Комната с белыми стенами - Ханна Софи
– А, ты читаешь домашнее задание – жалостную книжонку Хелен Ярдли… А где прустовы желтые закладки?
Саймон ничего не ответил. Он еще вчера вечером сказал ей, что скорее отпилит себе голову, чем станет читать экземпляр, который всучил ему Снеговик. Наверное, это у женщин в крови – вынуждать вас раз двадцать подряд отвечать на один и тот же вопрос? Мать Саймона делала то же самое с его отцом. Обе бабушки точно так же обходились с его дедами. Удручающая мысль.
– Не может быть, что это тот самый экземпляр, который ты вчера заказал на «Амазоне»…
– «Слово», – резко произнес он. Односложный ответ, по форме и по содержанию. «Слово на улице» – так назывался независимый книжный магазин в центре города, гораздо менее пафосный, нежели предполагало его название. За место в его витрине соревновались книги по местной истории, садоводству и кулинарии. Саймону он нравился потому, что в нем не было кафе. Он не одобрял книжных магазинов, торгующих кофе и пирожными.
– Вчера вечером там было мероприятие. Я на всякий случай заглянул туда по пути домой. У них была эта книжка, и я, чтобы слегка ускорить это дело, решил ее купить и прочесть за ночь. – Почувствовав, как его правая пятка постукивает по полу кухни, Саймон приказал себе успокоиться.
– Охохо, – беспечно произнесла Чарли. – Выходит, когда придет заказанный по «Амазону» экземпляр, у тебя будет сразу три книжки. Скажи, ту, что дал тебе Снеговик, ты, часом, не сунул в измельчитель?
Еще как сунул бы, если б был уверен, что Пруст не застукает его за этим занятием!
– Если она еще у тебя, я бы охотно глянула на нее.
Саймон кивком указал на стол.
– Вот она, если ты хочешь ее почитать.
– Хотелось бы взглянуть на те отрывки, которые Пруст пометил для тебя закладками. Поверить не могу, что он до этого снизошел! Ведь его «эго» не знает границ.
– Это абзацы, где упоминается он, – спокойно произнес Саймон. – Как будто только они во всей книге имеют значение. В глазах Ярдли он был Мартином Лютером Кингом, далай-ламой и Иисусом Христом в одном лице.
– Что? – оторопела Чарли, беря в руки «Только любовь». – Здесь сказано что-то противоположное?
– Нет. Она считала его своим другом.
– В таком случае она как минимум плохо разбирается в людях… Как ты думаешь, она действительно убила своих детей?
– Почему ты спрашиваешь? Потому, что она хвалила Пруста?
– Нет, потому что ее за их убийство посадили в тюрьму, – ответила Чарли с подчеркнутым терпением.
– Мне было велено выискивать людей вроде тебя. Снеговику нужны имена. Имена инакомыслящих. Имена изменников.
Чарли наполнила чайник водой.
– Могу я сказать что-то такое, что ты не истолкуешь превратно? А если я в то же самое время заварю для тебя чашку чая?
– Говори что хочешь. Я восприму все как надо.
– Звучит многообещающе. У меня словно камень с души свалился… Ну, хорошо. Мне кажется, что тобой овладевает некая опасная навязчивая идея. Точнее, уже овладела.
Саймон удивленно посмотрел на нее.
– Это потому что я всю ночь не ложился спать? Я не мог заснуть. Хелен Ярдли для меня не важнее, чем все прочие…
– Я говорю о Прусте, – осторожно возразила Чарли. – Ты одержим ненавистью к нему. Ты лишь потому не ложился спать и всю ночь напролет читал книгу, так как знал: в ней что-то говорится о нем.
Саймон отвернулся. Заявление Чарли о том, что у него-де пунктик в отношении Пруста, показалось ему смехотворным.
– Я впервые имею дело с убийцей, которая написала книгу, – сказал он. – Чем раньше я ее прочту, тем скорее пойму, может ли она каким-то образом помочь мне.
– Тогда почему было не почитать экземпляр, который тебе дал Пруст? Вместо этого ты потащился в «Слово», а это, признайся, изрядный крюк. Ты же не поленился этот крюк сделать, чтобы зайти в книжный магазин, который уже мог быть закрыт или в нем могло не быть этой книги…
– Он был открыт, и книга там была, – сказал Саймон и шагнул мимо Чарли в коридор. – Забудь про чай. Мне нужно умыться и идти на работу. Не хочу попусту тратить время на разговоры о том, чего не было.
