали, что со мною, а когда узнали, начали паниковать… Они кричали на меня, закрывали дома. А я все равно убегала… Воровала деньги. Они меня положили в наркологическую лечебницу. А я вышла и принялась за старое…
Я, как и каждый наркоман, начала думать исключительно о себе. Кто я, где я, день – ночь – число – день недели – время года – перепуталось всё. Так прошло незаметно для меня самой два года. К тому времени из школы меня исключили. Но ни о чем другом, кроме наркотиков, я уже не могла думать.
Почему молодые люди начинают колоться? Хотят почувствовать что-то необыкновенное, кайф, что дает только наркотик. Но это вначале: ты еще не знаешь, что такое кумары, тебе хорошо и спокойно.
Чтобы поддерживать кайф, надо сесть на иглу плотнячком, и уже через неделю ты становишься полностью зависимой от наркотика. Я сама себя загнала в страшный тупик.
Я осознала, что не хочу больше колоться. Но ты все равно колешься, потому что не хватает сил терпеть муку: ноги и руки выкручивает так, что хочется их отрезать. Бьет озноб, зрачки становятся огромными. Я ненавидела героин, но выбор у наркомана невелик: торчать или не торчать.
И для мамы это были страшные периоды боли, отчаяния, безнадеги. Но быть постоянно на ломках невозможно: организм мгновенно разрушается. Каждое утро решались одни и те же вопросы: кому позвонить, куда поехать, где взять наркоты либо денег на нее, пока тело не начало крутить.
Появились первые проблемы с деньгами: уже через месяц их стало все тяжелее доставать, потому что героин – очень дорогой наркотик. Тогда я начала обманывать родителей. Брала деньги то на косметику, то на одежду, на лекарства, на транспорт, на что угодно, а сама ехала за очередной дозой.
Все мои друзья-наркоманы исчезли, ведь по наркоманским понятиям это самое обычное дело, и каждый сам по себе и сам за себя. Вместо человеческих отношений, как у нормальных людей, у наркоманов – лишь пустота.
Я решила тогда, что перестану колоться. Когда чувствовала, что готова убить себя от боли, ломки мне снимал врач: приезжал и вкалывал что-то. Потом давал какие-то порошки.
Так получилось, что в жизни я осталась одна. Никого рядом. Нет ни родственников, ни друзей. Сейчас ругаю себя – зачем? Зачем подсела на иглу? Наверное, от безысходности. Нервы сдали, выход – игла. Хотела все забыть.
Это не выход, это смерть. Я не хочу больше в этот ад! Моя ошибка, что когда-то уколалась в первый раз. Сейчас так больно, я проклинаю день, когда это сделала. Да, все как-то изменилось сразу, захотелось жить, и наступило спокойствие. Стала прошлое забывать. Но жизнь потом превратилась в кошмар – это жизнь от дозы до дозы».
Глава 6
Я вышла из здания аэропорта, улыбнулась ласковому солнышку и подумала, что очень горько уходить из жизни. Вот если бы время можно было повернуть вспять… Дочка бы вновь стала маленькой, я бы привезла её в наш дом. Помню, мы гуляли по берегу, собирали камешки, ракушки и играли в имена.
На ужин я готовила какое-нибудь блюдо из морепродуктов, наблюдала, как она рисует морские пейзажи, кораблики и мечтала, что обязательно выращу хорошую дочь. Она выйдет замуж, родит мне прекрасных внуков, и они будут приезжать в наш любимый домик у моря. Тогда я ещё не понимала, какое это счастье, когда дети маленькие, ведь маленькие детки – это маленькие проблемы, а взрослые дети – это уже совсем другие проблемы…
Добравшись до дома, я открыла ставни, обняла любимую пальму, отметила, что её давно пора постричь, поздоровалась с соседями и направилась в магазин. По дороге встречала многочисленных соседей и на вопросы о дочери отводила взгляд в сторону и мямлила что-то невразумительное.
– Танечка, что-то давно твоей дочки не видно. С ней всё в порядке?
– Конечно.
– А почему приезжаешь одна?
– Учится, – только и смогла сказать я. – Очень большая нагрузка.
– И летом учится?
– Летом тоже.
– Бедная девочка. Обязательно привози её отдыхать.
– Привезу.
На набережной меня радушно встретила Рэдмила, хозяйка ресторана, который располагался рядом с моим домом. Она дружелюбно меня обняла.
