Тень мертвеца. Последнее дело Фан Му - Лэй Ми
Фан Му выпрямился и огляделся по сторонам. В таком большом жилом квартале, кроме ходящих туда-сюда полицейских и нескольких зевак, больше никого не было. Только окна с разбитыми стеклами словно молча наблюдали за подвешенным мешком. Несмотря на то что неподалеку проходила основная магистраль с оживленным движением, здесь стояла гробовая тишина.
Кто этот человек? Почему он умер здесь? Почему убийца избавился от тела таким образом?
Фан Му посмотрел на несколько дверей позади себя. Это был старый жилой район, и подобные открытые коридоры сейчас уже редкость. Он накрыл ладонь салфеткой и осторожно толкнул дверь рядом с собой. Не поддалась. Фан Му попробовал открыть другую дверь, но итог был тем же. Судя по всему, эти квартиры уже пустовали.
Когда он снова толкнул дверь, перед ним внезапно появилась пара перчаток. Фан Му повернул голову – Ми Нань. Однако она не посмотрела на него, а подошла ближе к окну и заглянула внутрь.
– Нашел что-то?
– Нет, – ответил Фан Му, надевая перчатки. – Просто предположение.
Независимо от того, был ли человек мертв или жив до того, как его поместили в мешок с водой, такой способ избавления от тела был чрезвычайно трудоемким и занимал много времени. Убийца подвесил труп здесь, а не просто избавился от него. Значит, покойный мог быть связан с этим жилым кварталом и, возможно, жил в одной из этих квартир. Более того, первичное место преступления также может быть где-то здесь.
Ми Нань больше ничего не сказала и протянула бахилы, жестом указав, чтобы он надел их.
– Ты что-нибудь обнаружила?
– Поверхность неидеальная, – Ми Нань указала на неровный бетонный пол. – Есть несколько следов, но все нечеткие.
В коридоре царила суета: из мешка сливали жидкость, наполняя ею два больших пластиковых ведра. Полицейские разделились на две группы, одна из которых придерживала пузырь, а другая распиливала ножовкой штангу для сушки белья. Спустя минут десять та была отпилена, а мешок медленно снят и ровно уложен на землю. Ян Сюэу распорядился полностью сохранить первоначальный вид вещественных доказательств. После этого один из полицейских взял тонкий железный прут, просунул его в веревочную петлю и, крутя и ковыряя, наконец развязал узел. Все полицейские обступили его кольцом, с нетерпением ожидая увидеть, что же находится внутри мешка.
Отверстие водоналивного мешка было туго перевязано продетой через него нейлоновой веревкой. Когда пузырь раскрылся, первой показалась пара мертвенно-бледных босых ног. Лодыжки были обмотаны желтым скотчем, а обе ноги несколько раз обвиты нейлоновой веревкой такого же качества и размера, другой конец которой был надежно привязан к веревке у отверстия мешка. Таким образом, у покойного не было возможности освободиться, и он мог только висеть в мешке вверх ногами.
Полицейские раскрыли пузырь, и показалось обнаженное мужское тело. Судя по возрасту, покойному было не больше пятидесяти. Его руки были обмотаны тем же желтым скотчем. Из-за ограниченной высоты пузыря погибший не мог полностью выпрямиться, поэтому окоченевшее тело оказалось скрюченным.
Судмедэксперт подошел к телу для проведения осмотра. Ян Сюэу наклонил голову, осматривая лицо покойного. Хотя оно отекло, черты и контуры все равно были хорошо различимы. Ян Сюэу хмурился, словно пытался что-то вспомнить. Затем он присел на корточки и еще раз внимательно осмотрел лицо покойного.
Фан Му, заметив странное поведение коллеги, подошел к нему и уже намеревался заговорить, как тот резко встал.
– Жилой комплекс «Фуминь»… комплекс «Фуминь»… – Бормоча это себе под нос, Ян Сюэу окинул взглядом пустынный район. Внезапно он повернулся к Фан Му, и на его лице возникло озарение. – Я знаю, кто он.
* * *
То же утро, то же место, та же суета и запах.
Ему не нравилась такая атмосфера, будь то больница или дезинфицирующее средство, – все это вызывало в его душе неприязнь и даже отвращение. Однако выбора у него не было: женщина могла оставаться только здесь, а он – только так хлопотать.
Он открыл дверь в знакомую палату, и, конечно, внутри была та медсестра.
– Медсестра Нань, доброе утро.
Та обернулась; легкий макияж нисколько не скрывал ее усталости. Она улыбнулась и тут же зевнула:
– Вы пришли… Ох, извините.
– Плохо спали сегодня? – небрежно спросил он и поставил термос на прикроватную тумбочку.
– Да. – Прибрав градусник и тонометр, медсестра Нань посмотрела на него. – Как и вы. У вас темные круги под глазами.
Он улыбнулся и потер лицо.
– Как она?
– Неплохо. – Медсестра Нань посмотрела на нее, все еще спящую. – Никаких изменений.
Услышав это, он слегка помрачнел и, кивнув, сел на стул рядом с кроватью.
– Не отчаивайтесь. – Медсестра Нань заметила перемену в его настроении. – Период восстановления у таких пациентов очень длительный, но если она сможет продержаться, то обязательно поправится.
Он поднял голову и слегка улыбнулся.
– Честно говоря, в сравнении с другими пациентами, которых я когда-либо наблюдала, она находится в лучшем состоянии… – Медсестра Нань внезапно покраснела. – Должна признать, ей очень с вами повезло.
Он повернулся к лежащей на кровати, взял руку и начал ее поглаживать.
– Мы – единственная семья друг для друга.
Медсестра Нань вдруг почувствовала себя лишней и, добавив, чтобы он хорошо позаботился о ней, пошла к выходу.
Он проводил медсестру Нань и, открыв дверь, сказал:
– Отдохните немного днем. Вы тоже очень устали.
– Постараюсь. – Медсестра Нань слегка нахмурила брови. – Вчера вечером… Сегодня впереди еще целый рабочий день.
* * *
Следующие несколько часов прошли как обычно.
По телевизору шел какой-то сериал про династию Цин и путешествия во времени. Изначально он не хотел смотреть что-то подобное. Однако этот сериал стал хитом, а исполнительница главной роли – безумно популярной. Неважно, хороший сюжет или плохой, но он не хотел, чтобы она его пропустила. По крайней мере, проснувшись, она сможет узнать, что произошло за все эти дни. Поэтому он терпеливо объяснял ей отношения императора Юнчжэн[16] с несколькими женщинами сомнительного положения. Проговорив битый час, и сам понял, что это несусветная чушь.
– Не буду продолжать, – он не удержался от смеха. – Это какой-то бред, полный абсурд…
В пустой палате одиноко раздавался только его смех. Те дни, когда двое людей обнимались и вместе смеялись, казалось, остались где-то в прошлом веке.
Смех постепенно стих, и хотя уголки его губ еще были приподняты, лицо помрачнело.
Через несколько секунд он снова улыбнулся,
