Ричард Фримен - Поющие кости. Тайны Д’Эрбле (сборник)
– Да у меня будет много дел, – возразил Браун. – Лампы и стекла почистить да помыть, решетки покрасить. Кстати, мне уже пора, – добавил он, оглянувшись на часы. – В половине одиннадцатого начнется прилив, а сейчас уже восемь.
Поняв намек, миссис Солли начала торопливо вытаскивать из воды белье, скручивая его в короткие жгуты. Потом, вытерев руки о фартук, забрала у Брауна протестующего малыша.
– Комната всегда наготове, мистер Браун. Можете приходить, когда наступит ваш черед отдыхать. Мы с Томом будем только рады.
– Спасибо, миссис Солли, – ответил Браун, осторожно спустив кошку на пол. – А я пуще вашего буду рад.
Он приветливо пожал хозяйке руку, поцеловал младенца, потрепал кошку под подбородком и, закинув на плечо сундучок, вышел из дома.
Его путь лежал через болота, и, подобно кораблям в море, он прокладывал свой курс, ориентируясь по двум церковным шпилям Рекалвера, маячившим на берегу. Кудрявые овцы Тома Солли провожали его бессмысленными взглядами, напутственно блея. Дойдя до ворот шлюза, он остановился и посмотрел на прекрасный кентский пейзаж: серую колокольню церкви Святого Николая у Брода, возвышавшуюся над кронами деревьев, мельницу в Сарре с медленно вращающимися крыльями под летним ветерком; одинокий сельский дом, где впервые в своей бурной жизни он познал простые радости мирного домашнего бытия. Но с ними пока придется распрощаться – впереди высился маяк. Чуть вздохнув, Браун прошел через ворота и двинулся в сторону Рекалвера.
На побеленном здании с черными трубами старшина береговой охраны устанавливал флагшток. Он весело приветствовал подошедшего Брауна.
– Явился, весь разодетый как на парад. Но у нас тут кое-какие проблемы. Утром пришлось плыть в Уайтстебл, так что я не смогу дать тебе лодку и провожатого.
– Мне что, добираться туда вплавь?
– Ну, не при таком же параде, старина, – улыбнулся старшина. – Есть еще лодка старого Уиллета. Он сегодня собирался в Минстер, чтобы повидать дочку, и разрешил нам попользоваться его посудиной. Но провожатого у меня нет, а за лодку я отвечаю.
– Ну и что с того? – усмехнулся Браун с непоколебимым апломбом моряка, уверенного в своей способности управлять парусной лодкой. – Думаешь, я не справлюсь с этим корытом? Я ходил в море еще десятилетним юнцом.
– Ну, ладно, а кто пригонит ее назад?
– Тот парень, которого я сменю. Ему тоже не с руки возвращаться вплавь.
Старшина направил подзорную трубу на проплывавшую баржу.
– Ладно, черт с тобой. Плохо, конечно, без провожатого. Но если ты ручаешься, что она вернется, так и быть, бери. Пойдем столкнем ее в воду. Время-то уже подпирает.
Взяв на подмогу двух своих сослуживцев, старшина отправился на берег, где лежала лодка Уиллета «Эмили». Это была дубовая гребная плоскодонка с просмоленным днищем и двумя парусами. Рассчитана она была на четверых, и, толкая ее по мягкому известняку, охранники обсуждали, не выкинуть ли балласт. Наконец лодку стащили к кромке воды, и пока Браун устанавливал мачту, старшина давал ему последние наставления:
– Тебе надо воспользоваться приливом. Правь к северо-востоку, и северо-западный бриз подгонит тебя как раз к маяку. Только смотри, не слишком отклоняйся к востоку, а то отлив утащит тебя в море.
Но Браун, натягивающий паруса, оставил этот инструктаж без внимания. Наконец вокруг лодки запенилась приливная волна, и Браун, выставив весло, энергично оттолкнул ее от берега и, закрепив руль, сел и завел главный шкот на кнехт.
– Ну вот, и этот закрепляет шкот. Прямо руки у них чешутся, – проворчал старшина, хотя сам всегда поступал точно так же. – А потом лодки опрокидываются. Дай-то бог, чтобы старина Уиллет заполучил свою посудину обратно
Он немного постоял, глядя, как удаляющаяся лодка скользит по воде, и пошел обратно на пункт.
На юго-западной оконечности отмели Гедлер на длинных винтовых сваях стоял маяк, похожий на большую неуклюжую цаплю. Было время максимального прилива, и вода покрыла даже самые высокие подводные камни. Маяк одиноко возвышался над неподвижной гладью моря подобно судну, попавшему в штиль.
На галерее вокруг световой камеры находились два человека – вся команда маяка. Один из них сидел на стуле с вытянутой ногой, под которую была подложена подушка, а другой, положив на перила подзорную трубу, вглядывался в серую полоску земли с двумя крошечными точками церковных шпилей Рекалвера.