– Танечка, добро пожаловать! Ты опять одна?
– Одна, – немного смутившись, ответила я.
– А Верочка где? Опять учится?
– Учится.
– Что ж у вас там так над детьми издеваются? Ей даже, бедненькой, некогда отдохнуть. А я что-то недавно её вспоминала.
Я стиснула зубы. Больше всего в жизни я не люблю врать. Просто не умею. Насчёт дочери мне приходилось врать постоянно. Одному богу известно, как мне давалась эта вечная ложь…
– Танечка, а ты что побледнела? Тебе плохо?
– Что-то душно. Акклиматизация.
Хозяйка махнула официанту рукой и велела ему срочно принести мне стакан холодной воды со льдом. Сделав несколько глотков, я попыталась взять себя в руки и вымученно улыбнулась.
– Слушай, ты что-то похудела. На диете сидишь?
– Да на какой диете? Просто жизнь такая, нервничаю постоянно.
– А ты не нервничай. Бросай свою Москву, переезжай к нам. У тебя же здесь дом вон какой красивый. Живи в своё удовольствие. У нас некоторые в Москве квартиры сдают, а тут на эти денежки живут и очень хорошо себя чувствуют.
– Я пока не готова бросить Москву.
– А ты подумай. Спешить не нужно. Ты потом сама к этому придёшь. У нас экология замечательная. Фрукты, море, солнце, воздух. Я же тебе не уговариваю совсем Москву бросать. Просто большую часть времени можешь здесь жить. Или ты замуж вышла и от меня скрываешь?
– Да о каком замужестве ты говоришь… Это не про меня… Мне сейчас не до личной жизни. Других забот хватает.
– Ты на себе крест поставила? Не рано ли?
– Просто мне это не нужно. Не до того, честное слово. Я же говорю, забот полно.
– Танечка, если честно, ты очень сильно изменилась. Особенно за этот год. То, что ты к нам совсем редко приезжаешь, об этом я молчу. Ты людей стала избегать. Красивая, улыбчивая, добрая, успешная, но сейчас… Чувствуется, тебя гложет какое-то горе….
Да, раньше я к любой компании присоединялась, а сейчас прохожу быстро и глаза опускаю. Рэдмила правильно подметила: я боюсь, что меня кто-то окликнет.
– Ты же всегда такая компанейская была, – вздохнула горестно Рэдмила. – Танцевала ночи напролёт до упаду. Пела. Ты же так любила жизнь… Я поражалась твоему жизнелюбию. Всегда всем тебя в пример ставила и про тебя рассказывала. Если хреново на душе и кошки скребут, стоит на тебя посмотреть, и все хвори уходят. Сразу жить хочется. А сейчас на тебя смотреть больно. Худая, осунулась… Будто выгораешь изнутри, и из тебя все жизненные силы ушли.
Я слушала добрую женщину и вспоминала, как она меня называла «батарейкой» из-за моей кипучей энергии. Куда всё подевалось? Теперь я закрываюсь в своём доме, сижу одна целыми днями. До пляжа дойду и обратно, и то перебежками, чтобы, не дай бог, с кем-нибудь не встретиться.
– Ты только вспомни, – причитала Рэдмила, – как к тебе наши мужчины сватались. В городке переполох был, когда ты к нам приехала. Тебя до сих пор все любят, а ты ни с кем даже здороваться не хочешь. Что с тобой происходит? Так одна и помереть хочешь? Старость тоже будешь в одиночестве встречать?
– Да я привыкла. Не хочется ничего менять…
– К чему ты привыкла?! К одиночеству? Рано, милая, ты себя живьём похоронила. Ладно бы страшная и убогая была… Женщине мужчина нужен. Для души и для тела.
– Не до того сейчас, – пробормотала я.
– Вон как по тебе наш Петар… Или как ты его по-русски зовешь?
– Петя.
– Как Петя по тебе сохнет. Он тебя до сих пор любит, несмотря на то, что ты замуж за него не пошла. Он тебя ждёт. Мужик-то хороший. Разведен, дети взрослые, пылинки с тебя сдувать будет? Дом, машина, яхта, хоть и небольшая, но плавает. Работящий. Правда, ревнивый, но мужики все ревнивые. Любит – значит ревнует. Наши мужчины не то что ваши русские. Для наших семья – святое. Они прекрасные отцы, мужья. Никогда не предадут, в этом можешь быть спокойна. Наши мужчины – эталон для многих народов.
