Кабинет доктора Ленга - Линкольн Чайлд
Извозчик с усмешкой взял обернутый марлей пузырек. В нем, как Констанс уже объяснила помощнику врача, содержался состав, известный как СХЭ – смесь спирта, хлороформа и эфира. Второй флакон она оставила себе.
Констанс отошла в сторону, уступая Мёрфи право открыть дверь. За ней лежал темный коридор с отсыревшими каменными стенами. Проскользнув следом за извозчиком, Констанс закрыла дверь и опять осмотрелась. Справа поднималась лестница к южному крылу. Слева был узкий проход с тремя дверями, что вели в комнаты капеллана, врача и повара. Две первые были закрыты, сквозь щели не пробивалось ни одного лучика света. Врач и капеллан уплыли с острова, как и говорил Мозли. Но за приоткрытой третьей дверью мерцала лампа и раздавался низкий, равномерный храп.
«Проклятье!»
Подав предостерегающий сигнал извозчику, она подкралась по холодному коридору к открытой двери. Грузный мужчина в сальной поварской блузе и фартуке навалился на стол в пьяном бесчувствии.
Дело усложнялось. С охранником, даже с двумя, они бы справились, но это чудище в человечьем обличье путало все планы. Если он проснется и отправится за добавкой, то может их выдать. Драться с разъяренным пьяным здоровяком тоже не хотелось.
Констанс подобралась ближе к дверному проему, раздумывая, что можно предпринять. Потом внимательно посмотрела на саму дверь. Окованная железными полосами на заклепках, она была такой же крепкой, как и все тюремные двери. Констанс жестами объяснила свой план Мёрфи. Тот понимающе кивнул, но все равно не опустил дубинку.
Констанс совершенно неслышно шагнула в комнату, сделала еще шаг, не сводя глаз со спавшего повара, взяла ручку двери и, отступая, потянула на ее себя. Засов с едва уловимым шорохом скользнул под запорную планку. Констанс вытащила из сумочки на поясе набор отмычек, на ощупь вставила в скважину короткий крючок, за ним второй. Затем дала сигнал Мёрфи, который быстрым движением загнал клин между двух отмычек. Констанс выдернула инструменты, а извозчик, еще раз показав свою буйволиную силу, согнул и сломал клин прямо в скважине, чтобы замок невозможно было отпереть. Они подождали с минуту, повар по-прежнему храпел. Констанс подумала: открыв камеру Джо, нужно будет и там повредить замок с помощью клина, чтобы скрыть следы ключа.
Прокравшись к выходу по каменному коридору, они снова остановились у подножия лестницы, уходившей по спирали вверх, в темную пустоту. Констанс мысленно представила, что их ждет впереди. Лестница помещалась внутри северной стены южного крыла. Три лестничные площадки, одна над другой, соединенные с тремя ярусами камер. Мозли сказал, что охранник сидит в убогой будке возле первой площадки. Выйдя оттуда в центральную башню, он мог осмотреть все двери, выходившие в круговую галерею на каждом из трех этажей. С этого наблюдательного поста в «большом зале» охранник сразу заметил бы любой непорядок. Мозли предупредил, что иногда на верхних этажах выставляют и второго охранника. И не было никакой возможности узнать заранее, когда это случится.
Еще раз удостоверившись, что никто не подозревает об их присутствии, Констанс начала подниматься по винтовой лестнице. С каждым шагом все отчетливее слышались ночные вздохи, стоны, кашель и проклятия заключенных, все сильнее ощущалась вонь от немытых тел.
Она остановилась на темной площадке первого этажа. Впереди, за узким проходом, освещенным с дальнего конца, виднелась небольшая деревянная будка, прикрепленная к стене болтами и стальными тросами. За решеткой окна висела керосиновая лампа. Констанс разглядела темный силуэт охранника. Холодный поток зловонного воздуха из коридора подсказывал, что впереди находится большое помещение, пока еще не видимое в темноте.
Внезапно прямо над ней раздался резкий сухой кашель, а вслед за ним – отвратительное, натужное отхаркивание. Констанс замерла. Это не мог быть заключенный, ведь шум доносился со стороны лестницы. Значит, в эту ночь на верхнем этаже дежурил второй охранник.
Констанс переглянулась с Мёрфи в слабом свете его фонаря. Извозчик кивком показал, что понял, как изменится их план. Он закрыл створку фонаря и повесил его на ремень, затем осторожно достал полученный от Констанс флакон, размотал марлю настолько, чтобы стала видна стеклянная пробка, и начал бесшумно подниматься по лестнице.
Вытащив из ножен стилет, Констанс двинулась следом за ним. Она не собиралась никого убивать, но, если что-то пойдет не так и их обнаружат, думала она, сгодятся любые меры, чтобы освободить Джо и вывести его из этого омерзительного места.
Пока Констанс ждала на ступенях, все ее чувства обострились. С минуту все было тихо. Затем сверху донесся слабый, оборвавшийся стон, будто кого-то ударили под дых. Прошла еще минута, и Констанс услышала царапанье, повторившееся дважды.
Это был условный сигнал: Мёрфи справился со вторым охранником и теперь поднимался на третий этаж, где располагались самые большие камеры – до двадцати четырех человек в каждой.
Настала очередь Констанс. Она спустилась на первый этаж и прокралась по коридору – черный силуэт, почти неразличимый на черном фоне. Присев на корточки под окном будки охранника, она посмотрела на часы. У нее оставалось пять минут до того момента, когда Мёрфи должен был отпереть двери камер, спровоцировав побег.
Проблема заключалась в том, что охранник удобно устроился в маленькой сторожке и не собирался из нее выходить. Нужно было как-то выманить его, не вызвав преждевременной тревоги. Констанс хотела вывести Джо из камеры, прежде чем начнутся беспорядки.
Она глубоко вдохнула, выдохнула и снова набрала полные легкие воздуха. Потом прикоснулась языком к нёбу, вытолкнула воздух из груди диафрагмой и в последний момент снова опустила язык, заставив воздушный поток пройти над ним. Получившийся звук очень напоминал жужжание пчелы… у дальней стены будки.
Спрятавшись в темноте под окном, Констанс повторила трюк. На этот раз охранник услышал жужжание и поднялся на ноги, со скрежетом отодвинув стул.
Отец Констанс был поэтом, шутником и мечтателем. Самой сумасбродной из его идей было переселение из Лондона в Нью-Йорк незадолго до начала Гражданской войны. Он так и не прижился в Америке, но не утратил страсти к фокусам, которым научился еще в юности, на ярмарке в Ламбете, и забавлял детей чревовещанием вплоть до своей смерти от холеры в 1877 году.
Констанс опустила подбородок, сдавив гортань, и снова вытолкнула воздух из легких. Жужжание повторилось, только теперь оно было тоном ниже, как будто шло от самой земли. На жаргоне ярмарочных фокусников это называлось «сменить верхнюю технику на нижнюю».
Озадаченный тем, откуда взялась пчела в работном доме холодной зимней ночью, охранник открыл окно и высунул голову. Констанс тут
