Андрей Глущук - "Мерседес" на тротуаре
Захожу в магазин. Направо и налево — стеллажи с запчастями. Центр экспозиции — шизофренический коллаж, имеющий к автомобилям такое же отношение, какое имеют пингвины к Северному полюсу. Молоденькая продавщица в отделе напротив входа, стоит печально и одиноко. За ее спиной развешаны в коробочках два десятка великолепных экзотических бабочек. Под бабочками расставлена шеренга баллонов всех калибров со средствами от насекомых. Юмор мрачный, но точно отражающий реалии жизни.
— Девушка, за что вы их так? — Юная особа за прилавком начинает медленно выходить из сомнамбулического состояния.
— Кого?
— Бабочек. — Я делаю жалостливое лицо и сразу вспоминаю, о не сошедших синяках. Не с моим портретом играть ловеласа. Но продавщице настолько наскучило сторожить свой товар, что она прощает мне внешность забулдыги.
— Это не я. Мне таких привезли. Они вообще из Бразилии. — «Вообще из Бразилии» звучит с такой ностальгией, будто это ее родина, с которой бедняжку увезли в пятилетнем возрасте недобрые люди и спрятали в сибирских сугробах. Но скоро появится благородный Дон Педро из сериала и увезет ее к в Рио-де-Жанейро. К посредственному кофе Пеле и великолепному Пеле-футболисту. Впрочем продолжение звучит уже с профессиональной интонацией западно-сибирской продавщицы? Мо, что вы ко мне пристали? — Не больно прикольно за ними бегать. Еще на какого-нибудь крокодила наступишь. — Она оглядывается на бабочек, прикидывая технологию их отлова.
— Я думал, вы их реелентом… Ну, Бог с ними, с бабочками. Вы мне лучше подскажите: как ваше начальство отловить?
— А чего его ловить? Пройдете через зал. Там дверь. За дверью начальство. — Она принюхивается и добавляет не без зависти. — Кофе пьют.
— Бразильский?
— Не знаю. — честно признается продавщица.
— Спасибо. — Я разворачиваюсь в указанную сторону. Двери в конце торгового зала, словно ждали моего взгляда. Они распахиваются. На пороге появляется сначала высокий, упитанный мужик. Длинные волосы схвачены сзади в кокетливый хвостик. Следом за ним как чертик из коробочки, выпрыгивает мой ненаглядный «интеллигент». Жив курилка. Такого гнилым тополем не пришибешь. И хорошо. Терпеть не могу, когда люди отправляются на кладбище до истечения своего биологического срока годности. А вот «джипиков», на сей раз, с ним нет. Может быть, мальчикам головки в машине прищемило? Впрочем, им черепно-мозговые травмы не опасны. Они и так «по жизни» всадники без головы.
— Вон он, наш начальник. — Продавщица небрежно кивает подбородком в сторону солидного господина с косичкой. — Геннадий Георгиевич.
Я торопливо отворачиваюсь. Мне совсем не улыбается оказаться опознанным и пойманным на месте преступления. Точнее: расследования преступления.
— А второй, рядом с ним, что заместитель? — Спрашиваю по возможности небрежно.
— Нет. Приятель какой-то. Запчасти привозит. Говорят бандит, но я не верю. Бандиты должны быть крутыми, с мышцами и пистолетом, а этот ни рыба, ни мясо. Мелочевка. Скорее всего, просто машины ворует.
Разговор становится очень даже познавательным. Кажется из этой миленькой укротительницы дохлых бабочек, можно выудить кое-что полезное.
— Значит не бандит, а нормальный человек, обычный вор. А может он не вор, а хитрая такая «крыша»?
— Какая «крыша». — Мое предположение вызывает у продавщицы скептическую улыбку. — «Крыша» наша, в натуре, настоящие бандиты. И мышцы, и пистолеты, и ездят на крутой тачке. На них поглядишь и вот здесь, — она касается тщательно отполированным ноготком чуть ниже пупка. — холодно становиться. Тоже скажите, «крыша».
— Так уж и на крутой тачке. — Делаю вид, что сомневаюсь. — Вы, извините, но женщины в машинах, как правило, не очень разбираются. Для вас если блестит и на колесах — значит крутая тачка.
— А вот и не правда. Я в тачках разбираюсь не хуже вашего. Наша крыша на BMW приезжает. А неделю назад, я стою такая, а у магазина джип тормозит. Белый Мерседес. Из него наши пацаны вылазят.
— Так уж прямо и Мерседес. — Продолжаю подначивать. Симпатичный источник информации делает большие глаза, пытаясь мимикой доказать точно сказанного.
— Натурально Мерседес. Здоровенный. Ши-икарная тачка. — В ее голосе неподдельное восхищение своей «крышей». Даже не восхищение, а гордость. — Меня покатать обещали.
— Ну и как, покатали?
