Татьяна Полякова - Выйти замуж любой ценой
– Идиот, – зашипела я, подскакивая к нему.
Он взглянул укоризненно, захлопнул багажник и сказал:
– Садись в машину.
– А как у тебя со зрением? – мягонько так спросила я, пытаясь унять бушевавший в душе ураган.
– Ты камеру имеешь в виду? – догадался он, сел в машину и распахнул дверь с противоположенной стороны, что можно было расценить как повторное приглашение к нему присоединиться.
Я плюхнулась на сиденье рядом с ним, а он спокойно продолжил:
– На камере мою машину не увидишь, так что не трать зря нервы. Я отлично в этом разбираюсь. Открыв свою первую фирму, я как раз занимался охранными системами. По первому образованию я – технарь, – добавил он не без гордости.
– А по второму?
– Юрист.
– Ага, – кивнула я. – Значит, ты примерно представляешь, сколько нам дадут за все это.
– Не каркай, – ответил Протасов, на сей раз обойдясь без подходящей цитатки, и завел машину.
Мы направились к выезду, на цементном полу я увидела белую стрелу, указывающую направление, а вскоре смогла увидеть еще кое-что: будку охранника рядом с автоматическими воротами. Охранник дремал, откинувшись в кресле, но, заслышав шум мотора, принял вертикальное положение и кивнул нам.
– А что ты насчет этого скажешь? – чувствуя, что запросто могу грохнуться в обморок, спросила я. – Ты наслал на него чары, и он видит совсем другую машину?
– Чары – это суеверия.
– Прекрасно. И как мы объясним, куда попёрлись среди ночи?
– В монастырь.
– Мужской?
– Не уверен. Ты была когда-нибудь в Свято-Преображенском монастыре?
– Нет, – покачала я головой, одновременно прикидывая, а не спятил ли Платон Сергеевич. Или он грехи решил замаливать? Своевременно.
– У тебя есть уникальная возможность его посетить. Приложиться к чудотворной иконе Богородицы…
– Приложиться я не против. А какое чудо ты имеешь в виду? На воскресение я бы все-таки рассчитывать не стала.
– А очень бы пригодилось, – вздохнул Протасов. – До монастыря почти двести километров, я в Интернете посмотрел. Служба начинается рано, так что вполне естественно, что мы выехали затемно.
– Это наше алиби? – наконец-то дошло до меня. – А от трупа ты собираешься избавиться по дороге?
– Я уже сказал: избавляться от него никак нельзя.
– Ага. Мы его с собой возить будем?
На это замечание Протасов предпочел не отвечать.
«Господи! – мысленно взмолилась я. – Если этот дурдом наконец закончится и я не окажусь в тюрьме…»
Ничего толкового пообещать господу я не успела, потому что на ближайшем светофоре Платон Сергеевич свернул налево, а надо бы направо, если собирался покинуть город. Должно быть, шифруется, решила я и стала смотреть в окно, в тщетной надежде немного успокоиться.
Улицы были пустынны, небо затянуто тучами, день обещал быть пасмурным.
– Кажется, дождь собирается, – сказала я.
– Хорошо бы не до, а после, – кивнул мой спутник.
– После чего? – тут же насторожилась я.
– После того, как мы доставим Нину по месту жительства. Нам повезло, причем не единожды. Во-первых, я знаю, где она живет. Отвозил ее как-то… во-вторых, в сумке у нее ключи… Хотя это как раз естественно, и, в-третьих, она живет одна, в частном доме, что значительно облегчает нам жизнь. И расположение дома сводит риск быть застуканными практически к нулю.
В этот момент мы как раз свернули к старому рынку, здание с подсвеченной башенкой было видно очень хорошо. Протасов вновь свернул и принялся плутать по переулкам, пока мы не оказались на подозрительного вида пустыре. С одной стороны узкоколейка, ведущая к заводским корпусам, которые успели по большей части превратиться в развалины, с другой – покосившиеся заборы и строение, чье назначение определению не поддавалось, с надписью краской на фасаде «продается». Фонарей здесь не было, оттого царила темнота, хотя небо на востоке уже серело. Протасов выключил фары, встав почти вплотную к ближайшему забору.
– Я же говорил, нам везет, – широко улыбнулся он, но не убедил.
С моей точки зрения… впрочем, у меня уже не было сил спорить с этим типом. Он достал из бардачка два пакетика с бахилами, один протянул мне, а второй вскрыл и натянул бахилы на свои кроссовки. Вновь полез в бардачок, на сей раз в руках его оказались резиновые перчатки. Приготовления вызвали легкий трепет.
– Ты случаем не маньяк? – нахмурилась я.