– Не вижу никакой лодки, Гарри, – сообщил он.
Второй простонал:
– Так я весь прилив пропущу, и придется еще день здесь париться.
– Они могут отвезти тебя в Берчингтон и посадить в поезд.
– Только не поезд, – простонал инвалид. – Хватит с меня и лодки. Том, а мимо нас никто не должен проходить?
Том повернул лицо к востоку и козырьком приложил ко лбу руку:
– С севера подходит бриг. Похоже, это углевоз.
Он направил подзорную трубу на приближавшееся судно.
– У него две заплаты на носовом топселе, по одной на каждой шкаторине.
– А какой у него трисель, Том?
– Пока не вижу. А, вот теперь разглядел. Рыжий такой. Да это старушка «Утопия», Гарри. Только у нее ведь смоленый трисель.
– Послушай, Том, если это «Утопия», она как раз плывет в мои края. Капитан Мокет меня подбросит, он уж точно не откажет.
– Но ты должен дождаться сменщика, Барнет, – неуверенно произнес Том. – Это не по правилам – вот так бросать маяк.
– К черту правила! – рявкнул Барнет. – Мне нога важнее. Я не хочу стать калекой. Все равно от меня здесь никакого толка, а этот новый парень, Браун, рано или поздно причалит. Будь другом, Том, подай им сигнал.
– Ладно, дело твое. Честно говоря, я на твоем месте тоже бы смылся отсюда подлечиться.
Подойдя к шкафчику, он вынул два сигнальных флажка и, не торопясь, прикрепил их к фалу. Когда бриг подошел поближе, он, дернув фал, вывесил флажки, подавая сигнал «прошу помощи». На мачте брига тотчас же был поднят грязноватый ответный флажок, и углевоз, развернувшись, медленно направился к маяку. Потом с него была спущена лодка, и двое матросов энергично заработали веслами.
– Эй, на маяке! – крикнул один из них, когда лодка оказалась в пределах слышимости. – Что стряслось?
– Гарри Барнет сломал ногу и спрашивает, не подкинет ли его капитан Мокет в Уайтстебл.
Лодка повернула обратно к бригу и после коротких, но громогласных переговоров снова поплыла к маяку.
– Шкипер согласен! – прокричал матрос. – Только давай побыстрее, а то прилив кончается.
Пострадавший с облегчением вздохнул:
– Повезло. Черт, а как же я спущусь по лестнице? Что делать, Джефрис?
– Да я тебя на талях спущу. Сделаем петлю, ты в нее сядешь и будешь держаться за веревку.
– Идет. Только ты уж трави фал потихоньку, Том.
Все было подготовлено так быстро, что, когда лодка пришвартовалась к маяку, пострадавший, висевший на талях, словно гигантский паук, уже медленно спускался вниз, отчаянно чертыхаясь в такт поскрипыванию блоков. Его сундучок и сумка с инструментами последовали за ним, и как только их сняли с крючка, матросы стали быстро грести к дрейфовавшему кораблю. Больного подняли на борт, и бриг взял курс на юг к кентскому берегу.
Джефрис стоял на галерее, глядя на удалявшееся судно, с которого доносились постепенно затихавшие голоса матросов. Теперь, когда его грубоватый компаньон покинул маяк, он вдруг почувствовал себя непривычно одиноко. Все корабли уже прошли, и море выглядело пустынным и каким-то заброшенным. Черные точки буев и конусы бакенов, отмечавших мели, только усиливали ощущение пустоты, а звон колокола на одном из буев звучал таинственно и слегка зловеще. Вся дневная работа была сделана: линзы отполированы, лампы протерты, небольшой моторчик, приводивший в действие туманный горн, вычищен и смазан маслом. Оставались еще кое-какие мелочи, но у Джефриса не было настроения работать. Сегодня в его жизнь войдет новый человек, незнакомец, с которым он будет изолирован здесь на целый месяц и чей нрав, вкусы и привычки совершенно непредсказуемы: он может оказаться вполне приятным компаньоном, или, наоборот, их ждут бесконечные распри и ругань. Кто такой этот Браун? Чем он занимался раньше? И как поведет себя сейчас? Вопросы роились в голове смотрителя маяка, не давая ему сосредоточиться на чем-то другом.
Наконец Джефрис заметил на горизонте какую-то точку. Схватив подзорную трубу, он стал всматриваться в море. Да, это была лодка, но не катер береговой охраны, которого он ждал. Похоже на рыбацкую лодку с одним гребцом. Он со вздохом положил трубу и, набив трубку, облокотился на перила, задумчиво глядя на далекую полоску земли.
Уже три года он сидит здесь в уединении, столь ненавистном для его деятельной натуры. Три пустых безрадостных года с бесконечной чередой летних штилей, штормовых ночей и промозглых зимних туманов, когда невидимые пароходы гудят в пустоте, а туманный горн хрипло оповещает об опасности.
