Пропасть смотрит в тебя - Инна Юрьевна Бачинская
– В гробу я видал такое хобби! – перебил капитан Астахов. – А коробки с шоколадом откуда… элитным, как ты говоришь? Зачем так светиться?
– Согласен. Эстет, кроме того, уверен в безнаказанности. Помню, супруг жертвы сказал, что они жили скромно, нигде не бывали, у себя никого не принимали. Я бы на твоем месте еще раз вывернул наизнанку соседей и коллег. Третьего не дано. Где-то они пересеклись… жертва и убийца.
Капитан Астахов с трудом удержался, чтобы не послать Лисицу куда подальше, хотя очень его уважал.
– Не согласен! – сказал он твердо.
– В смысле? – не понял судмед.
– Не согласен насчет маньяка. Что такое маньяк, знаешь? Как он убивает, в курсе?
– Хочешь сказать, что ему нравится физическое взаимодействие с жертвой?
– Именно! Он хочет почувствовать ее страх, помучить и получить удовольствие. Серийник нападает спонтанно, он не знает жертвы, как ее зовут, ему это не надо… как правило. А этот проделал сложную работу: узнал адрес, отправил пакет… И дорого́й шоколад! Какая-то фигня! Непонятно даже, мужчина или женщина.
– Боится физического контакта? – подсказал Лисица. – Интересная мысль! А насчет женщины очень даже: мужчина не додумался бы до шоколада. Вообще, яд – женское оружие. Тем более в конфетах. Они все любят шоколад. Будем надеяться, что это останется единичным случаем.
– Всякие бывают мужчины, – неохотно заметил Астахов. – Посмотрим.
– Посмотрим, – согласился Лисица. – Но ты все-таки не расслабляйся.
Не успели они поговорить и разбежаться, как капитана дернули на новое убийство. Очередная жертва – и снова коробка шоколада! Чертов шоколад! Снова этот чертов шоколад… Хотя шоколад на этот раз оказался другим, но из стиля тем не менее не выпадал: в продаже его не было, и откуда он взялся, оставалось тайной.
Капитан Астахов смотрел на женщину, лежащую на диване, пену на синих губах, глаза, уставившиеся в потолок. Заострившееся лицо, короткие светлые волосы с сединой, пестрый халатик, красные тапочки… Опять… цикута? На журнальном столике – бутылка красного, перевернутый бокал в луже вина и раскрытая коробка шоколада, на сей раз не белая, а красная. Внутри маленькие разноцветные конфетки, похожие на клумбу; на крышке золотые буквы: «Moser Roth Mini Pralinen 16 stück» и картинки. То, значит, были французы, теперь немцы. Жертва – Лидия Ивановна Глут, сорока двух лет, преподаватель по классу фортепиано в музыкальном училище, – пила вино и ела конфеты, осталось восемь штук. Ей стало плохо… бокал опрокинулся и разлилось вино. В ведре для мусора – оберточная бумага, отправитель некто А. Смирнова, проживающая по улице Космонавтов, дом шестнадцать. Снова почтовая доставка, снова шоколад, которого просто так не купишь. Почерк, никак.
Имя и адрес оказались фальшивыми. Непонятно, почему жертва вскрыла пакет от неизвестного дарителя, разве что у нее была знакомая с таким именем. Или вскрыла не раздумывая, тем более адрес и имя написаны довольно неразборчиво. Учеников много, родителей тоже… мало ли. Мужик, скорее всего, не открыл бы, а женщина… Любопытство сгубило кошку, вспомнил капитан слышанное где-то присловье…
Где же эта сволочь его берет? Шоколад! Женщина? Мужик вряд ли додумается… получается, прав Лисица? С его-то опытом, всякого навидался… С легкой руки друга капитана, философа Федора Алексеева, к Лисице прочно прилипла кличка профи-аксакал, в смысле, давно на пенсии, но все еще в обойме.
Жертва была мертва около четырех-пяти часов. Значит, коробку шоколада доставили с утренней почтой, около одиннадцати. «А эта кому помешала?» – раздумывал капитан. Или опять прав Лисица – прикидка? А что потом? Шоколадный маньяк… выверт какой-то! Что-то сомнительное, бабское, нездоровое… Все противилось подобному выводу, но ничего другого не приходило в голову. И главное, отсутствие мотива! Вот на хрен, спрашивается?
Обнаружила Глут ее соседка из квартиры рядом около шести вечера – обратила внимание, что дверь приоткрыта, Лида часто забывала запереться, позвонила, ей не ответили, и тогда она вошла…
Она же показала, что Лида проживала одна, была тихая, скромная, все время играла на пианино; когда на нее Галкины протекли, даже скандал не устроила, а они и рады, копейки на ремонт не дали… жлобы! Здоровалась первой, но не останавливалась, как будто стеснялась, все бочком, на ходу. Были ученики, школьники, девочка и мальчик, лет примерно одиннадцати-двенадцати. И еще Влас из одиннадцатой квартиры… со странностями парень, слегка не в себе, работает в областном архиве. У него еще мама не встает уже восемь лет…
Влас Ульянкин, тощий молодой человек тридцати одного года, производил странноватое впечатление из-за толстых линз очков, которые не позволяли рассмотреть, куда именно он в данный момент смотрит. Правая дужка замотана скотчем. На нем были короткие джинсы, клетчатая рубашка и галстук-бабочка. Капитан Астахов представился и показал удостоверение. Молодой человек замер, уставившись ему в лицо. На вопрос, почему он дома, здоров ли, Влас, подумав, сказал, что здоров, просто у него отгул. Несмотря на необычный внешний вид, он занимал в архиве руководящий пост заведующего отделом рукописей. Холост, хобби – наблюдает за птицами, состоит в обществе орнитологов «Хохлатая цапля», каждые выходные их группа, вооруженная биноклями, отправляется по пешеходному мосту за реку и наблюдает. Это он выложил с ходу, не дожидаясь вопросов, и капитан подумал, что парню не хватает общения. Как многие незамысловатые и добропорядочные люди, считает, что полиция должна знать все. Он представил себе Власа в камуфляже, в его чудовищных очках, сидящего в засаде и смотрящего в бинокль…
Лидия Ивановна замечательный человек и учитель, сказал Влас. Он давно хотел научиться играть на пианино, но стеснялся. А потом решился. Они занимаются два раза в неделю, а потом пьют чай и разговаривают. Он приносит конфеты…
– Какие конфеты? – сделал стойку капитан.
– Шоколадные или пирожные, – сказал Влас. – С Лидой можно говорить обо всем! О литературе, религии, философии… А что случилось? – спохватился он. – Извините, что не приглашаю, там мама… – Он махнул рукой в глубь квартиры.
– Асик, кто там? – прозвучал издалека надтреснутый женский голос.
– Ма, это ко мне! Так что же случилось? Что-то с Лидой?
– Лидия Ивановна умерла…
– Как умерла? – Влас был потрясен; открыв рот, он смотрел на капитана громадными стрекозиными глазами. – Но… как же так, я видел ее вчера… – Он снял очки и принялся протирать их краем рубашки.
– Когда именно?
– Ну… у нас был урок… в восемь вечера. Мы занимались, потом пили чай… Как это случилось? Почему она умерла? Сердце?
– Пока неясно. Чай пили с конфетами?
– Да, кажется…
– В коробке?
Влас задумался.
– Нет, – сказал он наконец. – Без коробки, триста граммов «Шехерезады», с орешками.
– Посмотрите. – Капитан достал мобильный телефон. – Возможно,
