Неравная игра - Кит А. Пирсон
Вместо ответа Клемент снова потягивает пиво и со скучающим видом оглядывает паб.
— Хотя бы тепло? — не унимаюсь я.
— Я решала, — смягчается он наконец. — Среди прочего.
— О, как интересно. И что же вы решаете?
— Проблемы.
— И что, у мистера Хаксли возникла проблема, которую он хотел решить?
Ход рискованный, однако момент мне представляется весьма подходящим.
— Слушай, ты оставишь его в покое или нет?
— Пыталась. Не получается.
Внезапно великан подается вперед, положив руки на стол.
— Ты веришь в судьбу? — спрашивает он.
— Вообще-то, нет.
— И я не верил, но вот что тебе скажу: сдается мне, ты следила сегодня за мной не без причины, но вовсе не из-за Билла Хаксли.
— Что-что? Да нет же, именно из-за него!
— Это ты так думаешь, а я готов поспорить, что по другой причине. Просто ты пока ее не знаешь.
Что это было, самое низкопробное заигрывание в истории человечества? Может, ему и правда нравятся женщины постарше. Только обратился не по адресу.
— Да, конечно, — фыркаю я. — Спасибо большое, но о судьбе у меня имеется собственное представление.
Клемент лишь вскидывает брови и залпом допивает пиво.
— Ну это мы еще поглядим. Ладно, мне пора.
— Что? Подождите…
Он встает и закидывает рюкзак на плечо.
— Пора назад, пупсик. Дела, дела.
— Куда назад?
— В Лондон.
— Так и мне туда! Мы сможем продолжить наш разговор в поезде?
— Если хочешь, садись рядом, но мне нужно вздремнуть. Сегодня ночью у меня работенка.
Прежде чем я успеваю подняться, он уже двигает к дверям. Допиваю вино и спешу за ним.
Спешить приходится до самой платформы.
— Спасибо, что подождали, — задыхаясь, шиплю я.
— Поезд будет с минуты на минуту. Не хотел его пропустить.
В подтверждение его слов действительно показывается состав.
Минуту спустя мы уже сидим друг напротив друга в душноватом вагоне. Клемент устраивается поудобнее, явно намереваясь проспать всю дорогу до Лондона.
— Прежде чем вы заснете, можно еще один вопрос?
— Только быстро.
— То, что вы искали здесь… Это было в книжном магазине?
— Не знаю. Возможно.
— И что же именно?
— Это уже второй вопрос.
— Да бросьте, Клемент.
Он глубоко вздыхает.
— Книга, раз тебе так хочется знать.
— И вы тащились сюда ради какой-то книжки? Вы об «Амазоне» слыхали когда-нибудь?
— Я же не полный идиот. Это река такая, в Южной Америке.
— Ха-ха, очень смешно.
Великан моего веселья не разделяет и с каменным лицом отворачивается к окну.
— Что за книга-то?
— Библия, — бурчит он.
— Вы не производите впечатление верующего человека.
— Ну да, такой вот я, полный сюрпризов.
Клемент откидывается на спинку и закрывает глаза, давая понять, что разговор окончен.
Лично у меня засыпать в транспорте никогда не получалось, ни в каких его видах, потому я сосредотачиваюсь на сочинении сообщения Дэймону — мол, подвернулось кое-что интересное, — после чего под аккомпанемент посапывания великана погружаюсь в созерцание мелькающих за окном пейзажей.
Время от времени, однако, взгляд мой помимо воли отвлекается на нового знакомого. Не погрешу против истины, если назову его чудаковатым, и вкупе со свойственной ему грубоватой прямолинейностью это странным образом ободряет. Чего не скажешь о категорическом отказе говорить о Уильяме Хаксли. Уму непостижимо, с какой это стати человек из низов готов защищать богатого политика-консерватора, пускай и бывшего. Если, конечно, Клемент не говорит правду и говорить действительно не о чем.
Меня вдруг охватывает жуткое ощущение, что мне уже никогда не удовлетворить свою жажду истины.
Поскольку заняться все равно нечем, а связь пока есть, открываю почтовый ящик — и тут же раскаиваюсь. Помимо обычного шлака меня ожидает очередное задание Дэймона: снова интервью у «знаменитости». На этот раз у жены неизвестного мне футболиста Премьер-лиги, которая готовится представить собственную модную коллекцию.
Вот как, как, на хрен, подобную требуху можно выдавать за новости? Я что, пропустила собрание, на котором настоящую журналистику вычеркнули из списка должностных обязанностей и заменили на стряпню важных новостей из пшика? Да и кому, черт побери, охота читать подобный вздор? Уж точно не мне, и писать об этом тоже не хочу!
Как бы меня это ни убивало, я трачу полчаса времени и бочку терпения — из-за неустойчивого сигнала — на поиски сведений о бывшей модели, Мэдисон Марш. По крайней мере, смогу отчитаться Дэймону хоть о каких-то результатах за сегодня, если он вдруг спросит.
— Что стряслось, пупсик? У тебя лицо, прямо как отшлепанная задница.
Отрываюсь от смартфона и вижу, что Клемент уже вернулся из царства Морфея.
— Вы всегда такой милый?
— Всегда. Так в чем дело?
— Да ничего особенного, по работе.
Он долго смотрит на меня, попирая все приличия.
В вагоне становится на пару градусов жарче.
— Небось, интересная у тебя работа?
— Когда-то была. Теперь не очень.
— Поэтому-то ты так и возбудилась на Билла Хаксли?
— Отчасти. Интересные сюжеты попадаются редко.
Какое-то время он размышляет над моим ответом, затем снова таращится в окошко. Через несколько секунд, впрочем, меняет тему разговора:
— Как твоя фамилия?
— Почему это вас интересует?
— По той же причине, по которой ты за мной следила, — из любопытства.
— Хоган.
— А, так ты пэдди?
— Фамилия ирландская, если вы это имеете в виду, — хмурюсь я. Еще не хватало, чтобы он сыпал расовыми оскорблениями на весь вагон.
— Значит, родители у тебя пэдди?
— Прекратите произносить это слово!
— Почему?
— Потому что называть так ирландцев — оскорбительно.
— Вовсе нет. У меня был кореш-ирландец, Шон, так мы его только так и называли. Он не возражал.
— Разумеется, Клемент, он просто боялся вам возразить.
— Очень сомневаюсь. Крутой был чувак.
— Был?
— Да однажды взял и сорвался домой. Сказал, хочет вступить в ИРА.
Я трясу головой.
— Замолчите!
— Да что такого я сказал? — возмущается великан.
— Хватит сыпать стереотипами об ирландцах. Еще, чего доброго, начнете уверять, будто ваш приятель любил «Гиннесс» и картошку на завтрак.
— Как ни странно…
— Хватит!
— Да и пожалуйста. Я всего лишь поддерживал разговор.
Мы погружаемся в неловкое молчание. Чересчур неловкое.
— Отвечая на ваш вопрос, в моей семье ирландцы по отцовской линии. С его родителями я никогда не встречалась, но сами они из Корка, а в Лондон переехали сразу после войны.
— А как твоего отца звали?
— Деннис. Деннис Хоган.
— Ясно.
И с этим Клемент вновь закрывает глаза и остающиеся пятнадцать минут поездки дремлет.
Пробуждается он, когда за окном уже проплывает платформа «Ватерлоо».
— Хорошо поспали?
— Ага, пасиб.
Он встает и потягивается, раскинув длиннющие,
