В интересах личного дела - Галина Владимировна Романова
Да, да, его шантажировали. Выдвигали страшные требования, грозили разоблачением. Но он, невзирая на страх быть разоблаченным и предстать перед невестой в невыгодном свете, отказал шантажисту.
– Я не стану этого делать, – сказал он задавленным голосом, лежа на больничной койке. – Никогда не стану. Можешь предпринимать что угодно, я не пойду на поводу у ваших больных фантазий.
– Это ты о чем, дружище? – хохотнул шантажист в телефонную трубку.
– Это я о том, что ты сотворил со своими дружками. Очень грубо и неэффективно!
– Да? А разве ты не в больнице? А твоя невеста не там же? Метод очень действенный, скажу я тебе. Для манипуляций и запугивания. Но… Но это не мой метод, дружище.
– Что ты хочешь этим сказать? – Вадик нахмурил брови, почти полностью скрывшиеся под повязкой.
– Что это не я!
– В смысле?!
Вадик точно помнил тот страшный холод, который промчался по его распластанному на больничной койке телу. Как будто его в емкость со льдом погрузили или в прорубь сунули, так ему сделалось холодно и страшно.
– Это не я, детка, – передразнил его собеседник Светлану. – Стал бы я так заморачиваться! Тут явно придурок какой-то забавлялся.
С этим Вадик был не согласен. Вспомнив все обстоятельства происшествия, он пришел к выводу, что «придурок» весьма умен. Придумать подобное и воплотить в реальность требовало как умственного, так и физического напряжения.
– Тебя обложили со всех сторон, детка, – ерничал его собеседник, позвонив на следующий день. – У кого-то ты прочно засел в печени.
– А может, не я? – предположил он. – Думаешь, у Светы с ее деньгами нет врагов?
– Не знаю.
– Да ты один из них, урод! – заорал на него Вадик. – И я все расскажу ей, понял! Как только она окрепнет. И мне плевать!
– На что? – поинтересовался после паузы его собеседник.
– Расскажи ей все про меня! Все, что знаешь. Посмотрим, в чью сторону будет перевес.
– Это ты о чем?
– О степени вины, придурок! То, чем ты меня шантажируешь, – фигня полная. А вот твои требования тянут на уголовную статью. И на срок приличный. А ты…
Вадик понял, что выдохся. В глазах потемнело, боль перекатывалась с затылка в лоб, оттуда растекалась в виски, тошнило.
– Пошел ты к черту! Не звони мне больше…
Шантажист больше не звонил, но Света вдруг переселила его на первый этаж. И Хлопов вел себя с ним неадекватно. Раньше он не позволял себе такого пренебрежения. А сейчас…
Вадик подошел к окну уперся взглядом в забор.
Будто в тюрьме, подумал он. Повернувшись, окинул взглядом комнату. Просторная, но обстановка весьма аскетичная. Как в гостинице. Или в гостевой комнате их офиса, где иногда оставались ночевать припозднившиеся сотрудники, выполняющие важную срочную работу.
Ему все же пришлось собрать чемоданы. Бегать по лестнице за трусами и носками, все сочли неудобным. Его отселили, сделали гостем в этом доме, и без вмешательства Хлопова здесь не обошлось. А если тот узнает обо всем, чем его шантажируют, и доложит об этом своей хозяйке, то жить в этом доме Вадику останется три с половиной мгновения.
Может, самому обо всем рассказать? Покаяться, и она поймет и простит?
Вадик присел на край дивана, на котором ему теперь надлежало спать в одиночестве, поставил локоть на колено и обхватил лоб растопыренной ладонью.
Рассказать? Признаться или нет? Поверят ему? Не сочтут лжецом и притворщиком?
Света, конечно, могла бы ему поверить, если бы не этот гадкий Хлопов, круживший вокруг Вадика матерой акулой. Как он смотрит на него! Как ухмыляется! Ему, может быть, уже что-то известно. И Хлопов уж точно все преподнесет Светлане со своей точки зрения. У него не будет шансов оправдаться.
Вадик посмотрел на свои вещи, которые еще не успел развесить на плечиках и разложить на полках. Имеет ли смысл? Переселение из спальни на первый этаж – всего лишь отсрочка. Его выставят из этого дома и выгонят с фирмы. Надо трезво оценивать ситуацию и предугадывать события. Нельзя дожидаться неизвестности и потом бежать отсюда с поджатым хвостом и отбитым задом.
Он уйдет отсюда раньше. Сейчас.
К тому же неприятности, в которые они попали на дороге, явно к нему отношения не имеют. Это происки врагов Светланы, и все может повториться, причем с гораздо более страшными последствиями. Могут не оставить в живых ни ее, ни его.
Вадик так не хотел! Он хотел жить. И чтобы Света жила. Но если ее не станет, он не допустит обвинений в том, что остался жив.
Черт! Совсем запутался.
Вадик встал, выкатил из-за двери пустые чемоданы и принялся складывать в них вещи.
Он съедет. Пока не знает куда, но съедет. Вещи уложил аккуратно, чтобы не измять – не понадобится искать утюг в случае необходимости. Ему ведь теперь и о работе надо задуматься, что-то подыскать. А являться на собеседование в измятой одежде так себе идея.
Поставив чемоданы у двери, Вадик полез в задний карман за мобильным. Захотелось позвонить квартирантам. Надежда слабая, но вдруг?
Ему никто не ответил, и тогда он позвонил соседке. Бывшая учительница, ныне подрабатывающая консьержкой, была ненавязчивой, аккуратной и очень незаметной на их общей кухне. Она ему нравилась. Может, была излишне подозрительной, но это ему никогда не мешало.
– Алло, Вадим, вы? Ох, как я рада вас слышать. Хотела вам звонить, честное слово!
– Что-то случилось, Анна Сергеевна? – Он сразу насторожился, уже ничего хорошего не ожидая.
– Ваши квартиранты позавчера утром съехали. И разговор со мной такой странный затеяли: про возможную субаренду вашей комнаты и все такое. Намекали, что я буду в доле. Так и сказали, представляете! Я им – категорически «нет». Они ключи мне в лицо швырнули и уехали. И знаете… Боюсь оболгать их, но, по-моему, кое-что из вашей комнаты пропало. Не вижу постеров на стене. Старинного радиоприемника. Вы им, кажется, дорожили.
– Черт с ними с постерами и приемником, – рассмеялся он, боясь поверить в удачу. – То есть их нет и я могу вернуться?
– Конечно! Это же ваша комната, Вадим.
– А они не приедут снова?
– Это вряд ли, – подумав, ответила Анна Сергеевна. – Из их разговоров на кухне я поняла, что они уезжают за границу работать. На полгода. А из их срока аренды осталось три месяца, разве нет?
Да! Да, да, да…
– Все, я еду домой, – выдохнул он с облегчением. – Сегодня вечером будем чай пить, как раньше. С меня чай, вода и сахар. С вас ваши превосходные коврижки с медом.
– Ставлю тесто, – по-военному кратко ответила соседка и
