Данил Корецкий - Найти шпиона
Потом прозвучали несколько выстрелов. Стреляли из отъезжающей с визгом и ревом «БМВ». Одна из пуль ударилась в стену в нескольких сантиметрах от головы Лешего, штукатурка брызнула в лицо, в глаза. Леший, словно обезумев, бросился за машиной, рыча, как раненый кабан в бессмысленной смертельной атаке… Хорь кинулся наперерез, толкнул его, Леший упал.
Матвей Хабибулович побежал к телефону.
В общем, такая вышла история с продолжением. «БМВ» уехал. Леший с Хорем успели покинуть место происшествия до приезда милиции. Сидели до полуночи в сквере у Госпитального моста, снова и снова обсуждая происшедшее.
– Не, это звери какие-то… Такие с потрохами сожрут и не поморщатся…
– Точно. Сами на воздух взлетели и Тома подняли. Мочат людей запросто…
– Да-а-а… Мне чуть башку не прострелили…
– Опасные волки… Очень опасные… Это не простые бандюганы…
– Слышь, а помнишь эти таинственные следы внизу? Ну, армейские ботинки с рифлеными подошвами? Ко мне в тачку в таких и садились…
– Ладно, я пойду к Ритке…
– К какой Ритке? Ты чего?
Они заспорили. Леший уговаривал его не ходить. Хорь выл, что Ритка там одна, он перед ней виноват, и все такое. Ладно, сказал Леший, тогда пошли вместе, нам нельзя сейчас порознь. Но Хорь его и слышать не хотел и сделал все равно по-своему.
У Лешего, когда он успокоился и оценил ситуацию, первой реакцией было уйти под землю и недельку-другую оттуда не высовываться. Ясно было, что на хвост им сели очень и очень опасные люди. Но он все же отправился к себе домой. Наверное, не полностью еще успокоился. Или недооценил.
А дома его уже ждала засада. Тихо так, незаметно. Вставь свой ключик, отопри замок, шагни в прихожую – и амба! А может, еще в подъезде дадут по башке и затащат внутрь бесчувственное тело…
Только Леший не просто так пошел, а под землей. Пробрался через теплотрассу в подвал, открыл дощатую дверь, похожую на хозяйственный сарайчик, поставил лестницу, и, уже упершись снизу головой в люк, замаскированный под ламинатную доску (когда-то специально искал по всей Москве немодный уже, широкий финский ламинат), услышал, как стучат по полу тяжелые шаги. В одну сторону, в другую. Остановились прямо над ним. Что-то звякнуло на полу. Ключи. Или цепь с кастетом. Впрочем, нет, эти ребята кастетов не роняют…
И опять: так… так… Так. Тяжелые ботинки на рифленой подошве, оставляющие в его квартире спрессованные в узоры комочки глины.
И другие шаги, в кухне. А в туалете кто-то громко харкнул и спустил воду. Потом Леший услышал голоса.
– …на четвертый уровень я не ходил. И никто не ходил. Брешут, правда, многие… Но если Хранилище и существует, то как раз на четвертом…
– Сто пудов, что существует! В сорок первом туда планировали заложить весь золотой запас СССР, но успели перевезти около двух тонн…
Наверху засмеялись.
– Ну, нам и двух тонн хватит!
Леший застыл, весь обратился в слух. Слышимость было неважная. Под ламинатной доской он приделал тяжелый щит, крепящийся по бокам к лагам, чтобы при простукивании нельзя было определить брешь в полу. Да и говорившие то и дело перемещались по квартире – наверное, искали серебро. Говорили, правда, громко, внаглую, не стесняясь соседей. Хлопнула дверца холодильника, что-то со стуком упало на пол. Послышались ругательства.
– Как у негра в жопе!..
Леший понял, что «гости» не включили свет и перемещались в полной темноте. Что с их стороны было вполне разумно.
– …из-за бомбаря, суки… И выглядывают… Усохни, говорю… А они…
– …Нет, говорю, эта дура не для тебя отлита, – продолжал свой рассказ тот, кто мерял тяжелыми шагами коридор. Леший узнал голос, что разговаривал с ним в машине. – Есть другой пацик, вот он и слопает сегодня таких целую обойму… Ну, поржали, ессно, разошлись каждый при своих…
– Ржали, ржали… А чего ржали? Где он, пацик твой? – нервно крикнули с кухни. – Нету! А уже начало второго! Здесь даже брюхо набить нечем!
– Обосрался где-то по дороге, – задумчиво обронил Тяжелый. – Придет, никуда не денется.
– Там пусто, – послышался третий голос со стороны спальни. – Все перерыл. И «коногон» мой сел, мать его греб. Батарейки у кого?
– Я его порву, суку! – рявкнули на кухне. – Я об его шкуру ноги вытирать буду!
Кто-то рассмеялся. Из-за смеха Леший не расслышал начало следующей фразы. Говорил третий, который вышел из спальни:
– …на то оно и бельишко, что грязное. Не иначе, твой пацик и его гномы на Сивого напоролись. Вот откудова оно и взялось-то.
– Сивый с полтонной слинял, – возразили из кухни. – А этот пацик на полтонны никак не потянет. Вон, рухлядь одна, смотри. И на «Опеле» говняном рулит, в обносках ходит…
– В машине ничего не взяли?
