Родня - Анна Чиж-Литаш
Наконец кофемашина домолола зёрна, и горячий ароматный напиток тонкой струйкой стал наполнять чашки. Александр Петрович невольно нащупал в кармане брюк пачку сигарет.
— За честность — пять, а за жестокость — двойка, — полковник пододвинул стул к Инне.
— Вы пришли, чтобы поставить мне оценку?
— Кто я такой, чтобы оценивать тебя? Знаешь, один из классиков сказал: «Почти все люди хорошие, когда их поймёшь»[2], — полковник сел на стул. — Самый главный наш судья — это мы сами.
Инна с интересом посмотрела на полковника. В её глазах читалось уважение.
— Я пришёл не учить тебя жизни, — он резко встал со стула, — я пришёл потому, что расследую убийство твоих бабушки и дедушки.
— Вы подозреваете кого-то из нас?
— Я подозреваю всех. Я не уеду отсюда, пока не посажу убийцу за решётку.
— Милиция говорит, что это скорее всего какой-нибудь бродяга или маньяк.
— Они ошибаются, — губы полковника исказились в ухмылке. — Ты не верь никому. Пока я здесь, слушай меня.
Инна поставила перед Виноградовым кружку горячего эспрессо.
Аромат напитка наполнил каждый уголок квартиры. Полковнику показалось, что теперь эти стены навечно пропитаются запахом кофе.
— Где ты была в вечер убийства? — он сканировал её лицо.
— Где и все, — она была спокойна, — я приехала на вечер-встречу с блудным дядей.
Виноградов оценил сарказм.
— Мы поужинали. Бабушка ругалась с Владом и Наташей, потому что те…
— …просили у них денег. Я в курсе. А ты не знаешь, у стариков на самом деле могла быть такая сумма?
Инна помешкала с ответом. Она старалась наполнить лицо спокойствием, как будто её подключили к детектору лжи и она мысленно заставляет себя поверить в ложь перед тем, как дать ответ.
— Я точно не знаю. Мама говорила, что они отложили несколько тысяч долларов на похороны. Да и откуда у стариков могут быть такие деньжищи?
— Ну, они ведь ещё работали.
— Это сложно назвать работой, так, на конфеты внукам, — Инна повернулась к дяде спиной.
Полковник еле сдержал подступающий к горлу словесный поток возмущения.
— Кстати, красивая квартира, — полковник обвёл глазами кухню, — очень… качественный ремонт.
Глаза Инны засияли.
— Спасибо! Пять лет собирала деньги. Ну и, конечно, мама помогла. Сами понимаете, без поддержки родителей сейчас никак, — она тяжело вздохнула, как будто вспомнила, как вспахивала гектары картошки, чтобы заработать на кожаный диван в гостиную.
Полковник снова подавил приступ ярости. Беляк сочувственно смотрел на друга. Он и сам еле сдерживал эмоции, чтобы не обрушить праведный гнев на лживую девчонку.
— Во сколько ты ушла домой? — полковник попытался вернуть разговор в нужное русло.
— Я уехала вместе со Стасом и Оксаной. Они подбросили меня до центра.
— Ты пошла сразу домой?
— Я прямо как на настоящем допросе, — она скрестила руки на груди. — Нет, не сразу. Сначала я зашла в магазин, купила продукты: хлеб, молоко, два йогурта… — она загибала пальцы. — Дядя, вы помечайте у себя в блокноте, — на её губах играла злая ухмылка, — вдруг это поможет следствию?
— Я не думаю, — Виноградов чувствовал, что разговор становится неприятным для всех. — Во сколько ты пришла домой?
Инна поняла, что дядя не планирует отступать.
— Я пришла домой в семь вечера, но потом снова ушла.
— Куда?
— Я пошла со своим молодым человеком на прогулку. Сначала мы немного погуляли по городу, затем зашли в кафе «Берега». Дома я была около одиннадцати вечера. Потом я расстелила кровать, приняла душ и легла спать, — Инна говорила медленно, делая акценты на ненужные слова, стараясь разозлись полковника.
Александр Петрович сидел со спокойным выражением лица. Ни один мускул за время разговора не дрогнул, ни одна морщинка не искривилась в нервных конвульсиях. Зато душа изнывала от боли и возмущения. Полковник мысленно сжал пальцами себе кадык, не давая словам вырваться наружу.
— Я обязательно занесу каждое твоё слово в протокол допроса, — полковник дружелюбно пригрозил пальцем.
— Если честно, я не понимаю вас, дядя! Как вы можете подозревать кого-то из нас? Когда мама сказала мне, я не поверила! А теперь верю! — Инна встала и начала нервно расхаживать по кухне. — Мы же родственники! Родная кровь! Да, мы не близки, иногда ссорились, иногда кричали! Но это ведь не повод, чтобы убивать!
— Согласен, это не повод. Но могут быть и другие причины для убийства!
— Это ещё какие? — Инна фыркнула.
Александр Петрович окинул взглядом племянницу. Двадцатипятилетняя Инна выглядела ровно на свой возраст. Она не была красавицей, не была интересной. Обычная девушка, растворявшаяся в толпе. Светло-русые волосы были затянуты в тугой узел. Домашний костюм бежевого цвета, усыпанный на плечах стразами, плотно обтягивал фигурку сорок шестого размера. Он посмотрел ей в глаза. Зелёные и злые. Эта девочка за свою жизнь видела мало добра, щедрости, бескорыстности. Она выросла в материальном мире, в нём она и проведёт свою длинную жизнь. Не замечая самого важного. Цепляясь за иллюзии счастья и любви.
Александр Петрович пальцами перекручивал в кармане пачку сигарет.
— Знаешь, Инна, не все люди сошли со страниц сказок и добрых детских рассказов. Мир жесток и циничен. Брат убивает брата ради новой машины. Сын поднимает руку на мать, потому что та не даёт ему денег на очередную бутылку. Дочь сдаёт отца в приют, потому что не считает нужным заботиться о нём. Люди обманывают и предают. Если честно, то я не понимаю, почему эта планета до сих пор крутится. Наверное, у Бога на нас определённые планы, — полковник подошёл к Инне. — Я не верю тому, кто меня хотя бы раз обманул. А вы все врёте! И ты, Инна, обманула меня.
Александр Петрович с Беляком проследовали в прихожую. Они быстро обулись и надели куртки. Уже в пороге полковник обернулся и сказал:
— Совсем скоро всё станет на свои места. Про твою тарелку манной каши[3] обязательно узнают.
Инна непонимающе посмотрела на мужчин.
— Спасибо за кофе! Он был великолепен! Увидимся завтра на похоронах, если ты, конечно, собираешься на них идти.
Полковник с грохотом закрыл новую дверь новой квартиры в центре города. Инна схватилась за телефон.
