Керен Певзнер - Исповедь убийцы
Я оборвала себя. Попробуем рассуждать логично. Где был Денис во время совершения этих трех убийств? Например, когда убили Когана? Вечером того дня он, по-моему, разговаривал по Интернету. А где был Денис, когда убили священника? В Иерусалиме. А когда убили Зискина? В тот вечер он пришел ко мне веселый, мы прекрасно провели время, он что-то болтал, какие-то милые глупости. Почему я это помню? Светила яркая луна, я стояла возле открытого окна и он мне еще сказал, что я напоминаю ему Маргариту, только метлы не хватает. А Рабинович говорил, что после совершения убийства маньяк обычно бывает в прекрасном, расслабленном настроении.
Да что же это я, в самом деле! Ко мне подбирается маньяк. Близко близко. Очень хитрый. Зная, что я сообщу в полицию о его звонке, говорит со мной на иврите, имитируя аргентинский акцент. А записку на лобовом стекле машины оставляет уже на русском. Он хочет сотворить со мной что-то, а мне в голову лезет совершенно невообразимое! Что делать? Пойти в полицию и сказать: я подозреваю своего любовника, потому что он классно трахается в полнолуние и мамочка у него тиранка? И что они мне на это скажут? Я примерно представляю. А Борнштейн вообще недоволен тем, что я влезаю в расследование, хотя без меня он бы ни за что не поймал Яира БенАми.
Я должна сама выяснить, в чем дело. Я должна потихоньку расспросить Дениса. Но как я это сделаю, ведь маньяки не помнят, что они творят?!
Я подъехала к дому. Дашка уже ждала меня. Все было как обычно. Я поцеловала ее и спросила:
- Ты ела, доча?
- Нет, я тебя ждала. Мамуля, я нашла глаз весталки.
Я подошла к пазлу, разложенному на столе. Действительно, лицо девушки было собрано и она смотрела на меня прямо и даже несколько укоризненно. Я увидела в этом добрый знак: значит я на правильном пути и то, что задумала, обязательно выполню.
Мы сели за стол. Кусок не шел мне в горло. Дарья даже заметила мое состояние.
- Мам, что с тобой? Ты заболела?
- Нет, все в порядке, Денис звонил?
- Да, он сказал, что придет сегодня и что не мог до тебя дозвониться.
Это действительно было так. Я выключила свой телефон, когда поговорила с Дашкой у доктора Рабиновича.
- Дарья, - обратилась я к ней, - я хочу попросить тебя кое-что.
- Что?
- Ты можешь сегодня пойти переночевать к Инге?
- Да, конечно, - в голосе дочери послышалась радость, - я сейчас ей позвоню, - Дашка бросилась с телефону.
Вообще-то я не сторонник таких ночевок, но на этот раз делать было нечего. Я же не знаю, чем все обернется. Даша уже не раз приводила к нам своих подружек, сама, правда, ночевала у них реже. Но так принято у израильских школьников.
Моя дочь уже собиралась.
- Не забудь зубную щетку, - напомнила я ей.
Оставшись одна, я вытащила сотовый телефон и запрограммировала его так, чтобы можно было вызвать номер следователя Борнштейна нажатием одной кнопки. Удостоверившись, что батарея полная, я успокоилась и положила его на столик у входной двери. Потом искупалась, высушила волосы феном и слегка подкрасилась. Меня не отпускала мысль, что все это я делаю в последний раз. Я приказала себе не быть дурой и начала одеваться.
Денис пришел около десяти. Он был одет в строгий костюм и галстук, видимо, приехал сразу с выставки. В руках он держал кожаный чемоданчик дипломат, которые смешно называются в Израиле "Джеймс Бонд". Чмокнул меня в щечку:
- Прекрасно выглядишь, дорогая.
- Вашими молитвами. Проходи.
- Чем кормить будете, хозяюшка? Я зверски голоден!
- Сейчас посмотрим, - сказала я.
Он был совершенно обычным на вид. "А что ты хотела, Валерия, одернула я сама себя, - чтобы он оскалил зубы и набросился на тебя? Игаль говорил же, что маньяка невозможно определить, пока не произойдет смещение личностей."
Денис открыл дипломат и достал из него бутылку хорошего шампанского и несколько разноцветных коробок. На них были надписи: салями, балык, шоколад. Я таких коробок еще не видела. Видимо он купил их на выставке.
- О! - воскликнула я. - По какому поводу пируем?
- Сегодня особенный день, - сказал Денис, - проект закончен, на выставке удалось заключить выгодный контракт с японцами и мы не едем на Кипр.
- Почему?
- Потому, что мы с тобой поедем в другое место, далеко-далеко, мечтательно протянул он.
- Куда это?
- Это пока секрет, я скоро расскажу тебе.
Меня эта новость встревожила. Денис что-то замышляет, неужели двойное убийство? Сначала меня, а потом себя? Ой, нет, что-то я не слышала о маньяках-самоубийцах.
