Убийца без лица - Манкелль Хеннинг
Валландер кивнул и пошел к выходу.
— А что пишут в газетах о каких-то иностранцах? — спросила она.
— Слухи, — сказал Валландер. — Знаешь, как это бывает.
— Нет, не знаю.
Выйдя из ее кабинета, он почувствовал, что вспотел.
Вот это кадр, подумал он. И как только такие идут в прокуратуру? Охотиться на хулиганов и бороться с уличной преступностью?
В вестибюле Валландер остановился. Он никак не мог сообразить, что ему делать дальше.
Поесть, решил он. Если я не поем сейчас, то уже вообще не поем.
А сообщение для прессы можно написать за едой.
Когда он вышел на улицу, его чуть не сбило с ног. Шторм бушевал по-прежнему.
Сначала Валландер решил поехать домой и сделать себе овощной салат. Хотя он ничего не ел с утра, в желудке ощущалась тяжесть. Но в конце концов не устоял перед соблазном поесть в «Дудочнике». Еще один день неправильного питания.
Без четверти час Валландер вернулся в управление полиции. От слишком торопливой еды его опять прохватил понос, так что первым делом пришлось помчаться в уборную. Когда кишечник немного успокоился, Валландер передал пресс-релиз девочкам из канцелярии и направился к Неслунду.
— Хердина я не нашел, — сказал Неслунд. — Он отправился в какой-то поход с Обществом защитников природы в Фюледалене.
— Значит, поедем туда и разыщем его!
— Думаю, это я и один смогу сделать, а ты займись банками. Если он разводил такие секреты вокруг этой дамы и ее ребенка, там наверняка что-нибудь есть. Так мы сэкономим время.
Курт Валландер кивнул. Все верно. Незачем за все хвататься самому. И переть напролом, как взбесившийся паровоз.
— Так и поступим, — сказал он. — Не успеем сегодня, поедем в Кристианстад завтра.
Прежде чем отправиться в банк, он еще раз позвонил Стену Видену. Опять никакого ответа.
Он оставил Эббе листок с номером.
— Может быть, тебе удастся дозвониться. И проверь, правильный ли номер. Стен Виден. Может быть, номер зарегистрирован на его скаковую конюшню, но названия я не знаю.
— Ханссон наверняка знает.
— Я сказал — скаковая конюшня. Это не бега.
— Он ставит на все, что шевелится, — сказала Эбба и улыбнулась.
— Если что, я в Фёренингсбанке.
Он припарковал машину у книжной лавки на площади и кинул монетки в автомат. Ветер чуть не вырвал из рук квитанцию. Город, казалось, вымер. В такую погоду люди предпочитают отсиживаться дома.
У витрины радиомагазина он остановился. Мелькнула мысль купить видео, чтобы не так тоскливо было по вечерам. Он посмотрел цены и стал прикидывать, хватит ли ему денег в этом месяце. Или лучше купить новый музыкальный центр? Все-таки музыка для него важнее.
Он оторвался от витрины и свернул на пешеходную улицу к китайскому ресторану. Отделение банка находилось в соседнем доме. Там был всего один посетитель — какой-то фермер со слуховым аппаратом громко и сердито ругал высокие проценты по займу. Слева была открыта дверь в кабинет, там сидел мужчина, уставившись на экран компьютера. Пожалуй, именно к нему стоит обратиться, подумал Валландер. Клерк испуганно поднял на него глаза, точно увидел грабителя.
Валландер вошел в кабинет и представился.
— Не могу сказать, что мы рады вас видеть, — признался клерк. — За все время, что я служу в банке, мы ни разу не имели дела с полицией.
Курт Валландер почувствовал неприязнь к этому службисту. Похоже, Швеция стала страной, где люди больше всего боятся, что их побеспокоят или отвлекут. Рутина — это святое!
— На этот раз придется. — Он протянул ордер, подписанный Аннет Бролин.
— А без этого никак нельзя обойтись? — спросил клерк. — В этом весь смысл банковских ячеек. Их содержимое не должно быть известно никому, кроме владельца.
— Нельзя, — буркнул Валландер, — к тому же владелец мертв, а у меня не так много времени.
Клерк со вздохом встал из-за стола. Валландер понял, что тот уже успел приготовиться к визиту полиции.
