Леонид Словин - Из хроники кладбища «Шмерли»
— Вот как!
Ответ был получен. Осталось набраться терпения, дослушать урок до конца.
— От Вениамина также шли имена Вельвиш, Вольвиль, Вавила, некоторые относят сюда и Владимира, Лубу, Волько, Вове, Вава… Полицейская уголовная регистрация должна это учитывать… — Антропонимика еврейских имен была для Резниченко, как для Денисова розыскное дело, которое он вел от первой страницы — с постановления о заведении. -Поскольку считалось, что всякое упоминание об умершем засчитывается последнему «к добру», традиция предписывала именовать детей только по умершим предкам. Это вело к беспокойству его духа в ином мире. Понимаете? Для этого мужские имена переделывались в женские, и наоборот. Если отец умирал до рождения ребенка, то наименование по отцу считалось почти обязательным…
Денисов обвел глазами стол. Из-под газеты высовывалась страница с текстом, который Резниченко редактировал. Денисов прочитал:
«…В капиталистическом обществе, где будничная одержимость обывателей заботой о личной безопасности — не просто прихоть, а жестокая необходимость…»
«В чужом глазу соринку ищем…»
Он вздохнул. Специалист, словно почувствовав что-то, закруглил разговор.
Итог Резниченко подвел не там, где он необходим был Денисову.
— Имя — еще и национальный образ. Порою причина недоверия — непонимание между людьми разных национальностей. За нерусским отчеством видели человека с нерусским характером, недобро относящегося к русским людям. Но это уже другая ипостась.
Волосатые молодые оркестранты, которых Денисов видел на Рижском, когда встречал Ламбертса и Коэнов, всем кагалом, в шортах, в джинсовках шли на посадку в саратовский, вместе с темными пожилыми женщинами, тащившими на руках грудных детей, с десятком длинноногих шумных поклонниц. За ними тянулись через толпу короткий пустой коридор, запахи незнакомых духов, голоса.
— У нас в Риге выступали во Дворце спорта, — заметил Ламбертс, давая дорогу.
Коэн и его родственник стояли растерянные, вид у вдовца был крайне удрученный, несмотря на крахмальный платок, выставленный из наружного верхнего кармана.
Было поздно. Все больше становилось ясно, что ни одна из проблем, не нашедшая своего разрешения при свете дня, уже не будет разрешена в течение вечера.
Был необходим перерыв.
Королевский против желания Коэна позвонил Вайнтраубам — сестра погибшей должна была приехать на вокзал за обоими родственниками; Ламбертса устроило Латвийское постпредство — ему предстояло туда еще добираться.
Денисову не терпелось обдумать ситуацию, он едва не взвыл, когда помощник дежурного объявил:
— Звонили из Управления. Гринчука, видимо, везут к нам…
— Ничего, выходит, на него нет?
— Я тоже так понимаю. Иначе бы не отдали.
— А зачем он нам?
Подошел Коэн, он казался обескураженным:
— Вы отпускаете нас?
— Отпускаем.
— Когда убили Юдит, меня вначале тоже отпустили. И жену. А потом начали таскать… — Он в нескольких словах передал суть розыскного действия. — Анонимки пошли. Что только не несли! Что я ухаживал за обеими сестрами… Что женился на младшей, а старшая мне мешала. А теперь дело видите, как обернулось… — В глазах у него стояли слезы.
— Вам приходилось уезжать из дома в последние месяцы? -спросил Денисов. — Чтобы на несколько дней?
Коэн кивнул.
— В январе на неделю.
— Далеко?
— В Донецк.
— По возвращении ничего не заметили? Жена куда-то уезжала? Неизвестно?
— Нет. Не знаю.
К ним подошел родственник Коэна, принялся что-то объяснять. Из того, что Ламбертс понял так же мало, как и он сам, Денисов заключил, что говорил он на еврейском -иврите или идише. Сам Карл говорил по-русски:
— Мы повезем ее на грузовом такси… — Труп решено было транспортировать в Ригу машиной. — Я уже заказал…
Карл посмотрел на часы, жена Вайнтрауба опаздывала. Денисов извинился, прошел в дежурку. Как все эти дни, дежурный наряд толпился у телевизора, ждали, когда на экране появятся американские гости.
Денисов набрал номер Вайнтраубов — никто не ответил.
— Успеешь поужинать, — предупредил помощник дежурного. — Звонили, что Гринчука повезли сначала на Казанский… Там кражи из автоматов. Примерят. Не привезут, пока не наговорятся… Денис! — сказал помощник. — Почитай! А то я сейчас Бахметьеву несу…
Он держал в руке плотную серую бумагу, используемую для телетайпов.