– Но если бы «Слово» оказалось закрыто? – крикнула ему вслед Чарли. Снова эти бессмысленные гипотезы. – Ты бы вернулся на работу, чтобы взять экземпляр, что тебе дал Пруст?
Саймон не удостоил ее ответом. В его мире, если ты окликнул кого-то издалека, задавая вопрос, и не получил ответа, то лучше махнуть на это дело рукой; в лучшем случае подождать, когда подвернется удобный момент, и повторить попытку. Но не в мире Чарли.
Саймон услышал на лестнице ее шаги.
– Если ты не можешь заставить себя читать нужную тебе книгу лишь потому, что это он ее тебе дал, то у тебя точно проблема.
– Она считала его своим другом, – повторил Саймон, глядя в зеркало для бритья на свое измученное лицо. Зеркало купила для него Чарли и криво повесила на стене ванной.
– И что из этого?
Она права. Если он не согласен с мертвой женщиной, то он ничем не лучше Пруста и уже ступил на тропу тирании.
– Наверное, каждый человек имеет право на свое мнение, – наконец ответил Саймон.
Возможно, кто-то из коллег далай-ламы счел бы его заносчивым засранцем. Вот только есть ли у людей в шафранных одеждах коллеги? А если да, то как их называют?
– Какая часть твоего времени уходит на ненависть к нему? – поинтересовалась Чарли. – Восемьдесят процентов? Девяносто? Или тебе мало того, что ты работаешь вместе с ним? И теперь хочешь, чтобы он полностью завладел твоими мыслями?
– Нет, это я предоставлю тебе. Довольна?
– Была бы довольна, если б ты так и думал. Я тотчас позвонила бы в тот пятизвездочный отель в Малайзии.
– Только не заводи снова эту песню о медовом месяце. Мы ведь договорились…
Саймон знал, что ведет себя некрасиво. Не желая уступать, он не дал возможности Чарли высказать ее мнение, а потом попытался представить все таким образом, будто это было их общее решение.
Как это там сказал Снеговик? Я знаю, что могу рассчитывать на вашу поддержку.
Саймон с ужасом думал про их с Чарли медовый месяц. До июля остается всего девять месяцев, и он все ближе и ближе. Саймон боялся, что облажается как мужчина, и тогда Чарли проникнется к нему отвращением. Единственный способ положить конец этим страхам – как можно скорее рассказать о собственной несостоятельности.
Он почистил зубы, побрызгал на лицо холодной водой и спустился вниз.
– Саймон?
– Что?
– Убийство Хелен Ярдли связано с Хелен Ярдли, а не с Прустом, – сказала Чарли. – Ты не найдешь правильный ответ, если задаешь неправильный вопрос.
* * *Пруст поднялся с кресла, чтобы открыть Саймону дверь. Такого еще отродясь не бывало.
– Слушаю вас, Уотерхаус.
– Я прочел книгу. – Именно поэтому я здесь, даю тебе еще один шанс проявить благоразумие, вместо того чтобы пожаловаться на тебя в отдел кадров. Впрочем, это не был реальный шанс. Саймон не мог притворяться, будто в этом было нечто великодушное. Он просто хотел доказать, что Хелен Ярдли ошибалась.
Но как можно быть таким наивным? Разве он недостаточно хорошо изучил Пруста, проработав бок о бок с ним много лет?
– Жаль, Уотерхаус, что вы не были знакомы с Хелен Ярдли. Вы могли бы многому у нее научиться. Она пробуждала в людях самые лучшие качества.
– Что же она потом с ними делала? – язвительно спросил Саймон. – Зарывала где-нибудь в землю и оставляла подсказки?
Черт, неужели он это сказал? Странно, что после этого его пинком не вышибли из комнаты.
– Что это? – спросил Пруст, кивком указав на лист бумаги в руках у Саймона. Интересно, подумал тот, он лишь затем сдержался и подавил гнев, чтобы отказать младшему коллеге в чувстве превосходства?
– Мне кажется, сэр, есть вещи, которыми мы пренебрегаем. Я тут составил список имен тех, с кем, по-моему, нужно поговорить. Это те, кто был заинтересован в том, чтобы Хелен Ярдли признали виновной, и другие, те, которые…