Они прошли сквозь решетчатую дверь и спустились в подвал. Ячейка Лёвгрена была внизу, в самом углу, Курт открыл ее, вынул ящик и поставил на стол.
Там лежали документы на места на кладбище, а также на хутор в Ленарпе. Несколько старинных фотографий и выцветший конверт со старыми марками. И все.
Ничего, подумал он. Ничего из того, на что я надеялся. Банковский служащий стоял рядом и наблюдал. Курт переписал регистрационный номер документа на недвижимость, номера кладбищенских участков, потом сунул ящик обратно в ячейку.
— Все с этим? — спросил клерк.
— Пока да. Теперь я хочу посмотреть на его счет.
На обратном пути ему кое-что пришло в голову.
— Имел ли кто-нибудь кроме Юханнеса Лёвгрена доступ к ячейке?
— Нет.
— А может быть, вы знаете, когда в последний раз он открывал ее?
— Я уже посмотрел в книге посетителей. Похоже, это было много лет тому назад.
Когда они вернулись в зал, фермер продолжал громогласно ругать новые порядки. Теперь он возмущался низкими ценами на зерно.
— Все данные у меня в кабинете, — сказал клерк.
Курт Валландер сел с ним рядом и просмотрел два длинных листа компьютерных распечаток. Всего у Юханнеса Лёвгрена оказалось четыре счета, два из них — совместные с Марией Лёвгрен. В сумме на них находилось девяносто тысяч крон. Никаких операций с этими счетами давно не производилось, была лишь указана сумма начисленных на днях процентов. Третий счет был еще с тех времен, когда Лёвгрен активно занимался фермерством; там числилось 132 кроны 97 эре.
Оставался последний счет. На нем лежало около миллиона крон.
Мария Лёвгрен в качестве сораспорядителя счета не указывалась. Первого января на счет были начислены проценты в размере 90 тысяч крон. Четвертого января Лёвгрен снял со счета 27 тысяч крон.
Курт Валландер поглядел на собеседника.
— На сколько лет назад мы можем проследить этот счет?
— В принципе на десять. Но это потребует времени. Надо посмотреть по нашим компьютерам.
— Начните с прошлого года. Меня интересуют движение средств за 1989 год.
Клерк вышел из кабинета. Валландер продолжал просматривать лежащие на столе бумаги. Оказалось, помимо миллионного счета у Лёвгрена еще семьсот тысяч было вложено в различные инвестиционные фонды, которыми управлял банк.
Ларс Хердин не соврал, подумал он.
А Нюстрём еще уверял, будто денег у них не было. Как мало мы знаем даже о соседях.
Не прошло и пяти минут как клерк вернулся. Он протянул Валландеру новую распечатку.
В 1989 году Лёвгрен снял со счета в общей сложности 78 тысяч крон наличными в январе, июле и сентябре.
— Я могу взять эту выписку? — спросил Валландер.
Клерк кивнул.
— И еще я бы хотел поговорить с кассиршей, которая последний раз обслуживала Лёвгрена.
— Бритта-Лена Будэн, — уточнил сотрудник банка. — Сейчас я ее приведу.
В комнату вошла очень молодая девушка. Не старше двадцати, подумал Курт Валландер.
— Она в курсе, — сообщил клерк.
Валландер кивнул и поздоровался.
— Ну, рассказывайте.
— Денег было много, — сказала девушка. — А то бы я не запомнила.
— Он не выглядел озабоченным? Не нервничал?
— Насколько я помню, нет.
— В каких купюрах ему нужны были деньги?
— Он просил в тысячных.
— Только в тысячных?
— И еще несколько по пятьсот.
— Куда он убрал деньги?
У девушки была замечательная память.
— В коричневый портфель. Такой, знаете, старинный портфель, с ремешком.
— Вы бы узнали этот портфель, если увидели?
— Думаю, что да. Ручка была драная.
— Как это — драная?
— Кожа вся полопалась.
Курт Валландер снова кивнул. Ну и память!
— Можете еще что-нибудь вспомнить?
— Он взял деньги и ушел.
— Он был один?
— Да.
— А вы не видели, его никто не ждал на улице?
— Этого из кассы не видно.
— Не помните, в котором часу это было?
Девушка на секунду задумалась.
— Сразу после этого я пошла на обед. Значит, около двенадцати.
