Бальзам из сожалений - Евгения Михайлова
– Это тронная речь, мама, – заключила Ира. – Под нее можно и выпить, и съесть торт. Посмотрим, пришлет ли Кольцов елку, как обещал. Мне кажется, мы никогда не были настолько готовы встретить Новый год. И даже переступить через эту ночь, чтобы побыстрее оказаться в другом году, который станет чуть новее и лучше, если нам повезет.
Ира все же не удержалась и всхлипнула.
– Это я от облегчения, – виновато объяснила она Тамаре. – Даша жива и даже в прекрасной форме. Николаев не соврет. И да. У нас осталось все и даже больше, чем было.
Обнять и плакать
Юлия Смирнова сознательно и последовательно всегда стремилась лишь к одному – быть незаметной. В школе ей хотелось сливаться со стеной, тенью деревьев. В институте – казаться окружающим смутным и блеклым пятном. А сейчас, работая не первый год специалистом проектно-сметной документации в крупной строительной фирме, Юлия старается, чтобы ее облик не просто сочетался с массой документов, ей хочется быть для всех плоским и четким фрагментом этой казенной ленты – без оттенков, интонаций и поводов для любых отклонений. И, похоже, получается. Коллеги и начальство общаются с ней вежливо и отстраненно, как с функцией. Юля видит и слышит, как люди вокруг что-то оживленно обсуждают, шутят, откровенничают, временами флиртуют. И всякий раз чувствует облегчение, когда общепризнанные любимцы коллектива, которые только что охотно, с явным удовольствием вступали в любой контакт с окружающими, подходят к ней по делу – и их взгляды тут же гаснут, выражение лиц становится застывшим и скучным, а тон подчеркнуто деловым. Таких любимцев, которые неизменно развлекают отдел и вносят ноты яркого и естественного дыхания жизни в ровную ленту будничных дел, серую, как асфальт, – всего двое. Самоуверенный, стильный, нарочито небрежно одетый Антон и эффектная Элина – в самых модных тряпках, с ярким макияжем поверх деликатного ботокса. Когда они говорят с Юлией, наверное, не только ей кажется, что они общаются с помощью не голосов, а шороха бумаг и стука клавиатуры. Разница в их позициях заключается в том, что Юлию именно такой контакт устраивает, а они выносят его как часть обязанностей за зарплату.
И никто, конечно, не догадывается, что образ функции, севший на Юлю, как футляр на чеховского персонажа, – это не ее врожденная безликость, бесчувственность и дефицит любых красок, которые ей при рождении пожалела скупая природа. На самом деле все наоборот. Слишком много чувствительности, слишком сильные переживания по самому незначительному поводу. И как результат – напряженная воля, натренированная, замученная собственными приказами, ограничениями, которая заставляет обладательницу существовать в режиме секретности, постоянного побега в тень, видимой изоляции.
Начиналось все с детства. С маленьких страхов и комплексов, которые разрастались до страданий из-за подростковых проблем, а во взрослой, самостоятельной жизни превратились в одну большую тайну-фобию. Она жила в душе Юли, как невидимый миру сиамский близнец. И хотелось бы расстаться, но как… Сиамские близнецы умирают или вместе, или сразу друг за дружкой. А в моменты острой жажды независимости они иногда мечтают убить друг друга.
Ничего страшного и непоправимого с Юлей не происходило в жизни. Воспитывала ее мама-одиночка, работящая, заботливая, она жалела и невинно баловала дочь, стараясь скрасить ей существование в неполной семье. Такой считала их семью только мама Полина. Юле их жизнь вдвоем казалась не просто самой полной из всех известных ей вариантов. Она временами с ужасом представляла себе, что в их квартире мог бы находиться теоретический папа, то есть чужой мужчина. Или другие дети, которые рождались бы для того, чтобы обижать Юлю и пытаться раскрыть ее тайну. В душе Юли прочно поселился страх без конкретных поводов. Просто страх перед возможностью любых страхов.
А начиналось осознание собственной печальной уникальности невинно и почти смешно. Полина родила вполне удачного ребенка. Девочка была физически пропорциональной, с аккуратными чертами лица, лишенной физических и умственных дефектов, психологических особенностей. Сочетание всего, что называется нормой.
Юля росла и развивалась в точном соответствии с параметрами, указанными в литературе по педиатрии. В школу она пришла милым, скромным и в меру упитанным ребенком. А потом вдруг перестала поправляться и начала худеть. При этом она практически никогда не болела и отличалась не просто хорошим аппетитом. Вкусная еда была едва ли не главным удовольствием девочки. Она ела не из-за чувства голода, а потому что вкус еды ее радовал, доставлял приятные ощущения. С богатством ощущений были связаны и остальные удовольствия, которые открывала для себя Юля. Ее слух выбирал самую хорошую музыку. С возрастом появился безошибочный вкус к хорошим книгам и фильмам. А до удовольствий, после удовольствий и больше удовольствий Юля любила только тишину. Ее тишину могло нарушить все, даже шепот листьев за окном. Лишь Полина никогда не нарушала тишину Юли, даже если гремела ведром с водой и трясла шваброй сразу во всех местах квартиры. Она наполняла уютом и жизнью тишину Юли. Так стало понятно, что Юле доступна преданная любовь к человеку. Правда, этот человек всего один – мама.
Юля переходила из класса в класс и с каждым годом все больше худела. Педиатры сначала успокаивали Полину тем, что девочка просто растет, это часто совпадает. С возрастом природа сама выберет формат ее фигуры, и это наверняка будет нормой. Но природа как-то зазевалась, и худоба Юли стала предметом насмешек сверстников, которым всегда не хватало поводов для дурацких шуток и выходок. Почти все дети проходят сквозь строй своих обидчиков, цель которых – находить у других места, уязвимые для их жестокости и цинизма. Так крепнут детские характеры, так рождаются самозащита и сила отпора. У всех, кто стремится стать устойчивым и уверенным в себе. Но не таков характер Юли. У нее лишь окреп страх перед все более разнообразными страхами. Особенно перед унижениями, словами, отравленными злобной насмешкой. Как ее только ни называли «остряки»: «кочерга», «скелетина», «мумия»… Юля просто бежала в свою тишину. Она испытывала настоящие муки, когда нужно было для урока физкультуры переодеваться в спортивные трусы и обтягивающую майку. Никто на нее уже не смотрел, все занимались выполнением команд физрука, а Юле казалось, что все ее косточки светятся под лампами зала или солнца, как будто намазанные фосфором. Она начала болезненно реагировать даже на похвалы другим девочкам. Однажды увидела, как преподаватель физкультуры помогает
