Ночной кастинг - Валентина Владимировна Гасс
— У нас в городе футбольный стадион вмещает пятнадцать, — заметила Элис.
Шляппо в этот момент уже приобрёл входные билеты, и независимые экскурсанты влились в общую очередь.
— Ты сделала уместное сравнение со стадионом, — продолжил Веня. — Вот эти входные арки ведут на определённые уровни трибун, как в сектора на современных аренах. Если присмотреться, над каждым входом есть римские цифры — номер, по которому и ориентировались зрители. Кстати, вход в Колизей был бесплатным для любых категорий граждан. Внизу располагались ряды для привилегированных сословий — сенаторов, далее — средний класс, ещё выше — простолюдины, и на самом верху — рабы и иностранцы, которых к ним приравнивали. Женщины, кстати, в арену практически не ходили из этических соображений, но официального запрета на посещение ими боёв или казней не было.
— Сексизм, — заметила Эля, а Вениамин глянул на неё с некоторым удивлением.
Сейчас они как раз очутились во внутренней части сооружения. Перед взором Эли открылась впечатляющая панорама; впрочем, целыми и аутентичными выглядели только некоторые фрагменты-островки общего ансамбля, большая же часть экспозиции представляла собой законсервированные руины. Полуразрушенные ряды; на две трети провалившийся пол самого ристалища, зияющий вскрытым лабиринтом подземных помещений; неровные, ломаные стенки перегородок на трибунах. И маленькие фигурки суетящихся людей-муравьёв на противоположных смотровых площадках. Эля ощутила некую гнетущую обстановку. Несмотря на то что ярко светило солнце и вокруг стоял возбуждённый туристический гомон, мрачные стены неприятно давили на подсознание.
— Под ареной, поверхность которой была деревянной, — продолжал бубнить Веня, — располагался целый лабиринт — подземный город. Именно там готовились к боям гладиаторы и именно там держали животных — в тёмных клетках, без еды, только на воде, чтобы они вели себя максимально агрессивно в схватке. Поднимали участников сражений снизу наверх на своеобразных лифтах. Но гладиаторскими боями мероприятия в амфитеатре не ограничивались, здесь же проводились многочисленные публичные казни. Причём казнили только иногородних; жителей Рима, дабы не порочить его величия, лишали жизни посредством отрубания головы за городской чертой.
— Брр, — передёрнула плечами Эля. — Обязательно про ужасы надо…
— Так это ведь исторические факты, — смущённо улыбнулся Вениамин. — Такие были времена. К рабам, например, вообще относились как к вещам.
— К некоторым людям и сейчас, знаете ли… — заметила Элис.
— Да, — продолжил гнуть свою линию Веня. — Разрушаться Колизей начал после сильного землетрясения в V веке нашей эры, а самые значительные повреждения, как то: обрушение части внешнего кольца, — произошли опять же из-за этого природного катаклизма, но уже в XIV столетии. Амфитеатр вряд ли вообще дожил бы до наших дней, если бы не реставрационные и восстановительные работы, активно запущенные в XIX веке. Если присмотреться, то можно увидеть элементы поддерживающих конструкций; в некоторых местах есть даже целые стены, возведённые как бы параллельно древним… В подземелье под ареной пойдём?
— Обязательно, — кивнула Эля, про себя, однако, думая, что прикосновение к историческим достопримечательностям — это, конечно, хорошо, но она ведь прибыла сюда вовсе не за этим. Пока она тут восполняет пробелы в историческом образовании, Арине, быть может, приходится не сладко.
«Вполне возможно, что я себя накручиваю, — тут же возразила самой себе Эля. — Ведь вполне может случиться так, что тётя Марго никакая не аферистка, а в самом деле решила помочь целеустремлённой девушке добиться какого-то сдвига в артистической карьере. Пусть и полулегальными методами. Но ведь иногда цель действительно оправдывает средства. Непонятно только, почему Арина до сих пор не дала о себе знать. Вот это больше всего тревожит…»
Подземелье под ареной надавило на психику Эли ещё сильнее. Они с Веней сейчас спустились на нижние уровни, и узкие холодные коридоры навевали тоску и уныние. Элис никак не могла оправиться от впечатления, что вот-вот из-за угла на них полупрозрачным силуэтом выплывет неприкаянная душа какого-нибудь невинно загубленного человека и примется стонать-жаловаться. Эля чувствовала себя как клаустрофоб в пещере, хотя коридоры не выглядели герметичными, в просветах там и тут виднелось небо.
А один раз Эля вообще словно отключилась. Она прислонилась ладонью к шершавому камню замшелой стены и на несколько секунд будто бы потеряла сознание. До её слуха донеслись громкий топот, раскатистый храп, звонкие металлические звуки. Шум шёл сверху, с деревянного настила, на котором происходило сейчас что-то ужасное. Через узкие щёлочки не пригнанных как следует досок, в волосы Эли сыпались песчаные крошки; из-за этого нестерпимо хотелось смахнуть их с головы, да только девушка почему-то никак не могла поднять руку. Потом до её слуха донёсся новый, совсем уже могучий, забивающий уши гул восторга и, одновременно, разочарования. Будто многотысячная толпа над подземельем зашлась в неимоверном экстазе. А потом гул смолк, громкость выкрутили на минимум, оставив лишь слабенький и болезненно-ненормальный шелестящий фон. И на макушку Эли упала капля. Потом ещё одна. Элис стало нестерпимо жутко. Она ни на секунду не усомнилась, что это за капли: если она дотронется сейчас до своих волос пальцами, то они непременно станут липкими и окрасятся в красный цвет.
Девушка вздрогнула всем телом, опомнилась от забытья, и морок исчез. Она по-прежнему стояла в подземном коридоре, опираясь теперь уже двумя руками на каменную стену.
— Ну, где ты там? — озабоченно-деликатно поинтересовался Вениамин, выглядывая из-за угла. — Заблудилась?
* * *Когда, преисполнившись впечатлений, они уже собирались уходить, Эля неожиданно ухватила своего личного гида за рукав и заставила остановиться.
Вениамин вопросительно на неё посмотрел.
— Видишь вон того охранника? — сказала Эля, указывая пальцем вперёд. Там действительно возле одного из турникетов маячила фигура сотрудника музея, следящего за порядком в музейном пространстве. — Можешь кое-что у него спросить?
— А что именно? — настороженно поинтересовался Веня, пытаясь высвободиться от захвата.
— Идиотский вопрос, конечно, — призналась Эля. — Но сделай это ради меня.
— Что сделать-то?
— Спроси, а не снимается ли тут в Колизее какое-нибудь кино. Он же должен знать, если тут работает. Или, может быть, снималось. Или будет сниматься.
— Хм… — в нерешительности протянул Вениамин,