Мы просидели за ужином полтора часа. Мне было не по себе. Денис заметил мое состояние и спросил:
- Что с тобой, Лерочка, случилось что?
- Нет, все в порядке, не обращай внимание.
Он притянул меня к себе:
- Давай закругляйся с ужином, - прошептал он мне, - я уже не в силах ждать. Я хочу тебя.
"Прирезать", - мысленно закончила я его фразу. Вслух сказала:
- Иди в спальню, раздевайся, а я уберу со стола и скоро буду.
Денис вышел из комнаты, на ходу развязывая галстук, а я стала складывать посуду в раковину. Вдруг моя нога за что-то зацепилась, чемоданчик-дипломат опрокинулся, крышка раскрылась и я машинально нагнулась, чтобы закрыть его.
То, что я увидела, заставило меня оцепенеть.
В дипломате лежал нож.
Я не верила своим глазам. Новенький сверкающий нож, кажется итальянского производства, в прозрачной упаковке. Обычный кухонный для резки хлеба или мяса, достаточно большой и массивный. Ближе к кончику на нем были насечки вроде пилки, для остроты. Я тут же вспомнила, что говорил эксперт во время осмотра тела покойного Когана. Что того зарезали обыкновенным кухонным ножом.
"Бежать!" - в голове промелькнула эта единственная мысль. А полиция? Я же хотела звонить в полицию. Но телефон в спальне, а там Денис. Если звонить с сотового, то он все равно услышит. Смогу ли я продержаться, до приезда полицейских?
Как будто услышав мои слова, Денис крикнул из спальни:
- Лера, ну где ты? Я заждался.
- Иду, иду, - ответила я, схватила сотовый телефон и выскочила из квартиры.
Я бежала вниз по лестнице, не помня себя. Выскочив на пустынную улицу, я стала нажимать на кнопку вызова сотового телефона Бурштейна, но ответа не было. Наверно, я что-то не так напрограммировала. Нужно было туда ехать.
Из-за поворота выехала машина и знакомый голос окликнул меня:
- Валерия!
Я обернулась. Это был зеленый "Форд". За рулем сидел Додик.
Я совершенно не удивилась, что он делает около моего дома. Просто в этот момент я вспомнила, что ключи от машины я оставила дома, и Додик был весьма кстати.
- Додик! - бросилась я к нему, - отвези меня в полицию. Срочно.
- Садись, - коротко сказал он.
Я села и он сам пристегнул мой ремень.
- Что происходит? - спросил Додик.
- Я не могу сейчас тебе объяснить, просто мне нужно немедленно известить полицию. Маньяк около меня и намеревается меня зарезать.
- Да? - удивился он. - Ну тогда поехали.
До полиции было несколько минут езды. Я посмотрела на дорогу - мы ехали совершенно незнакомыми улицами.
- Где мы находимся? - обеспокоено спросила я, словно очнувшись.
- Не волнуйся, просто перерыли улицу Шапиро и я еду в объезд. Это займет немного времени.
- А... - я успокоилась. У нас в городе вечно что-нибудь перекрывали и рыли.
Додик неожиданно свернул к морю. Я испугалась не на шутку.
- Куда мы едем? Останови машину! Немедленно.
- Сейчас, сейчас, - пробормотал Додик и машина действительно остановилась спустя некоторое время.
- Пусти меня, - я пыталась отстегнуть ремень безопасности, но у меня ничего не получалось.
- Не старайся, только я сам могу его открыть, - как бы устало сказал он.
- Где мы находимся? - хотя я уже поняла где. Мы были в Национальном парке, на берегу моря, но не там, где стоят колонны и жарят шашлыки около палаток, а совсем в пустынной его части, заросшей колючим кустарником.
- Когда ты села в мою машину, я просто не мог поверить в свою удачу, неожиданно произнес он, - я же ехал к тебе.
- В полночь? Ко мне? Зачем? Я тебя не приглашала, - вдруг я поняла, что сморозила глупость - не надо было его унижать.
- Конечно не приглашала, кто я для тебя?!
Его голос почти сорвался на крик.
Боже, ну можно ли быть такой дурой?! Денис... Никакой не Денис, а вот этот странный, незаметный тип, с которым я виделась каждый день, который сидит сейчас тут, в машине, в нескольких сантиметрах возле меня. Я привязана, вокруг ни души. Меня можно зарезать, задушить, изнасиловать, а потом выбросить в море. И все. Финита ля комедия. Что же делать? Как выйти из этого положения? Я пыталась освободиться, шаря руками вокруг себя. Вдруг я наткнулась на телефон в кармане своей юбки. Мысленно моля, чтобы он заработал, я нащупала эту единственную кнопку вызова и нажала на нее вновь. Додик ничего не заметил. Он был углублен в себя и говорил прерывисто, слова безостановочно слетали у него с губ:
