Алексей Самойлов - Аксиома подлости
– Дело такое, – Илье с трудом давались нелепые слова признания в провале, – наша птичка упорхнула из клетки. Каюсь, не доглядели…
Ответом была витиеватая матерная тирада.
– Но… есть одно «но». Короче, Ольга… её больше нет.
Илья пересказал всё, упомянув и про Артура. Тунгус изливал отборный мат и ничуть не сочувствовал брату, потерявшему сестру.
– Артисты хреновы! Что же вы меня подставляете, гады? А если папаша захочет поговорить с дочкой? А если она прибежит к нему и настучит?
– Она не любит его, ведь САМА хотела продинамить, – напомнил Илья.
– Зато он её любит, и, уж будь уверен, простит и напустит на нас собак. Значит так, Артист. Я буду искать беглянку по своим каналам. Но трогать её не имею права, понял? Сразу отзвоню тебе. Ты чтобы тоже без дела не сидел. Ищи, ищи её. Парнишку этого припаши.
– Он мой с потрохами, – заверил Илья.
– В случае чего… всё спишем на него и на неё. Дети позабавились, решили папочку облохматить.
– А получится? – засомневался Илья.
– Получится, если уйдёшь в глухую несознанку. А парень твой всё, что надо, скажет. Главное, сейчас девку найти. Давай, работай.
Илья вернулся к Артуру. Тот, казалось, уже забыл о голоде, страхе, своём незавидном положении и сиял, как радиоактивный помидор. Потому что он придумал план и решил незамедлительно поделиться идеей с Ильёй.
* * *Бомжи о чём-то шептались, а Мэй безразлично глядела в сторону. Наконец, Валя подрулила к ней, а Славик побрёл в направлении коммерческих ларьков, около которых несколько кавказцев разгружали «Газель».
– Ну вот, лады. Сейчас Славик договорится насчёт тебя.
Довольное ухмыляющееся лицо бомжихи вызвало ощущение смутной тревоги, и Мэй стала медленно возвращаться в реальность. Что происходит вокруг? Что она тут делает?
– Что вы сказали? – переспросила она.
– Ну, это… – Валя даже смутилась, – ты же вроде банжиха. И не московская, с акцентом балакаешь. Жрать, небось, хочешь. А денежек у тебя нету. Заработаешь стольничек-другой, пожрёшь. Тебе не привыкать.
– У меня есть деньги, – неожиданно призналась Мэй.
Валя заткнулась. Ох, непростая девица, думала она, очень непростая! Может, зря они поторопились со Славиком? Коль заговорила, надо бы расспросить, авось, расскажет чего.
– Слышь, Машка, – Валя поудобней устроилась на лавке, – может, тогда пойдём купим чего похавать? У меня со вчерашнего утра во рту крошечки не ночевало. А, Маш?
Мэй похлопала себя по карманам. У неё вроде была сумочка, где же она? Не обнаружив ровным счётом ничего, Мэй начала вспоминать.
– Нету? – Валя обрадовалась и огорчилась одновременно, – небось, мусора, козлы сраные, вытащили? Ладно, заработаем, детка. Я уже два года на улице, и живу ведь. Не подохла сегодня, и завтра не подохну. А ты держись со мной, и тоже не помрёшь. А много-то денежек было?
Мэй что-то пробормотала в ответ на непонятном русской бомжихе языке. Валя снова отшатнулась от неё, как в обезьяннике, но всё равно спросила:
– Слышь, девка, ты что, нерусская?
– Я понимаю по-русски, – ответила Мэй, как отвечала очень давно, когда отец только начал обучать её новому языку.
Подошёл Славик:
– Мать твою через колоду! Замётано! – он хлопнул Валю по плечу, – разгрузят свою коляску и подойдут.
– Сколько? – глаза Вали загорелись.
– По стольничку на рыло. А этой сами заплотят!
– Что? – встрепенулась Мэй.
– А то! – Славик хмыкнул, – сдал я тебя двум чучмекам. Спасибочки должна сказать, молодуха!
Мэй вернулась в реальность. Смысл происходящего, наконец, дошёл до неё. Резко оттолкнув Валю, она бросилась бежать, но не очень резво. Через каждые десять-пятнадцать метров она оборачивалась и смотрела, нет ли погони.
Между бомжами началась перепалка. Славик с кулаками накинулся на Валю, мол, «кого ты тут привела?» А Валя, защищаясь, оправдывалась: «Банжиха с виду, я-то тут причём?»
Мэй приземлилась на лавочку в сквере на Чистопрудном бульваре и отдышалась. Её мысли путались в голове, наскакивая одна на другую, но главное Мэй уже осознала: она сбежала от похитителей и совершила убийство. И теперь ей грозит тюрьма в лучшем случае, а в худшем – тот бандит просто-напросто убьёт её. А значит, нужно где-то прятаться от бандитов и милиции. Мэй не понимала, почему милиционеры отпустили её и почему бомжи её продали, как какую-то проститутку!
