Пожалуйста, избавьте от греха - Рекс Тодхантер Стаут
– Это правда. Они сами показали мне наркотик. – Миссис Оделл полезла в сумочку и извлекла из нее чековую книжку. – Да, я поступила на редкость глупо, но больше я такую ошибку не совершу. Я собираюсь выписать вам чек на сто тысяч долларов, но отдаю себе отчет в том, что сделать это следует крайне осторожно. Если вы полагаете, что я плачу вам за то, чтобы ни вы, ни Гудвин не рассказывали полиции про ЛСД, то ошибаетесь. Я и сама понимаю, что это невозможно. Но я уверена, что они никогда не изобличат Браунинга, тогда как вам это вполне под силу. Я уверена, что только вы способны вывести его на чистую воду. Мне наплевать, во что это обойдется. Сто тысяч долларов – это только задаток. Возможно, вам придется заплатить кому-нибудь вдвое большую сумму за какие-то сведения.
Она вытащила ручку и начала выписывать чек.
– Нет, – остановил ее Вулф. – На этих условиях я не приму от вас ни цента. Я безусловно отказываюсь браться за дело, чтобы изобличить мистера Браунинга как убийцу вашего мужа. Я мог бы за него взяться лишь с одной целью – попытаться изобличить истинного убийцу и раздобыть улики, достаточные для того, чтобы осудить его. Что же касается вопроса, должен ли я раскрывать какие-либо сведения полиции, то пусть это останется полностью на моей совести. Мы с мистером Гудвином предпочитаем до поры до времени не делиться фактами, которые обеспечивают нам преимущество.
– Убийца и в самом деле Браунинг. Что заставляет вас сомневаться?
– Я не сомневаюсь. Я рассматриваю эту вероятность наряду со всеми прочими, хотя, если бы он и впрямь знал о том, что ваш муж намерен подсыпать в виски ЛСД, его кандидатура была бы предпочтительнее. – Он переместил взгляд на секретаршу. – Мисс Хабер, вы не говорили об этом мистеру Браунингу, а кому вы это рассказали?
– Никому! – вырвалось у нее, это прозвучало громче, чем следовало бы, и она повторила, уже тише: – Никому.
– Это чрезвычайно важно. Я должен знать. На сей раз вы обязаны сказать правду.
– Я и говорю вам правду. Я не могла никому рассказать хотя бы потому, что и сама об этом не знала. Лишь в прошлую субботу вечером я узнала, для чего понадобился ЛСД, три дня назад. До этого миссис Оделл ничего мне не говорила… Когда она попросила меня…
Вулф посмотрел на миссис Оделл.
– Я верю ей, – просто сказала она, и Вулф снова повернулся к секретарше:
– Вы посещаете церковь, мисс Хабер?
– Да. Лютеранскую. Не каждое воскресенье, но довольно часто.
– Принеси Библию, – обратился ко мне Вулф.
На третьей полке снизу, налево от глобуса, стояли девять Библий – четыре разных издания на английском и пять – на иностранных языках. Я выбрал ту, которая показалась мне наиболее подходящей, в переплете черной кожи, и подошел к секретарше, съежившейся в красном кожаном кресле.
– Положите на нее правую руку, – велел Вулф, – и повторяйте за мной. Держа руку на Священной Библии, клянусь…
Я держал Библию, а мисс Хабер положила на нее правую руку, слегка растопырив пальцы:
– Держа руку на Священной Библии, клянусь…
– Что я не знала о том, как намеревался поступить мистер Оделл…
Она повторила слово в слово.
– С ЛСД, который я достала по просьбе миссис Оделл…
Она вновь повторила.
– До субботы, седьмого июня.
– До субботы, седьмого июня, – эхом откликнулась мисс Хабер.
Вулф снова обратился к миссис Оделл:
– У вас имеются основания подозревать мистера Браунинга только в том случае, если он знал о том, что ваш муж собирается подсыпать ему в виски наркотик. Мисс Хабер об этом не знала. Сомневаюсь, чтобы вы или ваш муж рассказали это мистеру Браунингу. Кому вы говорили об этом?
– Никому не говорила. Ни единой живой душе. Значит, Питер сам проболтался. Я бы, конечно, никогда этого не заподозрила, но ведь иначе и быть не могло. Были, конечно, люди, которые хотели, чтобы новым президентом стал Питер, а не Браунинг, и он, должно быть, поделился с одним из них. Например, с Тедом Фолком, хотя Тед ни за что не продал бы его Браунингу. Могу назвать вам несколько имен. Сильвия Веннер. Потом один человек из отдела общественных связей…
– Прошу прощения. – Вулф отвернулся и кинул взгляд на настенные часы. – Время ланча. Вы можете составить список имен с соответствующими комментариями. Однако я еще раз повторяю: вы должны четко понимать, чего именно ожидаете от меня. Я постараюсь выяснить, кто убил вашего мужа, и раздобыть достаточно веские улики, чтобы суд вынес обвинительный приговор. И все. Вы это поняли?
– Да. Но я хотела бы увериться… Нет. Наверное, это невозможно. – Она открыла чековую книжку. – Но если это не Браунинг… Ладно, черт с ним! Черт с ним!
Она выписала чек.
Глава 8
Без двадцати минут семь Теодор Фолк, сидя в красном кожаном кресле со скрещенными ногами, заявил Вулфу:
– Это зависит только от того, что именно он собирался сделать.
За четыре с половиной часа, прошедших после ланча, сделано было много, хотя видимых результатов добиться не удалось. Мы обсудили проблему Кремера. Если и когда он явится, я приоткрою дверь только на два дюйма, насколько позволяет цепочка, и скажу, что Вулф занят и неизвестно, когда освободится, а мне велено набрать в рот воды и ни с кем не общаться. Ордер Кремер, скорее всего, не получит, ведь судье он может рассказать только то, что несколько человек, фигурирующих в деле об убийстве, провели часть вечера в доме Вулфа. Если же он все-таки раздобудет ордер, то мы все равно будем молчать в тряпочку. Другой вариант состоял в том, что я распахну дверь во
