Алексей Макеев - Ищите девочку
– А ты умеешь ориентироваться? – недоверчиво сказала девчонка. – Я уже вся завертелась. Где у нас юг?
– Понятия не имею, давай искать. Птицы, например, на юг летят.
– Да улетели уж, поди, – шмыгнула носом Варюша, с сомнением задирая головку к небу.
Максимов засмеялся.
На небе в этот час объявились новые властелины – приказавшие дождю трубить отбой, а ветрам – менять направление. Подползающую с севера хмарь разрубило на просветы, тучи ломали боевой порядок, растекались на отдельные безвредные облачка. То, что вылилось, возвращалось назад – едва ли эта обессилевшая, выжатая масса была способна разразиться ливнем. В завершение этих природных метастаз на землю начал опускаться туман…
Они брели под прямым углом к направлению, избранному уголовниками. Тесным улочкам не было конца. Дачный кооператив «Тихие зори» оказался значительно обширнее, чем предполагалось. Варюша подпрыгивала, пытаясь согреться, бормотала, что Максимов ее окончательно заблудил, что все его просчеты оказались верны, а к утру на землю падет снег, все вокруг заиндевеет, покроется коркой льда, и останется только играть в хоккей, но даже и это не удастся, поскольку труп не играет в хоккей, и вообще ни во что не играет, а смиренно лежит и ждет, пока кто-нибудь добренький отвезет его на кладбище. Максимов хихикал в кулак и изредка напоминал ребенку, что неплохо бы заткнуться, иначе за ее брюзжанием он ничего не слышит. А если уж ей очень хочется поболтать – то пусть приходит к нему в офис и болтает на здоровье хоть весь рабочий день, он с удовольствием будет ее слушать…
Ворону проворонили самым противным образом. Липовый сторож, видно, был глуховат на ухо, иначе за версту услыхал бы брюзжание девчонки и присел в засаду. Но приятного все равно было мало. С ним столкнулись буквально нос к носу, на стыке переулков. Упырь вылез, поводя носом, как будто вынюхивал чуждый человеческий дух. Ноги шире плеч, берданка в небо, рожа в лишаях. Благо жухлая акация со сморщенными листьями прикрыла беглецов. Они увидели ноги в растоптанных кирзачах… А дальше действовали так синхронно и слаженно, что Максимов поразился. Варюша с каким-то пугающим хлопком выпустила воздух из легких, рухнула Вороне между ног. Ворона растерялся: куда смотреть – вниз, вверх? Пока опускал ружье, чтобы продырявить сыщика сразу в двух местах, она ужом обвилась вокруг левой ноги и впилась зубами в голень! Бандит заорал, делая невольный книксен, Максимов тыльником автомата увел берданку в сторону – в этот миг она и жахнула из обоих стволов! Над ухом просвистело. От боли бандита выгнуло радугой. Максимов влепил по челюсти ствольной коробкой. Голова дернулась – отвалилась кепка, обнажился клочковато выстриженный череп. Прямой с вывертом пяткой, разбивающий вдребезги достоинство, славно завершил картину. Заголосив на всю ивановскую, Ворона упал на бок, придавил Варюше руку и сложился баранкой.
– Гадина! – визжала Варюша, выдирая отдавленную конечность. – Отпусти, больно же!
Вскочила и со всего размаха саданула урке по заднице. Еще раз саданула, другой ногой, вкладывая в удар всю свою непосредственную детскую ненависть.
– Получай! Получай, Ворона драная!..
– Довольно, Кролик, бежим, не увлекайся, – потянул ее за собой Максимов. Насилу оторвал ребенка… – Быстрее, говорю! Где один, там и четверо…
Какие эти твари живучие! Откуда в них эта жизненная сила? Нормальный человек до утра валялся бы в обмороке. А этот припадочно орал, поднимая на уши дачный поселок…
– Нет, Максимов, они меня разозлили, не видать пощады фашистам… – гневно бурчала Варюша, сотрясая кулачками и порывисто дыша в затылок. Они неслись что есть мочи, раздирая густеющий туман. Поселок, слава богу, кончался. Но и зэки не дремали – слетелись на карканье подбитой Вороны, сообразили, куда бежать, и живо пристроились в хвост. На околице черным от копоти дымоходом выделялась выгоревшая дачка. Тропа спускалась к протоке, над которой плотным молочным облаком висел туман. За протокой – подтянутые сосны, покрытые предрассветной мглой: символический прореженный лесок. За леском – «Тополек» – унылое дачное товарищество в духе «Тихих зорь».