— Нет. Вот этого, — Она указывает на «интеллигента». - катали. Он даже сам рулил. А я пока не ездила.
— Почему? Обманули пацаны? Или больше не приезжали.
— Нет, вчера приезжал. Только на BMW. На BMW я уже ездила. На пикник. Круто тогда оттянулись.
— Что, надоел вашей «крыше» Мерседес? — Мое наивное предположение не срабатывает. Девица безразлично пожимает плечиками.
— Не знаю. Не говорили. Может, и надоел. — Почти равнодушно отвечает поклонница крутых парней.
Я старательно отворачиваюсь от зала, по которому дефилируют господин Волобуев с приятелем. Чувствую, что к встрече с президентом «ТетраТеха» я еще не готов. Сначала стоит разобраться с тем, что связывает Геннадия Георгиевича Волобуева и моего интеллигентного бандита. Потом попробовать идентифицировать Мерседес «крыши». Кстати, самое время поднять свои связи в ГАИ и добраться до рукописного списка. Может быть, там я найду все, что мне требуется.
— Мужчина, куда вы? А как же начальство? — Девица удивленно смотрит на меня, своими бессмысленно-голубенькими глазами, а пальчиком указывает на своего босса, возвращающегося в президентскую резиденцию.
— Начальство не Алитет, в горы не убежит. — Высказываю я банальную истину и выскакиваю на улицу. Как раз вовремя. Мой загадочный бандит садиться в неприметную Toyota sprinter. На всякий случай записываю номер. Слава Богу, блокнот и ручка у меня всегда при себе. Профессия вынуждает.
* * *Когда я принялся за статью, укол перестал действовать окончательно. Иначе говоря: сесть за статью я не смог. Этот материал удостоился особой чести. Я его писал стоя. За что, неплохо бы с заказчика взять дополнительную плату. Несмотря на отвратительную физическую форму и острое ощущение дискомфорта в отдельных частях своего тела, к четырем часам, утвержденная клиентом статья, лежала на столе главного редактора.
— Ну, спасибо. Ну, молодец. Не подвел. Я уже переживать начал. Это же наши постоянные рекламодатели. — Главный у нас прелесть. Его подставить, все равно, что ребенка обмануть — грех, не искупаемый Адом. — Что-то ты плохо выглядишь. Андрей, у меня мысль. У «Аргуса» горят путевки в Египет. Можно тебя послать по бартеру за рекламу. Как ты на это смотришь?
— Послать по матери — это я знаю. А вот послать по бартеру, извини, что-то новенькое. — Не люблю, когда меня жалеют. Хотя, конечно, приятно, что ценят и даже к мумиям отправить готовы. Наверное, выгляжу соответственно.
— Нет, я серьезно. Заграничный паспорт есть?
— Спасибо, дорогой начальник, за заботу. Но, к сожалению, на Кипр я поехать не смогу. Там всю дорогу в самолете сидеть надо, а я, последнее время, потерял усидчивость. Проблема… Ты не мог бы мне помочь решить одну задачку.
— Если только не высшая математика. «Вышку» я уже подзабыл. — У главного очень сложно разобрать: шутит он или всерьез решил со мной заняться алгеброй.
— У тебя связи в ГАИ есть? — Мой вопрос застает шефа врасплох.
— Не знал, что у тебя машина.
— Машины у меня нет. Но есть желание получить сведения о машине. И, если можно, добраться до легендарного рукописного списка. — Главный задумчиво листает ежедневник. Он не запись ищет, не телефон. Он просчитывает: как и через кого вернее решить мою проблему. Наконец ежедневник оказывается закрытым и решительно открывается визитница.
— Василий Игнатьевич? Добрый день. Это Черных вас беспокоит. Да, совершенно верно-Альберт Валентинович…. — Судя по началу, главного с гаишником связывает отнюдь не дружба с детства. Скорее обычное шапочное знакомство. — У меня к вам огромная просьба. Нашему журналисту требуется профессиональная консультация. Нет, не для публикации… Если вы согласитесь помочь, я буду вам крайне благодарен. Значит, он может подойти завтра к девяти в ваш кабинет? Да. Андрей Петров. Нет, не композитор. Огромное вам спасибо.
Главный своим торопливым, но разборчивым почерком записывает что-то на листочке Post-it.
— Держи. Завтра к девяти в городское ГАИ. Василий Игнатьевич человек занятой, постарайся не опоздать.
Терпеть не могу: вставать рано и тащиться куда-нибудь полусонным. Если быть честным перед самим собой, то мое не желание идти в штат по большей части связано со стойкой неприязнью к ранней побудке. Люблю поработать ночью и поваляться утром. Но иногда приходиться наступать на горло своей «совиной» песне. А в данном случае, вообще, страдаю за святое дело. Кто-то же должен, наконец, навести порядок на тротуарах нашего города.