– Ноутбук прихватили, на всякий случай. Но там ничего интересного.
– Ты его Четырехглазому покажи, пусть проверит скрытые файлы и те, что под паролями. Не такой этот пацик простой, как кажется! Его, вон, вся Москва знает…
– Ничего, скоро забудут! Мы для него укромное местечко подыскали на Мокрой полянке – там вовек не найдут…
– Мне только интересно, где он с Сивым снюхался? Или монеты другие, со стороны? Они ведь все одинаковые…
– Хрен тебе «одинаковые»! Дай мне две золотые пятерочки, и я тебе сразу скажу: из одной партии или нет!
– Ломоть прав, – подтвердил Тяжелый. – Сивого бельишко, и нечего тут спорить. На его «николашках» ни одна муха не греблась, такие только у него были… те, что из Волконского склада… А где снюхались – узнаем…
Все почему-то разом замолчали. Пауза длилась около минуты, потом Тяжелый как ни в чем не бывало продолжил:
– Единственное не пойму, это где сам Сивый зарылся.
– Где, где… В Крыму, где еще. В Калифорнии… С полтонной хоть на Луну съехать можно…
– Не звени рогами, Самокат, – хрипло рассмеялся Тяжелый. – Сивый там, где его бельишко. Он без него никуда…
– Нет там никакого Сивого, – огрызнулся тот, кого назвали Самокат. – Не веришь, сам сходи и глянь.
– Там воняк стоит, – проронил Ломоть. – Не вздохнуть.
– Ну и что? Сблевал, что ли? Когда за голый оклад под землей шарился – мало нанюхался? Или лейтенантские звездочки тебе заместо фильтра были?
– При чем здесь звездочки? Воняк, говорю. Как от трупа. А Сивого нет. Паники наши могли труп прибрать…
– Тихо!.. – прикрикнул на них Тяжелый.
Опять замолкли. Что-то насторожило их. Леший прислушался, ничего не услышал. Может, сосед с женой ругается, посуду бьют?
Пауза затянулась. Леший осторожно присел на корточки, повертел головой. В общем, здесь было о чем подумать… Он знал, что на воровском жаргоне «бельем» обычно называют серебро… Да, и еще, что диггеров (а также бомжей, шахтеров и дворников) уголовники пренебрежительно кличут «гномами»… Ясное дело – люди, находящиеся сейчас в его квартире, не из ЖЭКа пришли. Но и на разговор «блатарей» это не совсем похоже, вон – Тяжелый чуть ли не сложносочиненными шпарит. Так мало того, они еще и диггерские словечки употребляют!.. Вот в чем нестыковка.
Но это ладно. А с другой стороны, если даже они какие-нибудь «приблатненные» диггеры, а Леший слыхал и о таких, то ни один уважающий себя диггер не назовет собратьев «гномами», и даже не очень уважающий не назовет, поскольку это обидная, позорная кличка, погоняло… То же самое, что облегчиться в собственный ботинок.
И кто такой Сивый? Неужели это бомж, которого они с Хорем нашли в подвале? И что за полтонны у него было с собой? Полтонны серебра?… Пять тысяч… Пятьдесят тысяч – чего?
– Не он, – послышалось наверху.
– Да не придет он, – сказал Самокат. – Дурной, что ли?
Опять помолчали.
– Если не дурной, то понимать должен… – пророкотал Тяжелый. – Ему ж не все мозги в Гудермесе отбили, надеюсь… Мы ж из-под земли его достанем… как морковку выдернем…
«Отсосете, как морковку», – мысленно ответил Леший.
Он сжал кулаки, в ушах гулко запульсировала кровь, скрипнули зубы. Будь у него с собой осколочная граната (и лучше всего старая проверенная «Ф-1»), он бы, не раздумывая, отвалил люк и вкатил ее в квартиру. Медленно так вкатил… Плевать он хотел на свой компьютер с восемнадцатидюймовым экраном, и на коллекцию европейского кино 60-х, и даже на историческую библиотеку, которую собирал чуть не десять лет… И даже на то, что ветхие перекрытия скорее всего не выдержат и рухнут, и откапывать его сплющенный в шницель труп будут больше недели.
Пусть даже не «Ф-1». Пусть обычный ПМ с полной обоймой. Даже не с полной, с половиной – по пуле на каждого достаточно. Пусть… Но у него с собой ничего не было, даже старой ржавой трехлинейки из подземных арсеналов времен Великой Отечественной. Оружие спрятано совсем в другом месте, далеко и надежно. Да это и к лучшему…
Леший осторожно спустился с лестницы, вытащил из укромной щели потертую, военных времен планшетку достал и развернул карту. Великие путешественники и первопроходцы называли исследованные места своими именами. Земля Санникова, пролив Лаперуза, море Лаптевых, лошадь Пржевальского… Нет, лошадь, пожалуй, из другой оперы. Но карта Лешего – из той самой. Уникальная схема подземной Москвы, составленная им самим, причем на основе собственных изысканий, вполне могла быть названа «картой Лешего». Но он был не тщеславен и даже почти никому не показывал свой труд. Никому из посторонних. А посторонними он считал всех. Кроме, пожалуй, Хоря. Но и Хорю карту показал только пару раз, по крайней необходимости.
