Тайна церковной мыши - Анна Васильевна Дубчак
– И кто же там сейчас живет?
– Понятия не имею. Возможно, эта девушка, племянница его, и жила. Плюс целый штат прислуги.
Труп обнаружил парень-посыльный, который привез пиццу. Консьержка впустила его, поскольку знала парнишку в лицо, он часто привозил заказы в этот дом. Посыльный поднялся на третий этаж, позвонил в дверь, и когда ему долго не открывали, он машинально взялся за ручку двери и понял, что она открыта. Позвал заказчицу по имени, знал, что ее зовут Ирина, потому что она часто заказывала в их фирме пиццу, и когда ему никто не ответил, прошел в квартиру, заглянул на кухню, поскольку она была первой от входа, и увидел труп. Он сразу же потерял сознание. И это неудивительно – уж слишком много крови было на полу, мебели… Да и сама жертва, лежащая на животе, раскинув ноги и руки, в белой, напитанной кровью тунике, представляла собой жуткое зрелище.
Пиццы было заказано две, причем большие, из чего Журавлев сделал вывод, что в квартире на момент заказа, а это примерно за полчаса до появления посыльного, могло быть два человека. Судя по характерным следам на простыне, которые он заметил при беглом осмотре спальни, это был мужчина, любовник. И кто он? И, главное, куда делся?
Он уже отправил своего помощника, чтобы тот сделал поквартирный опрос, но почему-то был уверен, что толку от этого не будет. В таких «центровых» домах летом в будний день почти никого нет – большинство, кто не работает, выезжает за город.
Проводив Ларочку, Журавлев спустился к консьержке, решил поговорить с ней. Женщина весьма солидного возраста, однако одетая как студентка, в джинсы и цветную майку без рукавов, сидела в своей конторке бледная и заплаканная. Весь первый этаж пропах запахом корвалола.
– Ну что там? Вычислили убийцу? – спросила она, поднимаясь со своего места, с продавленной красной бархатной подушки. Еще с утра уложенные волосы, подстриженные под «каре», сейчас были растрепаны, и сквозь отдельные пряди реденьких волос просвечивала розовая кожа черепа.
– Я рад, что вы такого хорошего мнения о нашей работе. Увы, прошло слишком мало времени… – усмехнулся Александр.
– Ах да, конечно.
– Скажите, что вы можете рассказать об убитой Ирине Кречетовой?
– Понимаете, у нас здесь живут люди не простые, с некоторыми вообще трудно разговаривать, особенно если речь идет о деньгах. Представляете, из третьей квартиры должны мне уже за два месяца! Сами на «бентлях» ездят, а бедной консьержке платить не собираются…
– Так что с Кречетовой? Тоже задолжала вам? – уныло спросил Александр, готовясь услышать много несущественного, лишнего, что просто отнимет драгоценное время.
– Нет-нет, вот я как раз и хотела рассказать вам, что она была… Господи, теперь придется говорить о ней в прошедшем времени! – Глаза ее наполнились слезами. – Бедная девочка! Она была такой доброй, всегда оставляла мне на чай, приносила коробки с печеньем, конфетами, которые, вы уж извините, не доедала. Накупит себе сладостей, наестся, а что останется, несет мне. Она знала, что и я тоже сладкоежка.
– Вы сказали: на чай. За что? – Журавлев хотел представить себе образ жизни Кречетовой. – За какие услуги?
– Я иногда, – понизив голос, зашептала женщина, – убиралась у нее. Она наотрез отказалась от того, чтобы нанять домработницу, говорила, что не сможет терпеть в квартире постороннего человека. Говорила еще, что это в загородном огромном доме, где миллион комнат и сад, требующий ухода, работает целый штат прислуги, а в квартире, если не свинячить, то можно обойтись и моей помощью. Конечно, я делала это тайно, чтобы никто из наших жильцов не видел, или же в свои выходные. Ирочка мне хорошо платила, давала продукты. Да, еще я ходила по ее просьбе в магазин. Она еще говорила всегда: «Сдачу оставьте себе, Томочка».
– Понятно. А что можете рассказать о ее личной жизни?
– Да какая там личная жизнь?! Ну дружила она с водителем Константина Николаевича, Женей Табачниковым. Уж не знаю, какие точно у них были отношения…
– Так, стоп. Кто у нас Константин Николаевич?
– Как кто? А вы не знаете? Так Кречетов! Вы должны были слышать о нем, это был крупный бизнесмен, миллионер! А еще – дядя Ирины. Хотя она, как я слышала, всем говорила, что его дочь. И многие, знаете ли, верили. Он на самом деле относился к ней по-отечески. Квартиры ей покупал, машину вот эту желтую, я называю ее «лимончик», купил. Ни в чем ей не отказывал. Вот только не понимал, что только портит ее этим. Она же никогда и нигде не работала. Когда ее мать, сестра Константина Николаевича, была жива, он содержал их, единственных ему родных людей, а когда сестра умерла, он всю-то свою любовь и заботу направил на племяшку. Ей бы, дурочке, воспользоваться добротой дяди, да и поехать учиться куда-нибудь в Оксфорд или Кембридж, чтобы образование хорошее получить, а она вместо этого стала профессиональной бездельницей. И так уже, видать, привыкла, нигде не работать и жить на кречетовские деньги, что заставь ее работать – не сможет!
– А сам Кречетов… Он не женился, у него нет детей?
– Я мало что о нем знаю. Скорее всего, женщины у него были, может, и дети есть. Мужчина-то он видный был, женщины, наверное, сами ему на шею вешались. Но реально он вроде жил один. Много работал, ездил по миру, любил, говорят, путешествовать.
– Говорите, дети есть?
– Да вы что же это, шоу по телевизору не смотрите? В прошлом году, кажется, была передача как раз о том, как нашелся вроде бы сын Кречетова, да и похож на него был… А потом, примерно через месяц, вышла еще она передача, где выяснилось, что этот парнишка – не его сын, там же тесты ДНК делают…
– И что же, Кречетов сам принимал участие в этом шоу?
– Нет, конечно. Думаю, он и сам в шоке был, когда узнал, как его имя треплют. Но это же телевизионщики, им бы только покуражиться на чужих именах, судьбах, заработать побольше деньжат на рейтингах.
– Так что вы там рассказывали про Евгения Табачникова?
– Он водителем был у Кречетова. Тоже красивый такой, видный парень. Очень привязан был к своему хозяину. Да что там хозяин, он явно благодетелем был. И поэтому, когда Константина Николаевича не стало, Женя этот, Табачников, совсем потерялся. Прибился к Ирочке нашей, стал часто приезжать. Короче… Пили они. Вдвоем. Меня отправляли в магазин за выпивкой. Ну я и ходила, приносила, понимала, тяжело им,