— Только получили.
Это был ответ на запрос в Нальчик. Денисов прочитал:
«Карл Коэн в указанные дни находился в составе туристической группы со своей постоянной спутницей, жительницей гор. Риги… — Дальше шли трудная фамилия и не менее трудное имя. Денисов воспринял их образно, по написанию, не читая. — Оба выбыли в субботу поездом номер…»
Супруг погибшей жил своей частной жизнью, жена его, по-видимому, догадывалась об этом, потому и не вводила в курс проблем, которые касались ее лично. В том числе и той, что привела ее в Москву, в комнату матери и ребенка.
— Вот так! — подытожил помощник, забирая телеграмму.
Денисов подошел к блоку из девяти телевизоров, постоял. На одном из экранов были зарубежные гастролеры, они все шагали вдоль платформы, возбужденные успехом, переведенные, однако, уже в черно-белое немое изображение.
Он нагнулся над пультом, сменил картинку. Ламбертс, Коэн и его рижский родственник стояли там, где Денисов расстался с ними.
Крахмальный платок Карла торчал из кармана.
«Мать верно говорила: умер муж — осталась вдова, умерла жена — готов жених…»
— Вызвать Ниязова по рации? — подошел помощник. — Он их сейчас сюда приведет.
— Да нет. Они ждут родственницу.
— Положению их не позавидуешь, — не отрывая глаз от экрана, сказал помощник. — Преступник, видимо, решил пустить всю семью под корень… — Это первым приходило в голову каждому. — Вот они и решают, кто будет следующим?
Коэн, стоявший лицом к монитору, внезапно поднял голову — кого-то увидел.
«Влада приехала…» — понял Денисов.
Пожилая, еще достаточно красивая полная женщина действительно сильно напоминала лицом погибшую сестру. Ее сопровождал худой, совершенно седой человек, перегнутый, казалось, в поясе под прямым углом, опиравшийся на трость. Денисов догадался, что это Иосиф Вайнтрауб.
С их прибытием Коэны сразу распростились с Ламбертсом, направились к такси.
— Когда привезут Гринчука, вызовешь по рации… — Денисов не остался в дежурке.
По платформам к поездам дальнего следования и электричкам спешили сотни людей, они быстро перестраивались в нужном направлении. Денисова обогнала какая-то пара. Мужчина курил на бегу — обе руки его были заняты сумками. Сбоку, чуть впереди, бежала его жена — маленькое круглое существо в коротком платье, взгорбленном мощным тазом. Денисов помешал им, потому что женщина крикнула, не оборачиваясь:
— Тут люди едут, а не гуляют…
«Жена Коэна имела основания не доверять мужу, — снова подумал он. — У нее были свои тайны. Если бы не преступление, Карл, возможно, и не узнал бы, что его жена ездила в Москву… Ничто не мешало ей приехать в Москву в январе, когда он с подружкой ездил в Донецк…»
Вокзал, перрон всегда действовали на него благотворно благодаря полной раскрепощенности пассажиров, их полному равенству. Огромная станция диктовала свободу поведения. Никому не было необходимости копировать другого, каждый решал поставленную перед собой конкретную, вполне достижимую задачу.
«Обе рижские сестры не лезли к здешней родне, да и московская сестра не больно их жаловала… — Сейчас затруднительно было искать причины. — Может, в январе Хойна тоже останавливалась в комнате матери и ребенка, и потому медсестра ее и запомнила…» — То, что Хойна использовала для поездки время, пока муж отсутствовал, давало простор многим версиям.
Он вынул блокнот. Незаписанная мысль оставалась всегда потерянной, особенно когда приходила не в результате логической связи, а через ощущения.
Он записал:
«Проверить истории болезни в платных поликлиниках. -Мысль работала толчками. — Катаракта?» — И поставил два восклицательных знака.
«Возможно, у нее был куплен и обратный билет в Ригу, -подумал он еще. — Но он, по-видимому, пропал вместе с сумкой».
Денисов вызвал по рации Ниязова, тот тоже был на вокзале.
— С утра обзвони платные поликлиники. Хойна, возможно, приезжала лечиться.
— Вас понял, — серьезно сказал Ниязов, как отрезал.
— Начни с поликлиники на Житной. Она ближе. Может, поэтому женщина и ночевала на Павелецком. Узнай, есть ли у них окулист. Возможно, к нему отдельная запись на консультацию.
— Понял.
Два худеньких невысоких подростка, представители северных народов — военный патруль — в форме, в погонах, при кортиках ожидали офицера у входа в вокзал, по-мальчишески покуривая в рукав.