Она обернулась. Двое кавказцев быстро шли от памятника в её сторону. Мэй не отреагировала, думая, что они спокойно пройдут мимо. Но не тут-то было: они остановились напротив неё. По внешнему виду кавказцы мало чем отличались от бомжей.
– Пайдём! – первый схватил её за руку.
– Я никуда не пойду! – Мэй встала, но держали её крепко.
– Пайдём, пайдём! – ухмыльнулся второй, – ми тэбэ купили!
Мэй видела, что сквер в такой ранний час пуст, и звать на помощь бесполезно. Она решила подыграть:
– Ладно, я пойду. А куда?
Кавказцы повели её обратно, к ларькам и метро. Бомжи Валя и Славик прекратили цапаться и дымили папиросами на лавочке. Проходя мимо них, Мэй крикнула:
– Верните им деньги! Я заплачу вам больше!
Но Славик, как и любой человек, познавший цену жизни на собственной шкуре, предпочитал синицу в руках. Бомжи опять начали пререкаться, а кавказцы завели Мэй в небольшой магазинчик. Она оказалась в тесном проходе между коробками с продуктами и ящиками с бутылками. Кавказец пихнул ногой какую-то дверь в ещё более тесное помещение. И тут из торгового зала вышел третий кавказец, одетый в костюм и не воняющий смесью пота и перегара. Мэй ничего не поняла из их перебранки, пока третий не обратился к ней по-русски:
– Ти кто такая?
Мэй захлопала глазами и назвала своё имя. Третий кавказец протянул первым двум несколько купюр, а затем прикрикнул на них. Мэй вспомнила русскую народную мудрость про то, что хрен редьки не слаще. Кавказец завёл её в другое помещение – со столом и компьютером:
– Садыс. Будыш атвэшат на вапросы. Тэбэ сколко лэт?
– Двадцать.
– Чито с тваим лэцом?
– Меня избили, – Мэй опустила глаза.
– Вай-вай-вай! – кавказец покачал головой, – какой щакал поднал свой парщивий рука на такой красывый дэвушка! А гиде же были твой папа и мама?
– Мама и папа умерли, – неожиданно ляпнула Мэй.
Кавказец снова покачал головой:
– А гиде тваи дакумэнты?
– У меня ничего нет. На меня напали бандиты и всё отобрали.
– Бандыты? Какие бандыты?
– Русские.
– Вай-вай-вай! Знатщэт, эта бандыты тэбя избыли? А патщему ти нэ идош дамой? Затщем пашла с мущинами за дэнги?
– Я не знаю, я не хотела… Я не хочу! – и Мэй заплакала.
– Слэзами горю нэ паможищ! – кавказец выставил вперёд руки, на одной из которых сверкнул дорогой перстень, – я памагу красывый русскый дэвушка Маша. Будищ работат на Анзора.
– На кого? – не поняла Мэй.
– На Анзора. Мэна завут Анзор. Вот ми и пазнакомилысь! – улыбнулся кавказец золотыми зубами.
* * *Олега Денисовича Мартынова Наташа видела всего один раз, и то случайно. Как-то Мэй заезжала к нему, и Наташа ждала её на пороге квартиры. И хотя Мэй много рассказывала о своей жизни и о нём, знакомить Наташу с отцом принципиально не хотела.
Улизнув от Вакурова, Наташа отправилась в Северное Чертаново, и уже битый час торчала возле единственного подъезда высотного дома. Строгая консьержка, видимо, получившая навыки вахтёрства в контрразведке, не пропустила её к лифту, несмотря на предъявленное ей в качестве пропуска обаяние.
Мобильник заверещал неожиданно, и прежде чем ответить, Наташа прогнала вон нехорошее предчувствие.
– Это Маша? – раздался знакомый голос.
На этот раз Наташа удивилась ещё больше, нежели несколько часов назад, узрев Вакурова возле домжура.
– Николай, это ты? Это Наташа.
– Это как? Это опять вы? Ты?..
– Так, сейчас я всё объясню, – включила логику Наташа, – мой телефон вам дала Маша в баре, когда вы с ней танцевали. Что ж, вполне в её духе. Или я не права?
– Не совсем, – возразил Вакуров, – она дала домашний номер. А там автоответчик незнакомым женским голосом назвал мобильный. Я понятия не имел, что звоню тебе.
– Ладно, не оправдывайся, – Наташа мысленно поблагодарила тётю Лиду, – раз позвонил, значит, это судьба.
– Да, и знаешь что… – Вакуров помедлил, – я, конечно, зря сегодня в кафе… выпендривался. Ты кстати Ломову не звонила?
– Ломову я не звонила, – успокоила Наташа.
– Я скрыл от тебя информацию, потому что был уверен, что ты сразу же откажешься от моих услуг.
– А я и так отказалась, – ввернула Наташа.
– Но судьба даёт нам шанс исправить положение. Дело в том, что я внештатный корреспондент одной популярной московской газеты. Вот, собственно, и всё. Конечно, доверять мне нельзя, потому что чем секретней информация, тем корыстнее у меня к ней интерес.