Варюша вырвалась вперед. Неслась, как антилопа, – какой-то смешной иноходью: левую ножку отбрасывая дальше правой и забавно выворачивая пятку. И вдруг свернула – по кратчайшей дороге к воде. Протока пересохла, однако дожди, хлещущие больше суток, наполнили пустое русло, вдохнули жизнь в хиреющий канальчик. Максимов машинально подался за девчонкой. Кусты вставали из тумана, изрытая трещинами земля, мусор… Внезапно она проделала маневр и резко остановилась. А он летел по инерции, масса-то не девичья… Препятствие бросилось в глаза. Ива, рассеченная молнией до самого основания. Деревце исчезло, а пенек остался. С острыми ветками ниже слома! Отличный обман зрения! Еще мгновение, и он бы насадил живот на частокол. В последний миг он как-то сжался, оттолкнувшись от земли, перелетел торчащие штыками ветки и, соорудив корявый кульбит, шлепнулся на пятую точку. Ноги провалились в воду. Дыхание перехватило, он не сразу сообразил, что произошло. Автомат, отправленный в свободный полет, больно ударил по спине. Оттого и очнулся.
– Браво! – захлопала в ладоши Варюша. – Бис! Чудеса под куполом цирка!
– Я тебя высеку когда-нибудь, – пообещал Максимов, хватаясь за автомат, – быстро в воду, девчонка…
– Погоди… – Глаза Варюши загорелись мстительным блеском. – Я сейчас им сделаю западло – этим нехорошим дядькам…
Продолжая что-то бормотать, энергично стянула с себя курточку, сложила ее повдоль и пристроила на том месте, где упал Максимов. Крики приближались. Но зэков потянуло куда-то в сторону – не видно же ни черта в тумане…
– Что ты делаешь? – остолбенел Максимов. – Замерзнешь, идиотка!
– Отстань, – отмахнулась девчонка. И вдруг заорала, сложив ручонки рупором: – Эй, придурки, мы здесь, ловите нас!
Ну точно, мелькнула мысль, насмотрелась «Один дома»…
– Сюда, братва!!! – завизжал из предрассветной хмари Лупатый. – Мы сделали их!!!
Лающая очередь ударила по туманным берегам. Салютуют, что ли?
– Максимов! – встрепенулась девчонка. – Ты что, остолбенел? А ну бежим отсюда!..
Они вбежали в воду, держась за руки. Вода по колено, муть сплошная. Затылок жгло нещадно – он не выдержал, обернулся.
Лупатый в растопыренном бушлате первым вынесся к реке. Завертел головой, не сбавляя хода. Весело подпрыгнул, разглядев белесое пятно на берегу.
– Здесь девчонка!!!
А дальше было что-то из разряда: «Зарисовки с живодерни». Он помчался на ориентир, как бык на красную тряпку. Дикий рев насаженного на вертел барана огласил мглистое пространство. Споткнувшись о пенек, он напоролся животом на торчащие из пенька ветки, вычертил дугу и, лишь зарывшись головой в прибрежную слякоть, перестал орать. За Лупатым из белесой хляби вылупился охваченный бешенством Мазай. Вырвал из воды сокамерника, дал под дых в качестве тонизирующего. Пнул аккуратно сложенную курточку, плюнул с досады, схватил отлетевший автомат.
– Пошли, – пихнул Максимов девчонку. – Отличный номер.
Они пробороздили русло и выбежали к лесу. Туман остался за спиной, в низине. Особой ценности в плане укрытия от погони этот разреженный сосняк не представлял – простреливался насквозь. Они неслись по узкой тропке, размытой дождем, еще не зная, что ничего хорошего впереди не будет. Лесок кончался, обрисовался лужок в клочках чахлой растительности, косые ворота без створок, скучные четырехскатные крыши…
Опять лачуга сторожа! Приземистая бревенчатая изба, окно с наличниками, ставни, дымок из закопченной трубы. Раздолье лопухов у ограды и яростный лай, сопровождаемый бренчанием цепи. Кудлатая псина, сверкая глазищами, металась вдоль будки. Максимов отбросил щеколду с калитки, обернулся. Погоня мешкает, пока не видно. Не пора ли прекращать эти веселые старты?
Варюша подпрыгивала от холода и возбуждения. Он втолкнул ее в калитку и погнал по усыпанной щебнем дорожке к крыльцу. Собака встала на дыбы, натянув цепь, зашлась в истошном лае.
– Это западня, Максимов… – стучала зубами девчонка, послушно перебирая ногами.
Бежать уже не было сил. Отвык Максимов от тяжелых физических упражнений. Должно получиться, должно…
Он забарабанил прикладом в дверь. Варюша живо присоединилась – повернулась спиной и принялась лупить по ней пяткой.
– Кто? – испуганно спросили за дверью.
– Жена из города вернулась! – взорвался Максимов. – ФСБ! Отворяйте немедленно!
За дверью испуганно вскрикнули. Со скрипом образовалась щелка, а за ней моргающий глаз, увитый паутиной морщин.
– Какое ФСБ? – Лысоватый мужичонка в задрипанном пиджачке и ватных брюках отшатнулся от двери.
– Не какое, а какая! – рявкнул Максимов, вталкивая Варюшу в сени. Из дома шел теплый, сухой воздух с ароматом соломы и безвредной плесени. Хорошо-то как… – Капитан Пупкин! – выпалил он в физиономию мужичонки, который совсем позеленел от страха. – Кто такой? Сторож? Звать как?