– Нашла время болтать глупости. Сиди здесь, а я иду на разведку. Если что, сматывайся.
Последнюю фразу он мог и не произносить, а то я без него не знаю, что мне делать. Протасов вышел из машины и замер возле забора. Чем он там занят, я видеть не могла, да и не хотела, если честно. Но треск услышала, не скажу, что звук был громкий, но характерный, обычно с таким треском ломается гнилая доска, если на нее ненароком наступишь.
«Этот чокнутый забор ломает», – подумала я с внезапным безразличием и глаза закрыла, чтоб не видеть мир, в котором бедной девушке, чтобы удачно выйти замуж, надо терпеть все эти ужасы. Слово «ужасы» послужило сигналом, я тут же вспомнила, что находится в багажнике, и выпорхнула из машины, точно ласточка. Протасова видно не было, зато две доски в заборе были раздвинуты в стороны, образуя дыру. Совсем лишившись мозгов от перенесенных напастей, я сунула туда голову.
Когда-то это был огород. Слева вырисовывались остатки теплицы, впереди несколько деревьев и дом. Одноэтажный. Огонь не горит… Между деревьев мелькнул силуэт Протасова, или у меня глюки? Я с беспокойством обернулась, ожидая от судьбы очередных пакостей. Машина на своем месте, по соседству никого. А главное, все тихо. Я прошлась вдоль забора, задрав голову и пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Вроде бы слева еще два дома. Что б такое Господу пообещать, чтобы это поскорее закончилось. Внезапно возле дыры в заборе материализовался Протасов, и я бросилась туда со всех ног. Когда я оказалась возле машины, он уже открыл багажник.
– Все в порядке, – зашептал торопливо, чувствовалось, что он пребывает в сильнейшем волнении, говоря попросту, трясло его не меньше, чем меня. – В доме никого. Дверь, которая в сад выходит, я открыл. Поможешь? – с надеждой спросил он.
– Я не могу, честно, – покачала я головой, стараясь не смотреть в сторону багажника.
– «Дышала ночь восторгом сладострастья…» – забормотал он и с трудом взвалил себе груз на плечи.
Я все-таки забежала вперед, чтобы придержать доски. Платон Сергеевич протиснулся в дыру, а я вернулась в машину. Минуты тянулись изнуряюще медленно, я следила за большой стрелкой на часах, мысленно ее подталкивая. Пять минут, десять…
Наконец, появился Протасов, с ковром в руке, рулон теперь был сложен пополам, он попытался пристроить доски забора на место, а еще через минуту оказался рядом со мной, перед этим забросив ковер в багажник. Достал из внутреннего кармана ветровки металлическую фляжку, сделал пару глотков и выдохнул с резким «хо».
– Мы в святое место собираемся, – косясь на фляжку, сказала я.
– Без глотка коньяка я запросто мог лишиться сознания.
– Тогда и мне дай, – протянула я руку.
Коньяк обжег горло, я закашлялась, Протасов забрал из моих рук фляжку и сказал:
– С коньяком ты не дружишь, что скорее хорошо. Не хватало мне только жены-алкоголички.
– Ты правда на мне женишься? – нахмурилась я.
– Я же обещал. Хотя твой вклад в общее дело пока незначительный.
Он стянул перчатки и бахилы и сунул мне их в руки, предлагая самой придумать, что с ними делать. Я так и держала их в руках, пока он разворачивался и спешно покидал пустырь. Приметив урну возле магазина на ближайшей улице, я попросила остановиться и выбросила вещдоки.
– Похвальное стремление к чистоте, – кивнул Протасов, когда я вернулась, и добавил серьезно: – На двери английский замок, ключи я оставил в сумочке.
– Если верить детективам, они сразу сообразят, что убийство произошло в другом месте.
– Ну вот, – вздохнул Протасов. – Зачем мечту убила? – и добавил, вроде бы размышляя вслух: – Главное, что ее найдут… начнется следствие, и умные головы зададутся вопросом: кому могла помешать домработница Ольги?
– И что нам с того? – спросила я.
– Ты же сама меня убеждала – убийства связаны. Вот и пусть ищут. Мы тоже сидеть без дела не будем, кстати, теперь и Рите позвонить можно.
– В четыре утра?
Протасов взглянул на меня и предложил исключительно ласково:
– Подремли немного. Путь не близкий.
Монастырь встретил нас колокольным звоном и толпой возле главного входа. Мы с трудом нашли место для парковки и присоединились к паломникам. Протасов вертел головой со скучающим видом, а меня потянуло в храм. Во-первых, в грехах покаяться, во-вторых, попросить у господа удачи в любовных делах.
