Последние поручения - Макдоннелл Куив

Глава одиннадцатая

— Поверьте, парни, она набросилась на меня, как сука во время течки. Мне даже неловко стало.

Конь перегнулся через руль велосипеда и одарил слушателей своей самой широкой и наглой улыбкой. Томми и Дэз смотрели на него с восторгом, но Карл — этот долбаный Карл — корчил вечно скептичную, ухмыляющуюся рожу. Вот придурок долговязый!

— Что-то в парке она не казалась особо возбужденной.

— Ага, потому что уже удовлетворилась.

— Она сказала Дженис, что ничего не было.

Конь откинул длинную челку от глаз:

— Херня это. У нас все было — извращения всякие и много чего еще. Конечно, она не признается. Джентльмены о таком не рассказывают.

— В таком случае ты должен быть тем, кто не рассказывает.

— Заткнись уже, Карл. Я был кем угодно, только не джентльменом. Все было по-жесткому.

Дэз захохотал, Карл закатил глаза. Он явно напрашивался на пощечину. Конь не станет терпеть неуважение.

— Как делишки, пацаны?

Сердце Коня чуть не выпрыгнуло из груди, но оборачиваться он не стал. Этот голос он мог узнать и так. Но ведь он не совершал ничего плохого, да? По крайней мере, ничего такого, о чем бы кто-то знал.

Тело приняло решение раньше, чем включился разум. Он изо всех сил надавил на педали велосипеда, попытавшись по-спринтерски стартануть. За первые пару метров он набрал достаточно ускорения для того, чтобы в тот момент, когда клюшка для хёрлинга влетела в переднее колесо, его перебросило через руль.

Воздух с шумом вырвался из легких, когда он упал на землю перед большими мусорными баками на колесиках, к которым относили мусор обитатели всех квартир в Долфин-Хаус. Конь поднял глаза к утреннему дублинскому небу. Где-то в нем, предположительно, имелось солнце, но оно было скрыто за густыми темными облаками и вряд ли появится в ближайшее время. Будущее Коня определенно не выглядело безоблачным.

— Господи, Конь, прости, пожалуйста. Кажется, мой хёрл запутался в колесе твоего велосипеда.

Конь повернул голову. Томми и Карл поспешно отступали к многоквартирным домам. Вот чертовы трусы! Хотя вряд ли он имел право их винить. Честно говоря, он и сам хотел бы оказаться где-нибудь подальше отсюда. Он снова посмотрел вверх, когда в поле его зрения появилась характерная голова Банни Макгэрри, наблюдавшего за ним с притворным беспокойством.

— Неважно выглядишь, Конь. Ты что, корма мало ешь?

Коню нравилось притворяться, будто его прозвище связано с определенными физическими способностями, но реальность… реальность была такова, что оно приклеилось к нему еще с детства. Коня звали Конем потому, что он был похож, кхм… на коня. Зубы отросли великоватыми для головы, что обеспечило ему неудачный неправильный прикус. Затем он стал полузащитником команды клуба Святого Иуды по хёрлингу, хотя и не совсем по своей воле. Просто Банни не оставил ему выбора.

— Черт побери, что это за бешеный старый мудак?

Конь вздрогнул, услышав голос Дэза. Он переехал в их район только в прошлом году, что объясняло, хотя и не оправдывало той ошибки, которую он только что совершил. Конь начал вставать со стоном. Он заметил широкую улыбку на лице Банни, когда тот одарил Дэза фирменным взглядом Макгэрри. И улыбка эта не предвещала Дэзу ничего хорошего.

— Заткнись, Дэз, — сказал Конь.

— Этот чувак из федералов?

— Из федералов? — переспросил Банни. — Тебя что, уронили в детстве на голову? Ты в Ирландии, сынок, говори нормально!

— Не совсем, — ответил Конь Дэзу, и это было правдой: формально Банни больше не служил в полиции, однако по-прежнему оставался все тем же Банни. — Дэз, ты бы лучше ушел подальше, я серьезно.

Дэз с недоверием покосился на Коня:

— Чего?! Я не потерплю, чтобы какой-то сумасшедший старый пердун приходил в мой район и проявлял неуважение к моей команде.

— К «команде»? — переспросил Банни. — К «команде», серьезно? Конь, ты теперь гребец на распашной четверке без рулевого[29] или что-то в этом роде? Кстати, парнишка действительно выглядит педиковато, так что это было бы логично. — Банни повернулся лицом к Дэзу. — Банни Макгэрри к твоим услугам, солнышко. А теперь сделай себе одолжение — свали отсюда. Мне надо пообщаться наедине с человеком по имени Конь.

