Таежная банда - Виталий Михайлович Егоров
– Кто такой?
– Брат сожительницы Кислого.
Обручев обратился уже к задержанному:
– Как тебя зовут?
– Кирилл.
– Сколько лет?
– Двадцать один.
– Кислый, получается, твой зять?
– Микола, что ли? Его не Кислым обзывают, а Хохлом кличут.
– Так он не Кислый?
– Ваня-молдаван иногда так говорит, а в основном зовут Хохлом.
– Когда и куда они выехали?
– На Кенимэ… – Парень вопросительно посмотрел на оперативника. – Забыл, как называется.
– Кенкеме?
– Да, Кенкеме. В десять вечера.
– А кто с ним поехал?
– Ваня-молдаван и водитель на бортовом «уазике».
– Водителя не знаешь?
– Семен.
– А где он живет?
– Точно не знаю, где-то в Мархе.
– «Урал» чей?
– Этого Семена.
– Кто у Кислого… Хохла еще в друзьях?
– Андрей и Василий.
– Где они?
– Не знаю.
Шум в коридоре отвлек Обручева от беседы с парнем: в кабинет ввалился Скакунов в бронежилете и в каких-то латах, на голове водрузилась несуразная каска. Ну, точно Илья Муромец, разве что не хватает палицы!
– Машина пришла! – выдохнул он.
Увидев насилу передвигающегося в неудобном и тяжелом бронежилете оперативника, Обручев не выдержал и прыснул со смеху:
– Снимай, к черту, доспехи: двум смертям не бывать, а одной не миновать! Лучше возьми дополнительные рожки к автомату. И ребятам скажи, чтобы все сняли, а то перегрузят своим весом автомобиль, а дорога не ахти какая. Я сейчас выхожу.
– Слава богу! – облегченно вздохнул Скакунов, убирая прочь каску.
Обручев повернулся к парню:
– Кирилл, последний к тебе вопрос. Только ответь на него честно, иначе не миновать беды.
– Задавайте.
– Из оружия что у них видел?
– Обрезы охотничьего ружья.
– А сколько их?
– Я видел три. Две двустволки и винтовка.
Приказав оперативнику подробно допросить парня, Обручев вышел на улицу, где его ждал «УАЗ»-фургон с водителем и тремя сыщиками. Сев в салон машины, он крикнул водителю:
– Жми из этой машины все, что можешь, не жалей ее – наши там в опасности!
Он взглянул на часы – от преступников их отделяло пять часов пути. «Лишь бы бандиты застряли где-нибудь в грязи, – молился про себя Обручев. – Тогда возьмем их «тепленькими». А Люда? Люда не подведет, она ответственная и храбрая женщина, не даст, чтобы ее застали врасплох. Да-а-а, ребятам там несладко: с одной стороны, лесной людоед, с другой – не менее, а может быть, гораздо более опасные, двуногие хищники. Держитесь, ребята, держись, Люда!»
Водитель мчался с такой скоростью, иногда переваливая за сотню километров в час, что Обручев немного успокоился: «Успеем!»
Но когда началась лесная дорога, машина села брюхом на первой же глубокой грязи. Опера вышли из машины, но, попробовав толкнуть ее, быстро поняли бессмысленность затеи и стали рубить вагу из растущей рядом лиственницы. Поочередно поднимая каждую сторону машины и подкладывая под колеса валежники выбрались из грязи, но через несколько сот метров вновь оказались в ее плену.
Срубая очередную вагу, Скакунов, тяжело дыша, заметил:
– Представьте себя в бронежилетах – мы бы все тут сдохли! По-моему, водитель ни черта не смыслит в таежной дороге! Вот тут, например, можно было бы немного держаться левее и спокойно проскочить!
Обручева тоже стали терзать смутные сомнения, что водитель не знаком с сельскими дорогами, и потому поинтересовался у него:
– Никогда не ездил по разбитой дороге?
– Нет, – виновато ответил тот, – только по асфальту…
– Мужики, все ко мне! Надо держать совет, – окликнул Обручев оперативников, занятых вагой.
Все сгрудились впереди машины, и в свете фар предстала печальная картина: обмазанные грязью с ног до головы люди, мокрая одежда, вместо обуви – ошметки из бесформенной грязи. Вспомнив, что он выглядит так же, как все, Обручев обратился к сыщикам:
– Мы так не доедем. У кого есть опыт вождения «УАЗа»?
– У меня, – откликнулся немолодой уже оперативник Климент. – У брата такая машина, на охоту вместе ездим.
– Садись за руль!
– Стой! – внезапно крикнул Скакунов, рассматривая дорогу левее, где можно было проскочить грязь без особых усилий. – Следы «УАЗа», они впереди нас!
– Ну, это разумеется, – изрек Обручев, наклонившись и рассматривая следы, – мы же идем в погоню за ними… Хотя все, что происходит сейчас, трудно назвать погоней.
Выбравшись из грязи, опера последовали дальше. Климент действительно оказался опытным водителем, он ловко объезжал опасные места, иногда разгоняя машину и беря большие лужи с ходу. Когда преодолели лесную дорогу и оказались на поле, Обручев велел остановить машину. Уже рассвело, было полвосьмого утра. Он быстро нашел следы ехавшей впереди машины и приказал:
– Преступники впереди нас, всем держать оружие наготове, до фермы осталось шесть-семь километров.
Опера увидели бортовой «УАЗ» издалека. Машина стояла, прижавшись к изгороди фермы, рядом с ней суетились люди.
– Полный вперед! – крикнул Обручев водителю. – Берем всех с ходу, при сопротивлении стрелять без предупреждения!
Когда машина, прыгая на ухабах, приблизилась к ферме и очертания людей стали различимыми глазу, сердце у него радостно забилось – он увидел Людмилу, которая, заметив «уазик», махала руками. Рядом стояли Федин и фермер.
Выпрыгнув из машины и подбежав к ней, Обручев крепко обнял ее, взволнованно проговаривая:
– Все живы-здоровы?! Где бандиты?!
– Живы, живы, – улыбнулась Людмила, хотя глаза ее были полны слез. – Бандиты задержаны, связаны по рукам и ногам и лежат на полу. Решали вопрос, как везти их в город, а тут вы с кавалерийским наскоком…
– Получили информацию, что преступники выехали в вашу сторону, и пустились за ними в погоню… – Обручев взглянул на Федина: – Кстати, что с шатуном?
– Ликвидировали и сожгли.
– Серьезно?! – поразился сыщик. – Ну, вы даете, господа!
В доме у фермера на полу лицом вниз лежали три человека, связанных «ласточкой», которых охранял Павлов.
– А вот это правильно, – удовлетворенно отметил Обручев. – Пусть теперь попробуют себя в роли того сторожа, которого они связали подобным образом и убили.
Один из бандитов, а Обручев понял, что это и есть Кислый, приподнял голову и, глядя с ненавистью на сыщика, прошипел:
– «Мокруху» хочешь пришить, командир? Не получится! Смотри, все зачтется…
Обручев понял, что эти слова предназначены не ему, а подельникам, чтобы те держались до конца и не признавались в содеянном.
– Зачтется, зачтется, – проговорил Обручев и распорядился: – Задержанных положить на пол фургона, два опера остаются их охранять, остальным собраться в доме – посовещаемся перед выездом в город.
Когда преступники были транспортированы в машину, он сел за стол и крикнул, положив руку на грудь:
– Хозяин, доставай свою настойку! Сердце готово выскочить, надо успокоить!
Фермер не заставил себя долго ждать, через миг семь стаканов, наполненных восхитительной наливкой, алели на столе.
– Давайте, ребята, выпьем за нашу удачу! – поднял Обручев свой стакан. – За ту оперскую удачу, которая чуть не сорвалась из-за