— И кто меня заставит свалить, а? Ты, что ли, косоглазый коркский хер?

Тридцать секунд спустя Конь стоял, прижавшись спиной к одному из больших мусорных баков, а напротив него в некомфортной близости возвышался Банни Макгэрри.

— Ну что, Конь, может, догадаешься, по какому поводу я нанес свой маленький визит?

— Здесь офигеть как воняет, выпустите меня! — подал голос Дэз из мусорного бака.

Все-таки некоторые люди не умеют затыкаться.

— Держи рот на замке, ишак-гомосексуалист, и скажи спасибо, что я засунул тебя в бак с пищевыми отходами, а не с битым стеклом.

Последовала минута молчания, затем еще одна. Очевидно, даже Дэз был способен усвоить урок, если его объяснить достаточно внятно. Банни можно было обвинить во многом, но склонностью к недосказанности он явно не страдал.

— Теперь сообразил, почему я здесь, Конь?

— Это из-за Шэрон? Я ничего не делал. Она лжет!

Банни поджал губы. Конь почувствовал себя идиотом. Он забыл одно из золотых правил: не пытайся угадать, почему разозлился Банни. Если промахнешься, у него станет на одну причину для злости больше.

— Нет, это не из-за Шэрон. Хотя…

Банни вывернул Коню ухо.

— Господи, Банни, за что?

— Я не знаю, но предполагаю, что это знает Шэрон. Надо ли мне повторять небольшую лекцию, которую я уже читал тебе, об уважении к женщинам?

Конь опустил глаза:

— Нет, Банни.

— Хорошо. Вернее, не очень. Я здесь потому, что в том доме на третьем этаже живет весьма милая дама по имени миссис Ауэйем. Она из Нигерии. У нее трое детей — очень хорошо воспитанных. По каким-то причинам у них возникает много жизненных трудностей. Кажется, у одного из главных злодеев нашей пьесы имеется длинная челка и склонность к падениям с велосипеда. Наверное, ты ничего об этом не знаешь, да, Конь?

— Они приезжают сюда, Банни. Захватывают власть. Это наш район!

— Ага, — согласился Дэз из мусорки.

Банни сильно пнул по стенке бака.

— Ой!

— Заткнись там. Что же касается тебя… — Банни склонился достаточно близко, чтобы Конь ощутил запах снеков «Монстр Манч»[30] в его дыхании. — Господи, Конь, ты настолько тупой? Это бедные люди, они переезжают сюда в поисках лучшей жизни. Люди, у которых нет ни хера, нападают на других людей, у которых тоже ни хера нет, — от этой явной глупости мне хочется взвыть.

— Они вообще не отсюда…

— Как и этот мешок с дерьмом, — указал Банни на бак. — В чем разница?

— Но он, это самое…

— Я ирландец.

Банни снова пнул по баку.

— «Я ирландец», — передразнил он издевательским тоном. — Ирландцы, сидевшие в нищете поколениями, уезжали в Америку, в Австралию, в Англию, в Канаду — куда угодно, где уже были ирландцы или где их не было, только ради шанса на лучшую жизнь. Ты об этих людях пытаешься сказать?

— Это другое!

В этот раз Банни так сильно пнул мусорный бак, что оставил на нем отчетливый отпечаток ботинка.

— Это то же самое, черт тебя дери!

В его реве прорезалось что-то по-настоящему безумное. Конь стал молиться, чтобы у Дэза хватило ума заткнуться, иначе скоро он начнет вспоминать минуты, проведенные в мусорном баке, как старые добрые времена.

Банни посмотрел прямо в глаза Коню, одарив его фирменным взглядом Макгэрри.

— Ты был хорошим ребенком, Конь. Не вырастай в жалкое подобие мужчины, обвиняющее в своей судьбе всех вокруг, кроме себя самого. Есть много причин, по которым у тебя не будет той жизни, о которой ты мечтал, но поверь: ни одна из них не связана с тем, что вдова с тремя детьми въехала в ту квартиру на третьем этаже. Стань мужчиной, Христа ради. Сделай из себя что-нибудь стоящее. Можешь начать с того, чтобы перестать общаться с Капитаном Мусорного Бака и завести приличных друзей. Извинись перед девушкой Шэрон за то, что ты сделал, или не сделал, или черт его знает что еще. Ты один из моих пацанов, Конь. Я хотел бы тобой гордиться.